— Гляди, Крохаль, — вещал наставник. — Ориентир — во-о-о-н тот камень, видишь? До него метров пять не доходи, остановись и жди моей команды.

— Ладно, Охотник, не впервой. Справлюсь.

— Ну, давай, раз не впервой, ступай.

— Пошел…

— Иди.

Пройти метров двадцать до отметки, указанной Охотником, казалось мне тогда плевым делом. Все-таки, не первый день в Зоне. Уже недели две. Можно сказать — бывалый сталкер. Шаг, шаг, шаг, стоп. Т-а-а-к, вон, справа «Карусель» раскручивается. Большая, затянуть может. Аккуратненько, чуть левее шаг. Вперед. Шаг, шаг, стоп. Теперь карусель у меня точно справа на траверзе. Т-а-а-к, еще чуть вбок. От греха. Хорошо… Теперь и вперед можно. Водички бы только глотнуть, а то душновато. Рука потянулась к фляге. Нет, дойду до отметки, там глотну. Шаг, шаг, шаг, шаг, стоп. «Карусель» осталась сзади. Проскочил. Теперь поспокойней пойдет. Аномалий не видно, только трава горелая впереди. Интересно, почему учитель заставил меня ПДА отключить? Не иначе — подлянку подложить хочет. Интересно — какую? Я обернулся на Охотника. Тот стоял и показывал мне глазами: шагай мол, не спи, а то замерзнешь. Ох уж мне эти ветераны! Мнят из себя… Ну, я-то тоже кое что умею. Армейская выучка, полученная в разведовательно-диверсионной группе, еще осталась.

Все хорошо, только, пока я вокруг «Карусели» танцевал, успел с тропы сойти, возвращаться на которую теперь как-то не круто. Прямо на камень пойду. Шаг, шаг, шаг, остановка. Впереди и по бокам чисто. Продолжаем движение. Шаг, шаг, шаг, шаг, шаг, шаг, еще шаг, стоим. Вроде чисто. Вот и трава обожженная рядышком. Странный ожог какой-то: будто капля. Тонкий конец возле меня в двух шагах, толстый метрах в трех по направлению к тропе. Из огнемета пальнул кто-то, что ли? Я присмотрелся к ожогу и ничего подозрительного не отметил. Только нагретый жарким солнцем воздух мерцал впереди. Ладно, двигаемся.

Шаг, стоп! Что ерунда?! Не могу дальше идти, организм резко против. Ну, то есть, совсем организму дальше идти не хочется. Я посмотрел на Охотника. Тот стоял метрах в пяти от меня и рассеяно крутил в руках подобранную с земли железяку. Смотри-и-и-ка-а-а! Сам же говорил: незнакомые предметы в Зоне лучше без надобности не трогать — мало ли что. А теперь? Учитель, елки зеленые! Ладно, раз Макаренко молчит, пойду вперед, надо же до камня дойти. Шаг…

— Падай!!! — крик Охотника, казалось, перевернул Зону. Еще не успев осознать, что делаю, я грохнулся лицом в траву. Железка, которую крутил в руках мой ведущий, просвистела там, где только что была моя дурная голова. И тут разверзлась настоящая преисподняя!

Буквально перед моим лицом из земли вырвалось пламя. Я его отчетливо вижу даже сейчас: внизу почти бесцветное, чуть выше — синее до фиолетового, еще дальше- желто- оранжевое. Таким огнем вспыхивает ацетиленовая горелка. Пламя, будто рукой, подхватило летящий кусок металла, изогнулось над травой и разбросало железку тучей капель дальше по моему маршруту. Затем все стихло и только полоса выжженной травы напоминала о случившимся. И нагретый воздух мерцал передо мной, как в летний день над асфальтом…

— Крохаль! — Голос Охотника вернул меня к реальности. — Тихо-тихо ползи назад. Да не крутись ты! Раком ползи, салага!

Медленно отталкиваясь руками от рассыпчатой земли, ногами вперед я пополз к Охотнику. Вы пробовали передвигаться таким манером? Не советую — сомнительное удовольствие. Мне казалось, что кто-то специально собрал тут все острые камни на километр окрест. А кромки у этих камней, похоже, были заточены как бритвенное лезвие.

Щека саднила страшно. Подпалила-таки меня эта адская зажигалка! Хорошо, хоть не зажарила. А то появилось бы сегодня в Зоне новое блюдо — «Крохаль-гриль».

