Интерес к творчеству композитора вселил в него новые надежды, пробудил новые замыслы. Лучшим из этих замыслов оказалась опера «Каменный гость». Написанная на текст одной из «маленьких трагедий» Пушкина, эта опера явила собой необычайно смелый творческий поиск. Вся она написана речитативом, в ней нет ни одной арии и лишь две песни Лауры — будто островки среди речитативных монологов ансамблей. Оперу «Каменный гость» Даргомыжский не завершил. Предчувствуя близкую смерть, композитор поручил закончить ее своим более молодым друзьям — Кюи и Римскому-Корсакову. Ими она и была закончена, а затем и поставлена в 1872 году.

Еще за границей Даргомыжский заболел ревматизмом. В то время он не придал этому серьезного значения; теперь же все чаще стал чувствовать, что болезнь не только не прошла, но стала заметно прогрессировать. Знаменитые врачи, лечившие композитора, ничем не могли ему помочь. Даргомыжский умер около пяти часов утра 17 января 1869 года.

Ференц Лист

(1811–1886)

Комета, которая 22 октября 1811 года пронеслась над венгерскими селениями, как бы отметила жизнь только что родившегося Ференца Листа. Уже в детстве он проявлял удивительный талант, и эта счастливая звезда словно сопровождала всю его жизнь.

Успехи Путци, как называли его родители, в игре на фортепиано сулили ему славу вундеркинда. Отец, Адам Лист, это предвидел, даже справедливо опасался, что ранняя популярность плохо отразится на незрелом и неокрепшем таланте. Первые дебюты Путци были пробными. В 1819 году он играл в салонах Эйзенштадта и Бадена. Опыт оказался удачным. Игру молодого пианиста горячо одобряли. Только в 1820 году состоялись открытые дебюты Путци. Выступление юного таланта привело публику в восторг.

Ференц вместе с отцом едет в Вену. Здесь ежедневно заниматься с мальчиком стал Карл Черни — один из любимейших учеников Бетховена. Ференц упорно учился, преодолевая технические трудности, разучивая этюды.

Зимой 1823 года Листы перебираются в Париж. Отец молодого дарования надеялся на поступление сына в консерваторию. Однако туда Ференца не приняли, так как он был иностранцем. Слава чудо-ребенка опередила его приезд. Блестящие рекомендации открывали двери самых аристократических салонов столицы. Не прошло и нескольких недель, как Ференц играл во дворце герцогини Беррийской, где собирались члены королевской семьи. Успех этого выступления был равносильным признанию всего Парижа.

Однажды он играл у герцога Орлеанского — будущего короля Франции Луи-Филиппа. Своими импровизациями он привел его в восторг. Очарованный герцог содействовал устройству концерта Листа в Итальянском оперном театре. Вместе с Листом в этом концерте принимала участие известная певица Джудитта Паста, аккомпанировал — оркестр Итальянской оперы, один из лучших в Париже. Во время концерта, когда Лист играл сольную часть, свободные от игры музыканты настолько увлеклись его исполнением, что забыли вступить вовремя. Это дало повод одному из рецензентов написать: «Орфей зачаровывал зверей в лесу и заставлял двигаться камни, маленький Лист так потряс оркестр, что тот онемел».

Этот триумф окончательно закрепил за Листом славу нового Моцарта. Его музыкальную карьеру в Париже можно было считать обеспеченной. Отец обратился к видным парижским музыкантам Фердинанду Паэру и Антонину Рейха с просьбой заниматься с Ференцем по теории и композиции.

Композитор и капельмейстер Итальянской оперы Пауэр согласился преподавать инструментовку, профессор Рейха — гармонию и контрапункт. Что касается фортепиано, то Ференц после Черни ни с кем не занимался. В искусстве композиции Ференц феноменально быстро достиг поразительных успехов. И у Паэра возникла мысль ошеломить Париж: его 12-летний ученик напишет оперу. Работа над оперой прервалась поездкой в Англию, куда Листов пригласил друг семьи, фабрикант роялей — Эрар. У него в Лондоне был филиал фабрики, и он хотел, чтобы Ференц опробовал новые инструменты.

