Мы прошли уже километров пять, когда конвой неожиданно остановился. Ничего примечательного в этом месте не было — такой же коридор, как и все остальные. Офицер, однако, считал иначе. Он подошел к стене, куда-то нажал, и несколько панелей отошли в сторону, открывая проход. За ним показался еще один туннель, немного под углом отходящий от основного ствола. Мы вошли внутрь. Дверь за нами автоматически закрылась. Пройдя еще около полукилометра, мы очутились в комнате, метров пять на семь. Нас с Лехой развели по углам, усадили на скамеечки и сняли наручники. Я собрался было потереть затекшие запястья, но с удивлением обнаружил, что следов от браслетов на них нет. Судя по лицу Ледокола, он тоже не ожидал такого гуманного с собой обращения.

— Господа, — офицер встал у двери и повернулся к нам лицом. — Мы не причиним вам вреда.

— Свежо придание! — зло проворчал Леха.

— Ваше разоружение было вынужденной мерой, я приношу вам за это свои извинения. — офицер развел руками. — Но вы могли причинить, по незнанию, немалый вред, как себе, так и нашей организации.

— Что это еще за организация? — набычился Леха.

— Я не уполномочен отвечать на подобные вопросы. — офицер еще раз развел руками.

Я уже понимал, к чему он клонит, поэтому помалкивал. Леха, отнюдь не дурак, тоже догадывался, что офицер всего лишь посыльный. Но взрывной характер Ледокола не позволял ему молчать.

— А кто уполномочен? Отвечай, задохлик! — Леха вскочил, но тут же уселся обратно, разевая рот как рыба, вытащенная на берег: один из бойцов в мгновенье ока очутился рядом и куда-то Ледоколу нажал.

— Алексей, я приношу вам извинения за эту вынужденную меру, и впредь прошу воздержаться от подобных демаршей.

Извинения офицера были Лехе до фонаря, а вот упоминание имени возымело действие: Ледокол затих на скамейке.

— Итак, — продолжил офицер, как ни в чем не бывало. — Через некоторое время вы встретитесь с моим руководством. Это произойдет примерно через сутки. До того я рекомендую вам отдохнуть. Вам будут предоставлены комнаты с возможными удобствами и сменная одежда. В целях безопасности вас поселят в разных комнатах. Кстати, господа, вы можете снять шлемы, воздух тут вполне пригоден для дыхания.

Сказав это, офицер подал нам пример. Он поднял забрало, и я увидел за ним обветренное лицо, в обрамлении поседевших волос. Офицер посмотрел на нас, развернулся и скрылся в коридоре, по которому мы только что прошли.

Конвойные открыли дверь в противоположной входу стене и повели нас дальше. Руки наши были свободны, но, учитывая недавно случившееся, лезть в драку не хотелось ни мне, ни Ледоколу, уныло шагавшему рядом.

Непривычное ощущение свежести немного кружило голову. Давно в Зоне я не дышал таким чистым воздухом. Да, определенно, система фильтрации и кондиционирования у ребят налажена хорошо.

К кому же мы попали? Этот вопрос мучил меня уже давно — с момента нашего пленения. Судя по шевронам, это не «Монолит», а какая-то другая организация. О такой эмблеме я не слышал. Но, если судить по подготовке и оснащению, ребята тут подобрались серьезные. Я думаю, что с ними никто не сможет потягаться в одиночку. Разве только «Наемники», и то, не уверен.

Серьезные товарищи минут сорок вели нас по коридорам, сменяющим друг друга. Бесконечная мешанина переходов, поворотов, и перекрестков окончательно перепутала в моей голове все представления о топографии. Если в начале нашего путешествия с молчаливыми сопровождающими я еще фиксировал направление, то вскоре сбился. Мне стало ясно, что без провожатого из этого лабиринта нам не выбраться. Куда там Тесей с его нитью Ариадны! У него только один противник был — Минотавр, на мой взгляд — не страшнее кровососа. А в этих подземельях, больше чем уверен, стоило повернуть не туда, и ты мог запросто оказаться в глотке какой-нибудь твари, для которой и названия еще не придумали. Хотя по пути нам мутанты и не встречались, но я чувствовал, что они тоже живут в катакомбах.

