Другим добровольным разведчиком, работавшим на Юге, была жительница Ричмонда Элизабет ван Лью. Она оставалась на своем посту на протяжении всей войны и считается самым ценным агентом из всех когда-либо имевшихся у северян. Сам Грант утверждал, что наиболее ценная информация из Ричмонда во время войны поступала от нее. Обращает на себя внимание тот факт, что за все время Гражданской войны не было ни одного случая «проникновения» в важные штабы противника, которое всегда представляет собой наиболее яркий образец разведки на высоком уровне. Почти не наблюдалось также и случаев применения высоко-результативных и хитроумных приемов шпионажа. Ближе всего к такому уровню шпионской деятельности подошла, говорят, Элизабет ван Лью, ухитрившись устроить одну из своих служанок, негритянку, горничной в дом Джефферсона Дэвиса. Получаемые от этого источника сведения Элизабет ван Лью пересылала майору Шарпу в Вашингтон.

В 80-х годах прошлого века в Соединенных Штатах были созданы первые постоянно действующие армейская и военно-морская разведывательные организации мирного времени. Армейская организация была известна под названием отдела военной информации, входившего в управление генерального адъютанта. Разведывательный отдел военно-морских сил входил в состав управления личного состава и штурманской службы. В течение того же десятилетия в наших заграничных посольствах и миссиях впервые были введены должности военных и военно-морских атташе, которые должны были выполнять обязанности наблюдателей и разведчиков. С созданием в 1903 году общего штаба армии отдел военной информации был включен в него в качестве «второго отдела», и с тех пор отделы разведки в штабах американской армии стали обозначаться индексом G-2. Однако ввиду отсутствия у работников этого первого G-2 всякой 1 заинтересованности и чувства ответственности, он вскоре пришел в полный упадок и едва не исчез вообще. Таким образом; в первой мировой войне мы снова оказались без настоящей разведывательной службы. Но на этот наше положение было иным. Мы воевали за границей, наши войска непосредственно участвовали в боевых действиях лишь немногим более года, и у нас были союзники. развернуть в полной мере разведку не было времени, да нам это было и не нужно, поскольку мы могли в значительной степени положиться на англичан и французов в деле войсковой разведки и, в частности, в выявлении возможностей вооруженных сил противника.

Однако мы быстро учились – в большой мере благодаря усилиям группы офицеров, которым я и хочу отдать должное. Прежде всего, следует упомянуть полковника Ральфа фон Демана. Многие признают его главной движущей силой в создании американской военной разведки. О его работе рассказано в «Истории секретной службы» Ричарда Уилмера Роуэна, книге, которую я считаю лучшим из написанных американскими авторами повествований о деятельности разведывательных служб на протяжении многих веков. Я сотрудничал с полковником ван Деманом в период первой мировой войны, когда находился в Берне, и могу засвидетельствовать плодотворность работы, проведенной им и его преемниками – генералом Деннисом Ноланом и генералом Мальборо Черчиллем – по закладке основ нашей нынешней военно-разведывательной службы.

К концу войны в США в основном уже сложились армейские и морские разведывательные органы, продолжавшие существовать, хотя и в сильно урезанном виде, вплоть до начала второй мировой войны: G-2, СКР (служба контрразведки) и УР ВМС (управление разведки ВМС). Не менее важное значение имел наш начальный опыт во время первой мировой войны в области шифровального искусства, о чем я буду подробнее говорить в одной из последующих глав. У нас имелась в зачаточном виде организация, сумевшая в мирные годы, в период между двумя мировыми войнами, создать такое средство разведки, которое сыграло для нас важнейшую роль, когда мы были вновь вовлечены в войну. Речь идет о нашей способности расшифровывать дипломатические и военно-морские коды японцев.

Лишь в ходе второй мировой войны, и в частности после нападения на Пёрл-Харбор, мы начали создавать наряду с органами военной разведки специальную организацию по осуществлению стратегической разведки. Как я уже отмечал выше, начало было положено в 1941 году, когда президент Франклин Д. Рузвельт пригласил полковника Уильяма Донована в Вашингтон и предложил ему взяться за эту проблему.

