В отличие от конфуцианцев, даосы воспринимали Силу Неба как сочетание женского и мужского, что символизируется и даосским символом Высшего Предела Тай-цзи — кругом, разделенным изогнутой линией на светлую и темную, или мужскую и женскую, половины. Однако проявления в естественном мире Силы Неба — того, что Лао-цзы называл «Матерью Десяти Тысяч Вещей» — всегда воспринимались даосами главным образом как действие начала женского или женственного. Нежное, подобно струящейся воде. Скромное и щедрое, подобно плодородной долине, вскармливающей всех, кто обращается к ней за помощью. Скрытое, утончённое и загадочное, подобно пейзажу, мелькнувшему в тумане. Оно не занимает постов, не наделяет никакой властью. На него нельзя повлиять или задобрить его жертвами и ритуалами. В осуществлении правосудия, как и во всех иных делах, оно работает легкими касаниями, незримо и неслышно. Как выразился Лао-цзы, «Небесный невод широк и редок, но ничего не упустит». Избегая самовлюблённости и высокомерия, оно доверяет свои самые глубокие тайны не высоким правительственным чиновникам, напыщенным ученым или богатым землевладельцам, а неимущим монахам, малым детям, животным и «глупцам». Если же можно назвать его хоть сколь-нибудь пристрастным, то неизменно — в пользу скромных, слабых, маленьких.
И это возвращает нас к Пятачку.
Как очевидно каждому, есть масса неудобств быть Очень Маленьким Зверьком. И одно из этих неудобств в том, что звери покрупнее будут пытаться воспользоваться своим преимуществом перед вами. Например, давайте вспомним известный План Кролика о Похищении Крошки Ру.
Фактически, как только Kенга и Ру прибыли в Лес, Кролик решил, что они должны уехать. Мы не знаем, почему — просто Кролики, вроде нашего, временами таковы. В общем, так или иначе, план Кролика впутывал в это дело — что в терминологии Кролика как раз и означало «воспользоваться преимуществом» — Пятачка и Пуха.
Идея состояла в том, что Пух отвлечёт Кенгу разговором, ну, скажем, своими стихами (которые способны отвлечь любого). И — Ух!
— Пух, тебя не звали.
— Да ну? — удивился Пух. — А мне показалось, то есть я ясно слышал, что звали.
И пока внимание Кенги будет отвлечено, Кролик собирался подсунуть ей в кармашек Пятачка — сказав, что это Ру — а потом убежать с самим Ру. Позже, когда Кенга обнаружит, что Ру куда-то делся… Тогда Кролик, Пух и Пятачок — все втроём, вы только представьте себе! — хором и очень громко сказали бы «АГА!». Как пояснил Кролик, это громкое «АГА!» означало бы, что они похитили Ру и отдадут его назад, только если Кенга пообещает уйти из Лесу и никогда сюда не возвращаться. Кенга поймёт всё сразу, сказал Кролик, как только он, Пух и Пятачок (втроём, хором, представьте себе!) скажут «АГА!» Но всё пошло наперекосяк — как обычно и идут все Умные Планы Кролика — потому что, во-первых, Кенги вообще думают и реагируют совсем не так, как Кролики, а во-вторых, хорошего громкого хорового «АГА!», чтоб её испугать, не вышло.
Первая часть плана прошла достаточно гладко. Они наткнулись на Кенгу и Ру в лесу. Пух отвлекал Кенгу, Пятачок вскочил в кармашек Кенги, а Кролик убежал с Ру. Не подозревающая ни о чём Кенга ускакала домой с (бумс, бумс) Пятачком (бумс, бумс, бумс) в кармашке. Пух отстал, упражняясь (тумбс) в Кенга-прыгах (хряпс). Неприятности начались, когда Кенга уже добралась домой:
— А теперь, милый Ру, — сказала она, вынимая из своего кармашка Пятачка, — пора спать.
— Ага! — сказал Пятачок, как только смог после всей этой Ужасной Скачки. Но это было не очень хорошее «Ага!», и Кенга, похоже, не поняла, что оно означает.