Интересно, а что этим господам от нас надо, раз уж невозможно определить, кто они? Странное, подчеркнуто вежливое обращение офицера с нами резко диссонировало со всем остальным, что я видел на поверхности. Стоп! На поверхности! Вот оно, ключевое слово! Мы-то сейчас не на поверхности! Мы находимся в другом мире, где властвуют другие законы! Что это за законы, предстояло еще разобраться. Раз нас сразу не пристрелили, значит, кому-то мы очень нужны. Это немного ободряло.

По моим прикидкам, мы прошагали километра три от комнаты, где нас покинул седой офицер. Охранники за это время не проронили ни звука. Я нутром чувствовал, что Ледокола распирает от желания наладить с ними вербальную коммуникацию, чтобы хоть как-то прояснить нашу судьбу. Я решил поддержать его в этом благом намерении.

— Скажите, — обратился я к солдату, шедшему впереди нас, — сколько нам еще идти?

— Около десяти минут, — не поворачивая головы проговорил конвоир.

— Спасибо! — поблагодарил я его и собрался развить первый маленький успех в этих переговорах, но Леха меня опередил:

— А где мы сейчас находимся?

— В подземном коммуникационном тоннеле. — ответил боец неизвестной группировки. Я пытался уловить в его словах хоть какой-то намек на иронию, но тщетно — голос охранника был ровным и бесстрастным: он просто выдавал информацию.

— Хорошо, что не в воздушном! — не удержался Леха от сарказма.

— Почему? — поинтересовался провожатый, так же не поворачиваясь, и не проявляя эмоций.

— Потому что в воздушном я бы тебя выкинул в первый же иллюминатор, а потом долго смотрел, как ты руками машешь, пытаясь взлететь. — честно признался Леха и с видимым наслаждением хрустнул кулаками.

— Если мы погибнем, господин Ледокол, то вы отсюда не выберетесь никогда: карт подземелий у нас с собой нет, а продвигаемся мы по ориентирам, известным только нам. — все так же спокойно возразил ему конвоир.

Леха крякнул и не сразу нашелся что ответить, зато, когда сформулировал свою мысль, лицо его засветилось от представленной картины.

— Мы бы нашли способ тебя разговорить! — проинформировал Леха наших тюремщиков и сладко зажмурился.

— Вряд ли, — совершенно спокойно сказал боец. Было совершенно очевидно, что он уверен в своей правоте. Более того, я почувствовал, что это были не пустые слова. М-да-а! Влетели мы по самые — самые. Дальше некуда, просто! Тут мне в голову пришла мысль, разом перевернувшая некоторые представления о жизни вообще, и о жизни в Зоне — в частности. Интересно, а не этой ли группировке собирались меня продать ребятки из «Свободы»? Может, «Монолит» был только прикрытием? Если все так, то, получается, что я сам пришел к покупателю. Бесплатно. Окажись это правдой, то я буду долго смеяться. Наверное, пока живот не надорву.

Коридор закончился овальной дверью. После всего увиденного, я ожидал, что мы опять придем к стене, возле которой надо будет три раза присесть, два раза подпрыгнуть и один раз крякнуть, чтобы он открылась. Но все вышло гораздо прозаичнее: один из солдат постучал, нас оглядели в глазок, и дверь приглашающее раскрылась. За дверью оказалось помещение, типа караулки, разделенное посередине двумя стальными решетками, в которых были проделаны проходы, смещенные друг относительно друга. Между решетками оставалось пространство метра в полтора. Нас завели внутрь, и передали с рук на руки другим бойцам, так же не отличавшимся разговорчивостью. Они проводили нас на санобработку, тщательно прополоскали, смывая грязь с костюмов, и вернули обратно в караульное помещение.

Конвоиры, в полном молчании, терпеливо ждали возле стены.

За караулкой нас встретил хорошо освещенный широкий коридор, уходящий влево и вправо. Он уже не был круглым, будто пробуренным в скале, а имел привычную прямоугольную форму. По одной стене коридора, сильно напоминая гостиницу, располагалось множество дверей. Если же быть более точным, то длинный коридор, железные двери, решетки и конвой больше походили на тюрьму, нежели на пятизвездочный отель. От застенков это место выгодно отличало весьма предупредительное, в сложившихся условиях, отношение охраны к нам. Не было тычков стволами автоматов между ребер, ударов кулаком по телу, грубых слов. Если быть совсем честным, то слов не было вообще. Видимо, местное начальство не любило болтунов.