Шахиды, оставшиеся на той стороне, быстро, как на тренировке, свернули «стремянку» и, вскинув на прощание сжатые кулаки, бегом исчезли за ближайшим холмом. Они свое дело сделали и с чистой совестью могли возвращаться. Для обратного перехода группе такие ухищрения и акробатические трюки уже не понадобятся.
Тем временем четверо диверсантов, растянувшись в цепочку с интервалом в десяток метров, споро двинулись в ту сторону, откуда должен был появиться утренний патруль. Следовало протопать что-то около километра, для того, чтобы не устраивать засаду на участке вчерашней ложной сработки сигнализации, где объездчики могут вести себя более настороженно, чем на привычном рутинном маршруте. Двигались вдоль самой кромки рощи, прячась в отбрасываемых ее деревьями тенях, растворяясь в них, становясь практически невидимыми. Шли молча, сосредоточенно, с момента переброса все шутки и личные симпатии закончились, сейчас они были лишь хорошо запрограммированными автоматами, четко знающими, что им надлежит делать, не подверженными обычным человеческим слабостям и эмоциям. Элитная группа диверсантов «Хизбаллы» выходила к месту засады, и если бы какой-нибудь сторонний наблюдатель мог увидеть их сейчас, он с уверенностью сказал бы, что утреннему патрулю пятой бригады исключительно не повезло, столько решимости и злой целеустремленности было в кошачьей пластике их бесшумного скольжения в тенях.
Мерный рокот моторов они услышали издалека, задолго до того, как два патрульных «хаммера» выпрыгнули из-за поворота. Волк привычно отфиксировал время появления противника, без одной минуты девять утра, все так же, как всегда, привычный распорядок патрулирования не нарушен. А это пусть только косвенно, но все же говорило за то, что все идет по плану и переход границы диверсионной группой действительно остался незамечен. Умудренный богатым жизненным опытом, Волк до последнего мгновенья не сбрасывал со счетов немалой вероятности того, что давно обнаруживший их противник лишь играет с группой, выбирая удобный момент для удара.
Машины шли совсем не в том порядке, что вчерашние пограничники. Водитель заднего «хаммера» явно веселился, скрашивая рутину патрульного объезда, тем, что пугал своего товарища из головной машины изображая попытки боднуть его внедорожник в кургузую бронированную задницу. В результате оба «хаммера» перли по дороге, как приклеенные друг к другу, на минимальном расстоянии. Волк краем глаза успел заметить скользнувшую по лицу Фашиста хищную гримасу, почувствовал, как подобрался, будто огромная кошка перед броском, напарник.
Действительно, шутовство водителя задней машины значительно упрощало дело. Заложенный на грунтовке фугас должен был при такой дистанции надежно вывести из строя оба патрульных джипа, благо взрывчатки Фашист не пожалел. Вообще, они рассчитывали на подрыв только головного «хаммера», задний предполагалось бить приготовленной Абдом-вторым «мухой», но тут, пожалуй, неверное военное счастье решило им вдруг улыбнуться, да еще как, во все тридцать два зуба. Волк скосил глаза туда, где в зарослях молодой поросли притаился Абд-второй. Ливанец сосредоточенно готовился к бою, зеленый цилиндр «мухи» уже разложен по-боевому и покоился на его плече, выражение лица было скорбным и торжественным, будто во время молитвы, губы беззвучно шевелились, что-то проговаривая про себя. Фашист, более образованный и сведущий в различных восточных тонкостях, чем формальный мусульманин Волк, сразу определил бы, что боевик «Хизбаллы» читает перед боем шахаду, препоручая свою судьбу Аллаху, выражая признание полной покорности его воле и чистоту своих помыслов перед тем, как убить приближающихся неверных, а возможно и погибнуть от их рук самому. Смотря на что, будет воля ал-Джаббар, ал-Муизз, ал-Фаттах Аллаха, Могущественного, Дающего силу, Победителя. Иншалла!
Текут, уходят, будто вода в песок последние секунды перед боем, все шире и шире ползет по щекам зловещая улыбка Фашиста, все быстрее движутся губы Абда-второго, все мрачнее становится разрисованная потеками бурой краски физиономия Абда-первого. Своего лица в эти секунды Волк, само собой, никогда не видел, подозревал, что и его не миновало это коверкающее привычные черты мгновенное помешательство ожидания. Но подозревать и видеть, две разные вещи, так что наверняка знать он не мог, и про себя считал, что это к лучшему… Ни к чему человеку наблюдать за собой в эти невыносимо длинные мгновения, отделяющие жизнь от смерти, вредно для психического здоровья.
