— Из чьей машины? — уточнил Янушек.
— Из своей, разбитой. Им важно было отвлечь внимание, чтобы он не видел, что они достают. В конце концов довёз он этих пострадавших до самой Варшавы. Правда, один вылез раньше. И всю дорогу они всякую ерунду несли, что, мол, были в замке с привидениями, что, мол, есть такая легенда, кто увидит духа, того ждёт несчастье. И пожалуйста, помчались смотреть на духа, и вот результат. Он их спросил, видели ли они привидение сами, на что те принялись смеяться и ответили, что водитель видел. А водитель был злой как черт и молчал всю дорогу. А потом они стороной выспрашивали инструктора, зачем он ездил в Мослы, как часто там бывает, с кем из местных знаком и прочее в таком роде. Он считает, одно из двух — или те трое шпионы, или из милиции, или из контрразведки…
— Одно из трех, — поправила подругу Шпулька.
— Правильно, из трех. Ему жутко интересно было, заедут ли они в Грифово в милицию. Не заехали. Один вышел в Зеленой Гуре, а двое других доехали до самой Варшавы. В центре пересели в такси, вежливо поблагодарили, и только их и видели…
Наступило молчание. Все трое смотрели друг на друга, осмысливая услышанное. Затем Шпулька потянулась за тетрадкой.
— Надо их вписать, — сказала она спокойно. — Ты уверена, что инструктор сказал правду?
— Абсолютно!
— Больше ничего не рассказывал? Ты хорошо выспросила?
— Все вытянула. Ему самому интересно, кто же такие эти пострадавшие. Но его занимала авария, о Мослах он понятия не имеет. И принял бы своих попутчиков за обычных потерпевших, если бы не две вещи: во-первых, не помчались сразу в милицию, и вообще разбитая машина их мало заботила, а во-вторых, по его мнению, они держались гораздо лучше, чем люди в подобной ситуации. Ведь как бы там ни было, а те трое все-таки здорово расшиблись, а виду не подавали. Инструктор говорит, это особое искусство — правильно себя вести в момент катастрофы и после неё. Не иначе как прошли специальную подготовку. Он об этом очень много знает и мне рассказывал. Лучше всего…
— Ты собираешься попадать в различные катастрофы? — съязвила Шпулька.
— А ты разве нет? — удивился Янушек. — Вы уже связались с этими Мослами. Пусть объяснит, как лучше.
Шпулька взглянула на мальчишку с отвращением.
— Говорят, что лучше принять позу плода, — заявила Тереска. — Сжаться в комочек, упереться во что-нибудь и прикрыть голову руками. Может, и правда не мешает потренироваться?
— Класс! Я могу на велике въезжать под машины, — предложил свои услуги Янушек. — А вы будете принимать позу плода…
— Не мели чепуху. — Шпулька не на шутку разволновалась. — Ты ещё не сказала, когда это было.
— В том году, зимой. В январе или феврале. Шпулька занесла в свой кондуит дату, отодвинула тетрадь и вопросительно взглянула на подругу.
— Ну, а теперь что?
— Теперь отлично видно, что дело пахнет керосином, — с удовлетворением констатировал Янушек. — Раз такие круги пошли, значит, серьёзная каша заварилась.
— Интересно, с чего же все это началось, — задумчиво произнесла Тереска. — Ах да, забыла сказать, я же была у инвестора, успела туда вчера до конца рабочего дня.
— И что?
— Мало, но кое-что есть. Они пока не в курсе, думают, что просто объективные трудности. Получили два письменных заключения, что объект не пригоден под санаторий, и после этих заключений отказались окончательно.
— А кто выдавал заключения? — прервала Шпулька.
— Один их сотрудник, специалист по таким делам, и один работник проектного бюро, но какого — не знаю.
— Неважно. Какое бюро, догадаться не трудно. А вот их сотрудник… что сломал? Руку, ногу, ребра?
— Неизвестно.
— Как? И ты не узнала его фамилии? Не взяла адреса? Что-то ты сильно поглупела!
Тереска с интересом смотрела на разгневанную подружку.
— Хорошенькое дело, — жёлчно заметила она. — Стоило тебе включиться поактивнее, сразу стала страх какая сообразительная. Раньше, помнится, приходилось на ушах стоять, чтобы тебе что-нибудь втолковать.
