Отпустив руку девушки, всё ещё визжащей, один из её мучителей запинаясь и натыкаясь на кого, попало побрёл к выходу. Во все две извилины Стена – при рождении его так назвала мама – пришла замечательная мысль, кстати, большая редкость и просто монументальное событие в его головёнке – глотнуть свежего воздуха. Совесть по поводу так зверски убиенной, его не донимала: она давно, видимо ещё в детстве сделала себе харакири. И мы, смиренные христиане должны его понять – все люди грешны от рождения и заслуживают кары. И какая разница где, на том свете или на этом. Не так ли, друзья мои? В общем, не суть важно. Почти у самого входа, Стен своей обритой на лысо и не слишком крупной головой, врезался в лицо одного из воинов. Тот, потеряв равновесие, раскинув руки в стороны, свалился на пол. Где и уснул, пуская носом кровавые пузыри. Не останавливаясь Стен, продолжил целеустремлённо двигаться к выходу. Но пудовый кулак, разбив его отнюдь не ангельское личико, отбросил грузное тело воина на три метра в противоположном направлении. За что он получил в лицевой отсек? Вряд ли мы когда-нибудь узнаем, эту великую тайну. Наверное, что называется, рылом не вышел. Пролетая мимо сидящего на скамейке здоровяка, Стен уже отключаясь, несколько запоздало, что было сил, лягнул ногой. Нога попала аккурат в затылок мирно поглощающего лошадиные дозы спиртного воина. Им оказался горячий ариец Марс.
К чести арийцев должен сказать, что хоть они и относились к своеобразным развлечениям аборигенов, спокойно, сами в пытках участия не принимали. Воин не может быть палачом. Пытки варварами Славного города признавались, лишь для достижения какой-либо важной цели: получение информации или, к примеру, в целях устрашения местного населения. Одно дело пытать ради развлечения: рубить руки-ноги, жечь калёным железом и совсем другое бабу изнасиловать (а для чего ещё бабы?) или зарубить парня, потому, что рылом не вышел…
Впрочем, мы отвлеклись, вернёмся к нашему искренне нежному и доброму воину Арии Марсу. В печатавшись лицом в тарелку с аппетитно пахнущим мясным блюдом, амбал глухо рыча повернулся на сто восемьдесят. Учитывая, что в момент удара, проглотив очередную дозу вина, он в предвкушении с аппетитом облизывался, можно представить его ярость. Испорченная еда, удар в район черепа, горячий характер и прикушенный язык – всё вместе дало взрывную смесь. И скорый на расправу Марс выплеснул её, на первого кто попал в поле зрения. К несчастью, всего в метре от него, заплетаясь языками и жутко коверкая слова, сидели и мирно беседовали четверо воинов. Не имея желания, да и не пытаясь соображать, что к чему, амбал стирая с лица жир и кусочки блюда, которое вообще-то собирался потребить внутрь, а не в качестве крема для лица, начал методично избивать всех четверых. Буквально втоптав совсем не слабых, но абсолютно пьяных воинов в пол, он, схватив за длинные, давно не мытые волосы, одного из них, ударил его лицом о скамью и, перехватив за пояс кожаных штанов, выкинул в дверь. Глухо вскрикнув, мужик вышиб дверь своим на удивление широким лбом и, вылетев вместе с ней, свалился на землю. Там солдат, в данный момент, ужасно пьяной армии, благополучно потерял сознание. Прямо подле стоящих на привязи, красивых скакунов, доставшихся отряду в наследство от ныне покойных рыцарей Императора. Лошадей сие взволновало не слишком – они и так уже были на пределе, безуспешно пытаясь порвать привязь. В настоящий прекрасный момент жизни, одна из самых породистых кобыл правителя в непонятках ржала и сучила ногами. А, сзади постанывая в экстазе и делая характерные движения вперёд назад нижней частью организма, пристроился один из доблестных солдат Логана. Добившись экстаза, он, удовлетворённо вскрикнув без сил, упал на круп бедной лошади. Его страстный крик слился с предсмертным воплем где-то на окраине деревни.