Полковник (позднее генерал-майор) Донован идеально подходил для этой работы. Видный юрист, ветеран первой мировой войны, награжденный орденом Почета, он в мирные дни делил свое до пределов заполненное время между юриспруденцией, государственной службой и политикой. Он знал мир, поскольку много путешествовал, понимал людей. У него была склонность к необычным и опасным действиям, но эта склонность уравновешивалась рассудительностью. Короче говоря, у него были качества, необходимые для разведчика.

Подлое нападение японцев на Пёрл-Харбор и наше вступление в войну, естественно, стимулировали быстрый рост Управления стратегических служб (УСС) и числа его разведывательных операций. Вначале УСС было создано официально как научно-исследовательская и аналитическая организация, работать в ней были приглашены наши лучшие историки и другие ученые. К июню 1942 года Бюро координатора информации – первоначальное название организации Донована – было переименовано в Управление стратегических служб, которое получило задание «собирать и анализировать стратегическую информацию, а также планировать и осуществлять специальные операции».

К этому времени УСС уже широко занималось «специальными операциями» – так для маскировки назывались секретная разведка и секретные операции любого вида и характера, в частности поддержка подпольных антифашистских групп в тылу противника и скрытая подготовка к вторжению в Северную Африку.

На протяжении 1943 года подразделения УСС работали во всех частях мира, за исключением Латинской Америки, где действовало ФБР, и некоторых районов Дальневосточного командования, где уже хозяйничал генерал Макартур.

Служба партизанской войны и групп Сопротивления, созданная в УСС по образцу ныне широко разрекламированного английского отдела руководителя специальных операций (РСО) и работавшая в тесном взаимодействии с последним на европейском театре военных действий, уже начала забрасывать группы во Францию, Италию и Югославию, а также на некоторые участки китайско-бирмано-индийского театра войны. Основной замысел заключался в поддержке, обучении и материальном обеспечении уже существовавших движений Сопротивления, а там, где их не было, – в организации добровольцев из местного населения в боевые партизанские отряды. В числе наиболее прославившихся групп были так называемые джедбурги, заброшенные во Францию, и отряд № 101, действовавший в Бирме. Позднее УСС создало специальные подразделения для разработки и распространения материалов подрывной пропаганды, а также для контрразведки и выполнения некоторых диверсионных заданий, требовавших от их исполнителей специальной подготовки – умения разрушать подводные объекты или технически обслуживать регулярные разведывательные операции. Наряду со всеми этими мероприятиями УСС должно было развернуть сеть собственных школ специальной подготовки.

К концу войны, когда наша армия стремительно двигалась по Германии, УСС создало особые подразделения для задержания военных преступников и спасения произведений искусства, награбленных немцами в разных странах. В задачи этих подразделений входил также контроль за перемещением денежных фондов, которые, как предполагалось, нацистские лидеры будут укрывать, с тем чтобы позднее воспользоваться ими. Кажется, не было ничего такого, чего не попыталось бы в то или иное время сделать УСС в период между 1942 годом и концом войны.

После окончания войны все подразделения УСС, кроме службы секретной разведки и службы анализа,[25] были распущены. Казалось, что даже и эти последние вскоре исчезнут.

В течение непродолжительного периода после победы над Японией создавалось впечатление, будто США намерены постепенно отвести свои войска из Европы и с Дальнего Востока. Видимо, это повлекло бы за собой прекращение разведывательной деятельности. Действительно, в конце 1945 года можно было предположить, что мы поступим так, как поступили после первой мировой войны, – свернем палатки и вернемся к своим обычным делам. Но на этот раз, в отличие от 1919 года, когда мы отвергли Лигу Наций, мы стали одним из членов – основателей Организации Объединенных Наций и оказали ей поддержку в надежде, что впоследствии она будет хранительницей международного мира. Кроме того, мы начали осознавать необходимость знать значительно больше, чем нам было известно, о тайных планах Кремля.