Лондон оказал парижской знаменитости теплый прием. К нему отнеслись здесь не просто как к баловню салонов, а как к истинному артисту, настоящему маэстро. После нескольких выступлений Ференц вернулся в Париж, чтобы закончить оперу. Значительную помощь оказывал Паэр. По признанию Листа, его учителю принадлежала инструментовка оперы и многие музыкальные номера. При всей поверхностной развлекательности, в «Замке любви» были отдельные удачные мелодии, запоминающиеся арии. Проникновению оперы на сцену способствовала и популярность юного автора, чьи портреты красовались во многих витринах и которому куплетисты посвящали свои песенки. Сдав оперу, Ференц отправился во второе концертное турне в Англию и на юг Франции.

Лист попал в среду состязающихся виртуозов и, естественно, не мог не поддаться общему поветрию. В его начинающемся фортепианном творчестве сразу же устанавливается господство фантазий, вариаций на оперные темы, блестящих концертных этюдов или каких-либо иных по названию, сугубо технических пьес вроде созданных в середине 1820-х годов «Бравурного рондо» и «Бравурного аллегро». В период 1825–1830 годов лишь очень чуткие и наблюдательные музыканты могли бы выделить Листа среди множества модных виртуозов и предугадать его уникальное артистическое будущее.

Однако редчайшая природная одаренность Листа-художника и его упорное стремление к совершенствованию должны были рано или поздно сыграть решающую роль. В том, что это все же случилось довольно рано, велика заслуга трех великих музыкантов: Берлиоза, Паганини и Шопена. С ними Лист познакомился в начале 1830-х годов. Если Берлиоз произвел на Листа впечатление грандиозными замыслами, фанатической преданностью великому искусству и полным отрицанием всего, бьющего на внешний эффект или подверженного моде, то Паганини потряс его демонической виртуозностью, связанной с коренным обновлением всей скрипичной техники. Шопен покорил Листа несравненной поэтичностью музыки и фортепианного исполнения, причем особое внимание Листа привлекли шопеновские этюды, в которых техника всецело служила поэтическому замыслу. Последующее разучивание этих этюдов, как отмечают многие современники, буквально преобразило игру Листа, который вскоре стал даже соперничать с самим автором.

Творчество Листа, в основном фортепианное, постепенно обогащается и углубляется в эти же годы, как и его игра. Правда, в середине 1830-х годов он все еще продолжает создавать фантазии на оперные темы, много работает над этюдами, ставя самые разнообразные технические задачи, но техника все больше подчиняется у него общему музыкальному замыслу. Самое же главное, что задачи собственно творческие, поэтические начинают занимать Листа все более, заставляют размышлять о путях музыкального искусства в его высших проявлениях. Особенности его художественной натуры, своеобразие восприятия природы и искусства приводят его к идее программной музыки, ставшей затем ведущей в его творчестве.

Немалую роль в этом сыграло здесь его путешествие с Мари д'Агу по Швейцарии и Италии, предпринятое во второй половине 1830-х годов. Эта Диана парижских салонов сразу пленила Листа. Подобно героине своей подруги Жорж Санд она во имя любви отказывается от семьи, дома и едет вместе с любимым искать счастья на чужбине. В декабре 1835 года у них рождается первый ребенок — дочь Бландина. Через несколько лет они расстались. Но в то время счастье взаимной любви, яркие впечатления от природы, знакомство с шедеврами искусства — все это, очевидно, с особой силой заставило Листа ощутить в себе не виртуоза, а прежде всего художника. Он много размышляет об искусстве и делится мыслями со своими друзьями в форме открытых писем («Путевые письма бакалавра музыки»), публиковавшихся в одной из парижских музыкальных газет.

У Листа было ощущение близкого родства разных искусств. Он сравнивает, например, Колизей с «Героической симфонией» Бетховена и «Реквиемом» Моцарта и выражает надежду, что Данте найдет отголосок «в музыке какого-нибудь Бетховена будущего». Этим отголоском, в конце концов, стали собственные произведения Листа: написанная в конце 1830-х годов соната-фантазия «После чтения Данте» и более поздняя монументальная симфония «Данте».