— Все будет нормально, доверься мне. Просто говори с наглой рожей «Нет» на соответствующие вопросы. Понял?

— Рожа — не проблема, а что покажет машина?

— Что надо, то и покажет! Ты главное не дергайся.

В уездном управлении МВД им пришлось ждать вместе больше часа, пока шеф договаривался о сеансе, и пока специалисты готовили вопросники. Первой вызвали Симу. Она ободряюще махнула рукой и вошла в дверь. Появилась только через полчаса, довольная донельзя. — Давай, твоя очередь.

К удивлению Геннадия вопросы задавали не только на тему сексуальных игр и подробностей инцидента на озере. Ряд вопросов должен был прояснить факт, а не прихватили ли они из Узбекистана левое оружие и боеприпасы. Ручные гранаты, например. — А майор и вправду голова, — сообразил Геннадий. — Действительно, откуда у «бедных мальчиков» оружие и взрывчатка? А вот у нас, только вернувшихся из «горячей точки»…. Обвинение в том, что мы им это все подбросили, наверняка последовало бы со следующим ходом. А так…. — Как и договаривались, он спокойно солгал на все «щекотливые вопросы» и по завершению сеанса удалился дожидаться, пока операторы расшифруют результаты. Ждать пришлось еще минут сорок. Потом появился майор, держа в руке какие-то бумаги. — Есть, теперь дело легче пойдет. Считайте, что вы оправданы. Этим операторам положен расстрел за подтасовку результатов проверки. Их, кстати, самих ежеквартально пропускают через полиграф, а раз в год еще и сывороткой правды накачивают. И не в губернии, а в Столице, там специальный центр. Мне, кажется, что у губернской «Профилактики» скоро будет новый начальник. А теперь сгиньте с моих глаз, успокойте нервишки, а завтра как штык….

Повторять эти слова два раза начальству не пришлось. Геннадий кивнул Симе, и они поспешили ретироваться из здания местного управления МВД.

— Что делать будем?

— В смысле, как будем нервишки успокаивать? Начальство ведь приказало. На дворе воскресенье, давай съездим в заповедник, в минералогический музей. Ты, кстати, давно обещал туда свозить.

Геннадий согласно кивнул, — верно, хороша идея, только моя машина на стоянке перед Конторой осталась. Прогуляемся?

— Нет, попросим Прилукова нас подвезти. Майор, как мне кажется, там надолго застрял. Прапорщик, когда они сообщили ему о своей идее, связался по мобильной связи с шефом и только тогда завел мотор своего вездехода. Машина тронулась. Сима, устроившаяся на заднем сидении, через пару минут толкнула его в бок. Геннадий обернулся. Сима поднесла палец губам и показала записную книжку. Геннадий молча взял ее и осторожно посмотрел запись. — За нами следят и разговоры пишут. Осторожнее! — было написано на открытой странице.

Он вернул записку Симе и задумался. — Дела, хотя этого и следовало ожидать. Интересно, а с какого момента пишут? Если и наш с Симой короткий разговор в кабинете шефа записан, то дело дрянь. Не отвертимся. Но это сомнительно, помещения Конторы надежно защищены от подобных штучек. Разве только свои могли записать, но им этого не надо. А следят, скорее всего «чистильщики», Мишанин папашка приказал. Пусть побалуется напоследок. Интересно, а как он сам-то через эти проверки на полиграфе проходил? Ведь эту чертову Службу наверняка проверяют особенно вдумчиво. Хотя, вроде он раньше во внешней разведке подвизался. Вполне мог пройти соответствующую подготовку. А действует эта машинерия только на слабонервных, вот сегодняшний эпизод возьми…. Проглотила же машина явное вранье и не поперхнулась. Если конечно тут Сима не наворожила, с нее станется. Слишком уверена была. Мол, давай, все под контролем.

В музей они не попали. Санитарный день, как по заказу. — Не повезло, — резюмировал Геннадий, ознакомившись с отпечатанным на лазерном принтере объявлением. — Не увидеть нам сегодня здешних экспонатов. Что делать будем?

— По осеннему лесу погуляем, — кивнула Сима на окружающие здание музея деревья. Это ведь территория Ильменского заповедника? Гулять можно?

