— А я сменила квартиру, — не задумываясь, похвасталась я. — Переехала на Вилановскую аллею, такие трехэтажные домики, чуть в глубине. Теперь я могу принимать родню в приличных условиях.

— Судя по этой, — он указал подбородком на «тойоту», — они помаленьку начинают за себя платить? Ведь вообще-то они — ваша родня — не такие уж и бедные?

— Наоборот. Очень богатые. — — Так какого же черта у вас тогда так глупо получилось?

— Долго рассказывать, — вздохнула я. — К тому же, чего вы не знаете: им пришлось лезть на пятый этаж без лифта. Теперь-то они приедут, ведь я живу на втором.

— С этим тупым фанфароном?

У меня не было никакого желания и намерения оскорбляться из-за Доминика.

— Нет-нет, что вы. Он меня бросил четыре года назад.

— Да ну? Он вас или вы его?

— Он меня, хотя в сущности это трудно определить. Теперь я живу с детьми. Впрочем, тогда я тоже жила с детьми. А вы?

— А я нет. С детьми живёт моя бывшая жена.

Я живу с матерью.

— О боже…

— Вы не знаете мою мать. Это не мать, а шедевр.

С ней все бы хотели жить.

— Хорошо готовит?

— Моя мать? Да что вы! Моя мать работает, архитектура интерьеров, декоратор. И фамилия у неё точно такая же, как и у меня, Дарко. Лукаш Дарко.

То есть, мать мою зовут не Лукаш, а Ева. Ева Дарко.

Ева Дарко, вот это да! Разумеется, я о ней слышала: гениальная проектировщица, её интерьеры отличались шармом, каким-то особым очарованием, они были просто великолепны! Ну что ж, сын у неё — тоже подстать её интерьерам…

Вернулась Элеонора в плаще, наброшенном на халат.

— Только, пожалуйста, сделай так, чтобы она снова не начала выть, а то Стасичек заснул, — меланхолично произнесла она. — Если он проснётся, то выбежит с топором.

— Я вот иногда думаю, почему это некоторые женщины так держатся за своих мужей, — задумчиво проговорил сын гениальной Евы. — Прошу прощения, это я просто так, вообще. А выть она не будет, потому "что я выключил звук, разве что вы его опять включите. Правда, мне показалось, что вы это не умеете, так что нет проблем. Зато она может мигать. Вы за ней последите, потому что мигание тоже сажает аккумуляторы, хотя и не так быстро.

— И ничего с этим не поделаешь? — забеспокоилась Элеонора.

— Я же говорил, что сигнализацию «авенсиса» можно только об угол расколошматить.

Сорок минут пролетели незаметно. Клиент мафиозного Лукаша объявился у его машины, мы тепло и по-дружески распрощались, я выключила двигатель и заперла подлую «тойоту», надеясь, что, может быть, она спокойно постоит до утра. Мы с Элеонорой так промёрзли, что нам обязательно нужно было выпить чего-нибудь горячего.

— Слушай, а это кто? — спросила Элеонора уже в кухне. — Неплохой экземпляр.

— Таксист из бывшей мафии, — вздохнула я. — Как-то раз мне не хватило денег, и я не могла ему заплатить.

— И что?

— Ничего. Появился Доминик и добавил.

— А за каким чёртом ты ехала на мафии? Пьяная была или как?

Мне пришлось описать ту сцену, которая со всеми подробностями сидела у меня в памяти, только что подстёгнутой на шоссе, правда, благодаря не мафиози, а моей австралийской родне. Элеонора слушала со смехом и сочувствием.

— Хоть какая-то польза от Доминика, — проворчала она. — А кто теперь приезжает?

— Целых пять штук, Боже, смилуйся надо мной, грешной! Бабушка, дядя с тётей и тётя с дядей, то есть не так, подожди, дядя с тётей — это точно, а вторая пара — это мой крёстный, брат тётки, с женой.

Может, она мне тоже тётка, не знаю, я в этом родстве запуталась.

— Господи Иисусе! И все они поместятся у тебя в детских комнатах?

— Кому-то расставлю топчан в гостиной. И отдам свою ванную. Сама буду мыться в уборной.

— В унитазе?

— Нет, там есть умывальник и душ. Просто тесновато.