Головной «хаммер» уже поравнялся с вроде бы случайно брошенной поперек дороги веткой и, не притормаживая, покатил дальше. Сухо хрустнуло под мощным резиновым протектором мертвое дерево. Волк осуждающе качнул головой, вспоминая свой собственный рожденный на чеченской войне опыт подобных ситуаций. С его точки зрения водитель внедорожника поступил крайне неосмотрительно. Да если ты видишь на дороге, по которой едешь, или возле нее, хоть что-нибудь похожее на отметку, оставленную минерами для ориентировки, не поленись, нажми на тормоз, еще раз внимательно все осмотри, позови сапера, пусть он проверит. Даже если там ничего нет, все равно, в тысячу раз лучше прослыть трусом и паникером, чем превратиться в исковерканный взрывом фугаса труп. Израильский солдат, сидевший за рулем головного «хаммера», похоже, этой простой истины не знал, а может быть, и вовсе не заметил лежащей поперек дороги ветки, отвлеченный шутовством своего товарища, так и норовившего боднуть его машину своим бампером. В любом случае, наказание за беспечность последовало незамедлительно.
Едва только головной «хаммер» миновал место закладки, Фашист, зло оскалившись, несколько раз быстро нажал кнопку подрывной машинки. Фугас они заложили проводной. Потратили немало времени и сил, чтобы надежно замаскировать тянущиеся от дороги провода, зато теперь можно было не волноваться о наличии или отсутствии в патрульных машинах генераторов помех типа антивзрыв. Конечно, радиодетонатор штука хорошая, намного упрощающая жизнь диверсанта, но старый добрый проводной способ все же надежнее. Электрический ток помехами не забьешь.
Грохнуло. Несмотря на то, что Волк точно знал, что сейчас будет взрыв, ждал его, все равно ударило так, что его на миг оглушило, вогнав в неконтролируемый ступор. В ушах поплыл колокольный звон. Из дорожного полотна, прямо по центру вырвался густой сноп алого пламени. Дрогнула, ворохнулась беспокойно земля. Головной «хаммер», будто получив мощный пинок под зад, кувыркнулся в воздухе, заваливаясь боком на обочину дороги. Вторая машина, оказавшаяся от места взрыва всего в нескольких метрах, наоборот подскочила на дыбы, словно норовистый конь, вскинув в воздух передние колеса. Вихрем пронеслась, срывая листья и тонкие ветки деревьев, ударная волна.
— Аллах акбар! Аллах акбар! — тонко взвыл справа кто-то из Абдов.
Крик потонул в длинной автоматной очереди. Фашист хладнокровно полосовал покореженные, сочащиеся дымом остатки головной машины, давя на психику, не давая возможно выжившему экипажу предпринять что-либо для собственного спасения. Глухо ухнула «муха», и огненный клубок ткнулся в бок второго «хаммера», все же удержавшегося на дороге и вновь опустившегося на все четыре колеса. Удар гранатометного выстрела заставил машину еще раз подпрыгнуть, разворачивая ее к засаде передом. Волк, тщательно поймав на мушку лобовое стекло, врезал по нему несколькими прицельными очередями по три патрона, пытаясь разглядеть за отблеском встающего над горизонтом солнца, черные силуэты людей внутри. Не разглядел, а может, их там уже и не было. Стекло, даром, что должно быть бронированное и вроде как пуленепробиваемое, покрылось частой сетью трещин и под ударами пуль завалилось внутрь. Сбоку в работу включились автоматы обоих Абдов. Выстрелы били нестройными пачками, сливаясь в сплошной грохот, забивая звенящей глухотой барабанные перепонки, щекоча ноздри кислой пороховой гарью.
Добив магазин, Волк сноровисто пристегнул новый и принялся внимательно изучать результаты обстрела. Один за другим смолкли автоматы других засадников. Огненный шквал, неожиданно обрушившийся на патрульный наряд из оливковой рощи, если не полностью уничтожил израильтян, то, во всяком случае, абсолютно лишил их воли к сопротивлению. Со стороны дымящихся машин по нападающим так и не было сделано ни одного выстрела. Сейчас, когда стрельба полностью прекратилась, стало слышно басовитое гудение пламени, потрескивание вспучивающейся от жара пузырями и лопающейся автомобильной краски и мерный скрип все еще вертящегося по инерции заднего колеса головного «хаммера» задранного высоко вверх. Однако, как Волк ни напрягал слух, он не мог расслышать ни человеческих голосов, ни бряканья амуниции, не видел, занимающих позиции для обороны стрелков. Обе машины казались мертвыми. Довершая впечатление, из водительского окна второго «хаммера», безвольно упав на топорщащиеся остатки выбитого пулями бронеплекса, свисала, царапая скрюченными пальцами дверцу, поросшая черными волосами рука с синевшей на запястье сложной татуировкой.