— Сначала — ванна, — весело отозвалась она.
— Ага! — повторил Пятачок, оглядываясь с тревогой в поисках остальных.
Но остальных почему-то не было…
— Я не знаю, — задумчиво сказала Кенга, — может, холодная ванна в такой вечер и не совсем то, что надо. Но Ру, мой дорогой, ты ведь не возражаешь?
Неизвестно возразил бы или нет Ру, а Пятачок благоразумно промолчал.
Наконец Холодная Ванна была закончена…
— Теперь, — сказал Кенга, — примем лекарство и — в постельку.
— Ка-ка-какое лекарство? — уточнил Поросенок.
— Чтобы ты, мой хороший, стал большим и сильным. Ты же не хочешь остаться таким маленьким и слабым, как Пятачок, правда? Итак!…
В тот момент раздался стук в дверь.
— Войдите, — сказала Кенга.
И вошёл Кристофер Робин.
— Кристофер Робин, Кристофер Робин! — истошно завопил Пятачок. — Скажи Кенге, кто я! Она твердит, что я — Ру. Но я ведь не Ру, правда?
Кристофер Робин внимательно осмотрел его и покачал головой.
— Нет, ты не Ру, — сказал он наконец, — потому что Ру я только что видел в доме Кролика. Они там играют.
— Ну надо же, — не очень огорчилась Кенга. — Я, наверное, обозналась.
— Нет, ты специально, специально! — возразил Пятачок. — Я говорил тебе, что я — Пятачок.
Кристофер Робин снова покачал головой.
— Ой-ой-ой, ты не Пятачок, — сказал он. — Я хорошо знаю Пятачка, он совсем другого цвета.
Пятачок собрался было объяснить, что это всё из-за ванной, а потом подумал, что, возможно, лучше этого не рассказывать, и как только он открыл было рот, чтобы сказать что-то другое, Кенга скользнула туда ложкой, а затем почесала ему спинку и ласково промурлыкала, что рыбий жир — очень вкусный, если привыкнешь.
Хорошенькое испытание. Ну, бывает и не такое…
— Эй! Чо это там верещит?
— Ох, телохранитель Пятачка… Я и забыл, что ты здесь. Это, наверное, спецсирена. Дай взглянуть… Да, это — полицейский автомобиль.
— Чо-чо?
— Странно. Припарковались прямо перед нашим домом.
— Отошёл от окна! Сразу!
— Да, конечно. Я ничего и не собирался… Куда это ты?
— Извините, надо открыть дверь.
Казалось бы, маленький Пятачок — крохотное существо, терзаемое своими фантазиями и опасениями, тоскующее о том, чтобы быть Кем-то, — последний из зверьков, от кого можно ожидать Поступка. И всё же именно из Пятачков и получаются герои. Внешне явно уступающий любому Бесстрашному Освободителю, Доблестному Воину или Великому Первопроходцу, именно таким оказывается Пятачок, если присмотреться к нему повнимательнее. Как ясно показывает история, так было до сих пор и так, мы уверены, будет всегда.
Во многом Пятачок может показаться наименее впечатляющим среди прочих персонажей «Винни Пуха». И всё же он — единственный из них, кто постепенно растёт, меняется, становясь всё более совершенным. И в конце он совершает поступок, при котором не отвергает своей малости, а использует её для блага других. Он исполняет то, что необходимо, не накапливая Большого Эго; внутренне он остаётся Очень Маленьким Зверьком — но уже не тем Маленьким Зверьком, каким был раньше.
А пока он просто сомневается и мечтает. В нём есть многое, чтобы пройти через Большую Бурю в конце «Дома на Пуховой Опушке», которая изменит его жизнь навсегда.
— Как бы ты определил ситуацию с Пятачком на этот момент, Пух?
— С песней, — сказал Пух.
— Замечательно. Я знал, у кого спросить.
(— Гм-хм… — приготовился Пух.)