— Да уж, радости у тебя будет — на все сто…

— Даже больше, чем ты думаешь. Мне ещё нужно забронировать им гостиницы по всей стране. Потому что они намерены осмотреть Краков, Ченстохов, Гданьск… Ну, Ченстохов по дороге… Я уже не говорю о всяких там Груйцах и Люблинах, это можно обежать за один день.

Элеонора с ужасом смотрела на меня.

— А каким чудом ты сможешь засунуть шесть человек в одну машину? Они что — сами будут ездить?

— Если бы! Только ничего не выйдет, они не умеют водить с обычной коробкой передач. Но одна пара вроде бы пойдёт по индивидуальному плану, у них есть какие-то свои идеи, так что остаётся четыре человека, считая со мной. Хотя, возможно, они будут меняться. А гостиницы нужно им бронировать чуть ли не как для королевы английской или, к примеру, Майкла Джексона. Пару лет тому назад он снял для себя весь «Мариотт» вместе с автостоянкой.

— И ты уверена, что они все это оплатят?

— Я очень надеюсь. Хотя меня мучает мысль, что в Австралии тоже бы платили они, то есть хозяева, а не я, гость. Они бы мне не позволили ни гроша потратить.

— В таком случае поезжай в Австралию, — решительно посоветовала Элеонора. — Ты одна, а их пятеро, а это большая разница.

— Боюсь, что все будет зависеть от того, какое впечатление я на них произведу, — в который уже раз вздохнула я, допивая остатки кофе. — Они все ещё рассчитывают на то, что я окажусь человеком ответственным и серьёзным, так что это будет последняя проверка.

— Ну, тогда ничего не поделаешь, берись за отели. Гданьск, если хочешь, я могу тебе устроить, я там кое-кого знаю…

2

— Я специально дожидалась Стасичка, чтобы иметь нейтрального свидетеля! — скандалила я на следующий день, кладя на стол свой задаток наличными. — Она дура и сама не знает, что творит!

Элеонора дико протестовала.

— Идиотка, шесть человек в машине, а она ещё хочет за это платить! Оставь себе на гостиницы! У нас тут рыба дешёвая, твои дети с голода не помрут!

— Ослица, на гостиницы мне и так не хватит! Я же их к тебе привезу, все семейство! Не знаю, едят ли они в своей Австралии какую-нибудь рыбу?!

— Акул, — сухо подсказал Стасичек.

— А здесь будет камбала…

— Акула скорее их сожрёт, чем они её! Два дня — ладно, но ведь не полтора же месяца! Мои дети растут!

— Ну и что? Без этих денег они уменьшатся?

Стасичек, о диво, при виде денег как-то не слишком расцвёл. Вроде бы вокруг него даже зарождалась атмосфера, а ведь должна была уже сдохнуть.

Я забеспокоилась. Элеонора, видимо, тоже, так как неожиданно прекратила свои протесты и мрачно замолчала, уставившись в банкноты.

Явно сломив в своей душе какое-то таинственное сопротивление, Стасичек в конце концов выдавил из себя мужественное решение. Значит так — задаток задатком, но мои дети могут к ним приехать и оставаться у них при условии, что не будут выть.

Он сформулировал это как-то иначе, но смысл был именно такой, аналогия с автомашиной сидела в нем, как заноза. Вот скотина, не нашла другого времени, чтобы завыть, как только вчера вечером, без этого адского звука никакие условия ему бы и в голову не пришли.

Ужасно перепугавшись, я поклялась, что мои дети даже голоса не подадут, будут разговаривать жестами. Элеонора, поняв, в чем суть, оживилась и заметила ему, что дети приедут без машины, я их привезу, оставлю и немедленно уеду. Я с огромным энтузиазмом одобрила этот план, подсунув ему идею, что, возможно, в связи с воем следовало бы увеличить задаток. Элеонора на меня рявкнула, но Стасичек воспринял эту идею на полном серьёзе. Я добавила сотню, и атмосфера наконец-то сдохла.

На следующий день, став беднее на сто злотых, я отправилась домой.

3

А в тот момент, когда я была ещё в дороге и, по всей вероятности, уже подъезжала к Нидзице, некая Михалина Колек переступала порог дома своего обожаемого благодетеля. Он же и её потенциальный спутник жизни, ибо она все ещё не теряла надежды, что её непреклонное обожание произведёт на него нужное впечатление, и рано или поздно он на ней женится. В соответствии с её несколько туманными представлениями столь сильные чувства не менее заразительны, чем тиф или чесотка, а уж свои вирусы и бактерии она буквально распыляла в воздухе.