— Да, сэр. Зеленый огонь. Он был совсем близко.

— Не понимаю, — повторил он. — Сбегай на ют и скажи практиканту, пусть передаст тебе мой бинокль. Только живо.

— Слушаюсь, сэр, — ответил я и побежал на корму.

Я обернулся за минуту. Вооружившись биноклем, помощник долго всматривался в темноту.

Затем он резко опустил его и повернулся ко мне:

— Куда же он делся? Если они так быстро изменили курс, их посудина должна быть совсем рядом. Мы бы видели ее!

— Все очень странно, сер, — согласился я.

— Чертовски странно, — сказал он. — Настолько странно, черт побери, что у меня возникло подозрение, не померещилось ли тебе все это?

— Нет, сэр, я уверен, что это был корабельный огонь.

— Тогда где же корабль? — спросил он — Не могу знать, сэр, — ответил я.

Второй помощник замолчал. Потом он прошелся несколько раз быстрым шагом по баку, то и дело останавливаясь и осматривая поверхность моря в бинокль. Наверно, еще с минуту он пробыл на носу, а затем, не сказав ни слова, спустился по трапу на главную палубу и ушел на корму.

Да, загадка, подумал я. Интересно, что он решит. Я спрашивал себя, не лучше ли рассказать ему все, как есть. Мне казалось, что теперь-то он должен был выслушать меня. С другой стороны, уверенности у меня не было. Возможно, в его глазах я выглядел ослом, причем тронувшимся рассудком.

Я прохаживался по баку, занятый этими мыслями, когда огонь появился в третий раз. Он был большим и ярким, и я видел, как он перемещается. Это указывало на то, что он должен быть где-то совсем близко от нас.

Я подумал, что уж на этот раз второй помощник не может не увидеть его.

Теперь я не стал сразу кричать. Я решил, что дам возможность помощнику капитана самому убедиться и его существовании. Кроме того, я не собирался снова рисковать — что, если он опять исчезнет, едва я подам голос. Наверно, с полминуты я вел наблюдение за огнем — он не исчезал, и я в любую секунду ожидал услышать вопль второго помощника, подтверждающий, что он наконец-то заметил его; но стояла тишина.

Я не мог больше ждать и, подбежав к трапу, ведущему на главную палубу, заорал во весь голос:

— Зеленый огонь на траверзе!

Но мое выжидание оказалось слишком длинным. Только я начал кричать, как огонь стал блекнуть и мгновением позже исчез.

Я с досадой топнул ногой и выругался. Все это говорило не в мою пользу. Правда, какое-то время я еще тешил себя слабой надеждой, что вахтенные на корме успели заметить огонь прежде, чем он исчез; но длилось это недолго.

— Какой, к черту, огонь! — Услышал я крик второго помощника, и сразу понял, что никто и ничего не видел.

Затем он засвистел в свисток, и один из матросов, выскочив из кубрика, кинулся на ют, чтобы узнать, какие будут приказания.

— Кто заступает впередсмотрящим? — донесся до меня вопрос помощника.

— Джаскетт, сэр.

— Скажи ему, чтобы он сейчас же сменил Джессопа. Ты понял?

— Да, сэр, — ответил матрос и пошел в кубрик.

Через минуту Джаскетт, спотыкаясь, поднялся на бак. Он спросил сонно:

— Что случилось, приятель?

— Все из-за этого идиота, второго помощника! — сказал я с яростью. Я докладывал ему три раза об огнях в море, но этот идиот ослеп и ни черта не видит, вот и поднял тебя мне на смену!

— А где огонь, приятель? — поинтересовался он, окидывая взором море вокруг корабля. — Не вижу никаких огней.

— Он был, но исчез, — ответил я.

Он хмыкнул.

— Исчез! — повторил я, раздражаясь.

Он повернулся ко мне и участливо произнес:

— Я бы на твоем месте поспал немного, приятель. Со мной тоже такое бывало. Нет ничего лучше сна, когда с тобой такая чепуха происходит.

— Что! — сказал я. — Какая чепуха?

— Не заводись, приятель. К утру все как рукой снимет. И не обижайся.

— В его голосе звучало сочувствие.

— Черт! — только и сказал я, спускаясь с бака. Похоже, что старина Джаскетт подумал, будто у меня началось размягчение мозгов. — Как же, снимет, жди! — ворчал я себе под нос. — Интересно, кто может заснуть после такого.

Чувствуешь себя отвратительно, когда никто вокруг не понимает тебя. А мне просто необходимо было поговорить с кем-то. И тут я вспомнил о Тамми. Уж кто-кто, а он сможет понять меня, и мне, может быть, станет легче.

Поэтому вместо кубрика я направился на корму, в каюту практикантов. Подойдя к юту, я поднял глаза и увидел темную фигуру второго помощника, который стоял надо мной, облокотившись на поручни.

— Кто там? — спросил он.

— Это Джессоп, сэр, — ответил я.

— Что тебе здесь понадобилось? — осведомился он.

— Я хочу поговорить с Тамми, сэр, — сказал я.

— Иди-ка лучше в кубрик и поспи, — сказал он не без некоторого участия. — От этого будет куда больше пользы, чем от пустых разговоров. У тебя слишком разыгралось воображение в последнее время!

— Вы ошибаетесь, сэр! Со мной все в порядке. Мне…

— Прекратить! — резко оборвал он меня. — Иди и ложись спать.

Я выругался про себя и отправился на нос. Меня начало бесить, что со мной обращаются, как с ненормальным.

«Черт возьми! — думал я. — Интересно, что будет с этими идиотами, когда они узнают то, что знаю я.»

Я спустился в кубрик через дверь с левого борта, добрался до своего Сундучка и сел на него. Я чувствовал себя усталым, злым и несчастным. Квойн и Пламмер играли в карты. Стаббинс лежал на своей койке, наблюдая за игрой, и курил трубку. Когда я вошел, он поднял голову и вопросительно посмотрел на меня.

— Что там приключилось? — спросил он.

Мы обменялись взглядами. Квойн и Пламмер оторвались от игры. Я чувствовал, что мне надо выговориться, иначе у меня лопнут мозги, и я выложил им всю историю, с трудом подбирая нужные слова. Я уже понял, что объяснять что-либо совершенно бесполезно, и поэтому просто пересказал им голые факты, избегая каких-либо комментариев, насколько это было возможно.

— Три раза, говоришь? — переспросил Стаббинс, когда я закончил рассказ.

— Да, — подтвердил я.

— И Старик снял тебя со штурвала сегодня утром, потому что ты увидел тот корабль, а он нет, — добавил Пламмер, точно размышляя вслух.

— Да, — снова сказал я.

Мне показалось, что он как-то странно переглянулся с Квойном.