Когда я дополз до Охотника, тот преспокойно сидел на корточках и покуривал свою ядерную самокрутку, от запах которой с непривычки можно было окочуриться.

— Поднимайся, сталкер недоделанный, — Охотник похлопал меня по плечу. — Покажись. Мдя-я-я. Красавец!

Я поднялся с земли и потрогал лицо. Правая щека болела, глаз жгло, а брови и ресниц будто не было отродясь.

— Это что? — спросил я, кивнув в сторону обгоревшей травы.

— Подожди с разговором, пока лицо не обработаем, а то будешь потом ходить в маске как Призрак Оперы или Мистер Х. Кстати, рекомендую, — Охотник достал из подсумка на поясе небольшой баллончик. — Универсальный спрей от ожогов, как химических, так и термических. От лучевых, вот, не помогает. От этих только грязевые ванны назначают доктора, к земле, говорят, привыкаешь быстрее.

За разговором Охотник пару раз встряхнул баллончик и пальцем отщелкнул предохранительный колпачок.

— Глаза прикрой, — Охотник поднес распылитель к моему лицу.

Подчиняясь приказу, я подумал о том, что зря, наверное, влез вовсе эти дела — есть более простые способы зарабатывать на хлеб с маслом. Струя спрея обожгла щеку, да так, что моя голова сама собой дернулась в сторону. Глупые мысли сразу улетучились.

— Ой…!

— Сиди спокойно и глаза пару минут не открывай. Как почувствуешь холодок, значит, пленка образовалась, можешь дальше взирать на Зону широко открытыми глазами.

Через некоторое время щеке действительно стало прохладно и даже приятно. Я рискнул посмотреть на Охотника. Тот безмятежно попыхивал самокруткой.

— Что это было?

— Жарко, — протянул Охотник.

— Да, душновато. Так что это?

— Жарко, — повторил Охотник, странно акая на конце слова. Потом, поглядев на мой растерянный вид, по слогам проговорил: «Жар-ка».

— Чего? — я, видимо, отличался тогда редкостным скудоумием.

— Аномалия такая. Она, вообще-то, дальше в Зоне обычно живет. Обожает прятаться под мостами, в подземных коридорах, разрушенных зданиях. Может быть вертикально ориентированной, тогда бьет точно вверх, и горизонтально — по земле стелется. Какая в ней температура, только догадываться можно. Ну, ты сам видел, как металл испарился. Заметить ее просто: увидишь выжженный участок поверхности — это трасса «Жарки». Если «Жарка» горизонтальная, то участок продолговатый, как здесь. Узкий конец указывает на источник. Если вертикальная, то участок округлый, источник в центре. Со своей трассы аномалия обычно не сходит. Но, как говорится, чем Зона не шутит. Эта «Жарка» странная какая-то. На моей памяти она- единственная из своих сестер располагается на открытой местности недалеко от Периметра…

— А чего ты меня не предупредил? — я решил немного обидеться. Но, на обиженных, как известно, где-то воду возят, что мне Охотник сходу и доказал.

— А зачем тебя предупреждать? Ты вон, ас уже. На кривой плоти не подъедешь: с тропы сошел, у ведущего совета не спрашиваешь… Ты горелое пятно видел? — Лицо Охотника вдруг отвердело и превратилось в маску.

— Да…

— А какого ляда не поинтересовался у старшего товарища: что, мол, за фигня такая, Охотник, и можно ли туда нос свой засунуть. — Чувствовалось, что учитель сильно недоволен мной. — А если б я не успел, или ты упал не туда? А? Чего молчишь?

— Да в голову не пришло, как-то…

— Во-о-о-о… — Охотник показал пальцем в зенит. — Теперь тебе наука будет- голова сталкеру прикручена не только чтобы в нее есть, но и думать ей, хоть иногда.

— Да уж, наука! — я потер щеку, удивительно гладкую после обработки.

— Не переживай. — Охотник сплюнул окурок. — Через пару дней пленка отвалится, щека подживет, и ты сможешь опять на танцы ходить и девок кадрить.

Охотник достал флягу с водой, взял из нее глоток, прополоскал рот, горло, потом проглотил, убрал флягу и вынул кисет с табаком.

— Будешь? — хитро улыбнулся мне учитель.

— От твоего злобного самосада у всякого нормального сталкера легкие скукожатся. Ты его что, на «Горячем пятне» растишь? — я достал «Доской табак» и прикурил. — Ты свои самокрутки как химическое оружие запатентуй — большие бабки поднимешь.