— Ну и что? Люди меняются. Теперь мне захотелось необыкновенных приключений, обычные дела уже достали.
— А может, просто начинаешь готовиться к сосуществованию с правоохранительными органами?
— А что? — заинтересовался Янушек. — Она собирается в милицию пойти?
— Дурак, — буркнула Шпулька.
— Почти угадал, — подтвердила Тереска. — Собираться-то она собирается, да неизвестно, возьмёт ли её милиция.
— Балда, — рассердилась Шпулька. Янушек внимательно оглядел подругу сестры с ног до головы и обратно.
— Возьмёт, — вынес он вердикт. — На первый взгляд, она совершенно не годится, но они таких любят, которые на первый взгляд не годятся.
— Да отцепитесь вы! — не выдержала несчастная Шпулька.
— А ни фамилии, ни адреса я не взяла потому, что они там не помнили, кто это был, — вернулась к предыдущей теме Тереска. — Пришлось бы искать заключение и выяснять, кто подписал, а я ждать не могла. Но странное дело — они помнили, что заключение пришло по почте, так как эксперт был на больничном.
— Ну и ну, — отозвался с чувством глубокого удовлетворения Янушек после немой сцены. — Погром что надо…
Шпулька захлопнула тетрадь и отложила ручку.
— По-моему, это похоже на запугивание, — выдвинула она предположение. — Кто-то пытается выгнать всех из замка и его окрестностей, пока только неизвестно почему.
— Вполне возможно, — согласилась Тереска. — И действует весьма энергично, только вот несколько однообразно. Не хочет, чтобы делали ремонт.
— Точно вам говорю, там что-то спрятано, — встрял Янушек. — Левый товар, не иначе, не на пикник же те герои твоего инструктора туда ездили!
— И заметьте, как никто не хочет ничего конкретного рассказывать…
Ближе к ночи усиленные рассуждения и прочая дедукция позволили сделать только один конкретный вывод. Необходимо отыскать кого-то, кто скажет больше. Единственной доступной жертвой замка оказался фотограф, который вот-вот должен был вернуться. Решено было вытянуть из него всю необходимую информацию во что бы то ни стало. В конце концов, он заварил всю эту кашу, смотрел странно и задавал подозрительные вопросы, пусть теперь и отвечает.
Фотографа заловила Шпулька, по-прежнему полная энтузиазма. Поймав его по телефону и выслушав жалобы на всевозможные трудности, она тут же воспользовалась ситуацией и предложила свою помощь. Фотограф жил один, друзья и родственники, как назло, были в отъезде или больны, и несчастный просто-напросто голодал. Шпулька нанесла ему визит и целую кучу продуктов.
Фотограф-электрик с ногой в гипсе ковылял на костылях по квартире. Он с огромной благодарностью принял Шпулькины дары, угостив её вишнёвым вареньем — единственным продуктом питания, которым располагал вдоволь.
— Мама сама делала, — объяснил он. — Я люблю варенье, но питаться только им? Видеть его больше не могу, а запасов — года на два. Так что вы уж ешьте, пожалуйста.
Шпулька ради дела готова была и яд проглотить. Она сразу подняла интересующую её тему, опасаясь, правда, как бы собеседник не замкнулся в себе и не замолчал. К счастью, ничего подобного не случилось. Фотограф перестал опасаться, что его поднимут на смех, и охотно поделился своими догадками и переживаниями.
— Если вы думаете, что я хоть что-то из всего этого понимаю, то глубоко ошибаетесь, — честно признался он. — В такую белиберду, как духи, я не верю, но там существует нечто абсолютно необъяснимое. Ничегошеньки нет, а эта холера появляется.
— Какая? — спросила Шпулька, может, не очень вежливо, зато весьма энергично.
— А я знаю? Дух.
— Как это дух?
— Ну, как его ещё назвать? Привидение.
Сперва Шпулька подумала, что фотограф тронулся умом, и ей сразу стало жарко. Потом ей показалось, что он просто валяет дурака. Девчонка посмотрела повнимательнее на сидящего напротив. Выглядел он нормально и совсем не смеялся, скорее наоборот, был раздражён.
— Что значит привидение? — спросила Шпулька, совсем сбитая с толку. — Вы это серьёзно? Фотограф сердито пожал плечами.