— Заповедник минералогический, гулять можно, копать нет.

— Отлично, давай поднимемся на вершину горы и полюбуемся видом, — Сима показала на тропинку, ведущую вверх по склону. Поросшие лесом Ильменские горы, возвышающиеся над Миассом, особой высотой и крутизной склонов не отличаются. Как, впрочем, и весь Уральский хребет. Соответственно, и подъем не занял много времени. Полюбовавшись с высоты окрестностями, минут пять, Сима огляделась по сторонам. — Сядем, передохнем, вон подходящее местечко на противоположном склоне. — Подходящее местечко представляло собой живописный выступ скальных пород, частично поросший мхом. Они немного спустились и с удобством расположились на обветренных камнях. — Теперь можно поговорить, наблюдение отстало, не решаются подойти по открытому месту, и «длинным ухом» не взять, рельеф мешает.

— Ты уверена?

— Уверена, я фиксирую биополя. Филеров готовили для действий в городе, а тут они чувствуют себя не слишком уверено. У них, как мне думается, приказ не обнаруживать себя. За наблюдение за сотрудниками контрразведки могут по головке не погладить.

— Ну и славно, тогда поговорим. Как ты думаешь, чем кончится эта история?

— "Хорошие парни" победят, иначе ведь и быть не может!

— А «хорошие»… это кто? Если ты помнишь, то мы сегодня отяготили свою совесть явным лжесвидетельством. Как она у тебя, кстати, поживает?

— Нормально поживает! Если бы нас застукали «свои», то я, глядишь, и потупила бы смущенные глазки и со смирением приняла положенный фитиль. Но когда мою личную жизнь используют в грязных играх…, зря он это сделал…. — Сима задумчиво покачала ногой. — Знаешь, мне начинает казаться, что Верховный немного перегнул палку с этими драконьими строгостями. В благих, по сути, целях, но перегнул. Следует прощать людям мелкие «грешки», мы же все не идеальные и у каждого бывают минуты слабости. Вот и во времена СССР была похожая ситуация. В народе накопилась глухая неприязнь к системе, которая отягощала, как ты выразился, его совесть разного рода «грехами», а «очиститься» не давала. Даже при «застое», когда все было довольно либерально, это порядком раздражало. Церковь в этом плане действовала хитрее: сходил на исповедь и дело в шляпе. А язычники практиковали специальные праздники, когда нормы морали переставали действовать и все «отрывались» по полной программе. Волки сыты и овцы целы. Полезные для общества нормы морали успешно функционируют, но и «перегрузки» психики не происходит.

— И что ты предлагаешь? — с иронией поинтересовался Геннадий. — Ввести институт государственных исповедников?

— Ну, нечто подобное не помешало бы. А за крупные, так сказать, «грехи» наказания следует ужесточить. Так правильнее будет.

— Вот и предложи Верховному эту идею….

Сима пожала плечами. — И предложу, если подходящая оказия подвернется. А если не я, то, глядишь, и еще кто присоветует. Умных людей у нас хватает.

— Любишь ты пофилософствовать, глобальные проблемы решать. Мы ушли в сторону от наших баранов.

— Есть такой грех, а что до баранов, то ситуация продолжает оставаться зыбкой. Ну, прошли эту проверку. Но не забывай, мы ведь сами работники спецслужб. Весьма многие могут подумать, что сделали мы это благодаря некой спецподготовке. Кто нас знает?

— Вот и я про это подумал. Не слишком-то надежная штука этот детектор лжи. А что не знают, так это даже хорошо. Если бы узнали обо всех твоих художествах, то не только полиграфу, но и сыворотке правды не поверили бы, а также показаниям любых свидетелей, попадись таковые.

— Ты мне льстишь. Я ведь не волшебница и мои возможности весьма ограничены.

А если… стоп… у этих ребят, похоже, не выдержали нервы и они решили подобраться поближе. Заканчиваем наш диспут, будет день и будет пища. Есть у меня одна свежая идейка, как с наименьшими потерями вылезти из этого болота….

— Как, еще одна? А может не надо? Знаю я твои «идейки»! Это тебе не Узбекистан, тут свои люди живут и мне их жалко.

— Не волнуйся, никакого кровопролития не планируется…, хм, почти.