Натянув штаны, наш секс-гигант поплёлся в сторону, откуда доносился крик. По дороге, совершенно случайно наступив на лицо местного лётчика, целых пять раз. И опять же случайно сломал его челюсть, случайно зарядив мощного пинка в район черепа. Любопытство всё-таки непреодолимая сила. Запинаясь, он медленно продвигался к цели. Окрестности вновь огласил крик, уже совсем близко. Приятный крик, кстати. Интересно, что там такое творится? Наконец он дошёл до забора и, прищурившись, уже смеркалось, попытался разглядеть, что же происходит в направлении забавных криков. Судя по всему, они зародились у дальнего конца забора. Не разглядев ничего кроме скопления тёмных силуэтов и смутной линии забора, опоясывающего всю деревню, человек вернулся на прежний курс. Не пройдя и пяти метров. Воин запнулся о камень и вытянувшись во весь рост, растянулся на земле. Там он и пролежал до самого утра.
А у забора семеро солдат Логана, – из которых двое мирно спали, а двое деловито насиловали пленниц, развлекались тем, что, поставив у забора, троих живых обитателей захваченного населённого пункта, прибивали их руки кинжалами, собственно к самому забору. Когда подготовительные работы прошли завершающую фазу, воины перешли к следующей, гораздо более приятной, чем предыдущая. Отойдя на десяток метров в сторону, они кидали в них различные предметы личного и не очень вооружения: мечи, кинжалы, копья, топоры. Не со зла, конечно, – забавы ради. На заборе, таким образом, уже висело девять человек. Только трое из них подавали признаки жизни. Нет, пожалуй, четверо. Если, конечно, конвульсии того, что уже лишился одной руки и верхней части черепа можно считать признаками жизни. Ну, это дело вкуса. На земле, подле ближайшего здания, плача глухо моля о пощаде лежали недавно избитые до полусмерти пленники. Впрочем, зря они сотрясали воздух – никого их страдания не трогали, наоборот вопли несчастных звучали довольно смешно, на фоне ожидающей всех их без исключения, участи.
Двое воинов пьяно икая и громко смеясь, обсуждали недавний бросок топором своего приятеля. Топор пролетел мимо цели и попал в полуживых от страха и побоев горожан, ожидающих своей очереди в милой игре бандитов. По счастливой случайности топор не задел ни горожан – пролетел высоковато, ни насильников – те благоразумно творили грешное дело в стороне от пьяных в дым метателей остро отточенных предметов. Бросок не только не достиг цели, но и был произведён весьма нелепо. Как ни как, горожане, вопящие о пощаде, ждали смерти довольно далеко от активных участников самодеятельности. Такой ляп не мог не вызвать смеха и вороха грязных шуточек, со стороны товарищей по оружию. Неудачливый метатель топора волком глядел на товарищей, с каждой шуточкой зверея всё больше. Парни вошли в раж и не успели остановиться до опасного предела, сыграло свою роль и накануне выпитое. Наконец не выдержав, объект смеха взвыл и, выхватив кинжал, набросился на приятелей, в две секунды располосовав парней на мелкие фрагменты. В приступе гнева не удовлетворившись смертью насмешников, воин отбросил кинжал и, перехватив поудобнее один из приготовленных для метания топоров, кровожадно рыча, превратил пленников в фарж. Насытившись маленькой местью и утихомирив свою ярость, он выбросил топор. Неожиданно для самого себя воин, вдруг обнаружил, что дико хочет спать. Глаза медленно закрылись, ноги, став ватными, подкосились. Ещё не коснувшись пола, воин уже спал. Пожелаем ему спокойной ночи, ведь он уснул прямо на трупах своих жертв – наверняка, ему приснится нечто хорошее.
Топор со свистом улетел в сторону леса. Не долетев до первых деревьев совсем не много, он шлёпнулся на траву, запачкав её кровью. Давно бродивший вокруг и почувствовавший кровь совсем рядом из леса, мягко ступая, сверкая изумрудными глазами, вышел его ночной хозяин – огромный матёрый волк-вожак. Осторожно понюхав топор, волк лизнул красное лезвие. Сев на траву и обнажив белоснежные клыки, лесной царь тоскливо и протяжно завыл на луну…
Протяжный стон пронёсся по залу. Обхватив голову руками Логан сидел на полу, по пояс, покрытый толстым, местами не слишком слоем из различных ингредиентов: остатков пищи, вина и материальных протестов желудка против столь хамского к себе отношения. Крупная голова воина просто раскалывалась от дикой боли. С трудом, открыв глаза, он обвёл мутным взглядом помещение. Он всем сердцем стремился обнаружить в пределах видимости вино или хоть что-нибудь перебродившее. Но кроме полнейшего бардака из остатков недавнего веселья, включая истерзанные трупы (как местных жителей, так местами и собственных солдат), не смог разглядеть ни чего примечательного. Видать всё имеющееся в наличии спиртное выпили ночью.