§ 15. …Как мудро называли сердце кораблем, но корабль предполагает кормчего… — Символика корабля, подробно разобранная в предыдущем томе «Симфонии», будет неполной, если не упомянуть символ сердца. И восточная (индийская, но в особенности персидская) и западная (христианская) символика сравнивает сердце с кораблем, способным изменить свой курс движения под влияниями волн. Что касается кормчего, управляющего движением корабля-сердца, то он символизирует Учителя или Высшее Я человека, способного повести корабль к нужной цели. В христианстве корабль — это церковь, а кормчий — её духовный создатель и покровитель Христос. Рыцарская традиция (труды средневекового монаха Жака де Ворожена) называла также Христа Навигатором, под руководством которого верующие, находящиеся корабле, плывут к спасению. Е. П. Блаватская писала о символе корабля следующее:
"Корабль, или же лодкообразная форма полумесяца, соединяющая в себе все те обычные символы Корабля жизни, подобные Ковчегу Ноя, Йони индусов и Ковчега Завета, является женским символом всемирной "Матери Богов" и теперь встречается в каждой церкви под христианским символом в виде корабля (от Navis). Navis (небесный) — Небесный корабль — оплодотворяется духом Жизни — Богом мужского начала…" ("Тайная Доктрина", т. II, с. 581).
§ 18. …существенный способ избежать эту пертурбацию есть соборно обратиться к Нам… — Данная фраза свидетельствует об органическом родстве принципа духовной общинной работы, заповеданной в Живой Этике, с христианскими принципами соборности. Отличие состоит в том, что "агнийогический собор" построен прежде всего на основе внутренней самодисциплины людей, его составляющих. Внешняя система обрядов и ритуалов практически не играет роли и заменена взаимной ответственностью в действиях и сотрудничестве. «Соборное», или совместное, обращение к Иерархии группы последователей Учения в трудный момент есть наиболее эффективный метод преодоления всех сложностей.
§ 21. …Удивлялся недавно спору между последователями Жанны д’Арк, Сергия и Моисея… — Жанна д’Арк (ок. 1412–1431) — знаменитая "Орлеанская Дева", национальная героиня Франции, участница Столетней войны, объединившая и вдохновившая французский народ на справедливую войну с англичанами. В 1429 году освободила Орлеан от осады. Однако в 1430 году после того, как она попала в плен к бургундцам, продавшим её англичанам, предстала перед церковным судом, где ей было предъявлено обвинение в ереси и колдовстве. Трибунал, заседавший в Руане и состоявший из нормандских и английских прелатов и представителей Святой Инквизиции, приговорил её к сожжению на костре. Однако через 20 лет Жанна д’Арк была реабилитирована, а в 1910 году причислена к лику святых.
"Орлеанская Дева" отличалась мистическим складом души и склонностью и высоким экстатическим переживаниям, во время которых созерцала возвышенные видения и слышала голоса святых, вдохновлявших её на героические поступки. После того, как Жанна д’Арк была допущена к королю, которого она вдохновила на битву с англичанами, её подвергли тщательному испытанию лучшими богословами Франции, подтвердившими её мистические способности и пришедшими к заключению, что не принять помощи Жанны — значит "Отвергнуть Духа Святого и помощь, посылаемую Богом". Однако в дальнейшем минимальных военных неудач было достаточно, чтобы её предали и король, и прелаты.
Н. К. Рерих в статье "Душа народов" с почитанием осветил её имя:
"Так каждая страна у сердца своего бережет имена, ведшие её к Свету. Обратимся ли мы к Франции, мы в самую трогательную минуту встретимся с героическим обликом Жанны д’Арк. Без различия направлений и возрастов, в минуту необходимости народ знает, кто был его выразителем. Так же твердо, как несла Жанна д’Арк подвиг свой, так же неизменно народ бережет её имя, и в чествовании памяти её выражается вся большая сознательность и почитание. Притом почитание это вовсе не только клерикально. Даже неопытный глаз видит в облике Святой Деятельницы носительницу, выразительницу священного сознания народа. И какая благодетельная героическая мечта снизошла на пастушку овец, подсказав ей о пастырстве над народом целой прекрасной страны".
По духу Жанна д’Арк была необыкновенно близка Е. И. Рерих, которая с детства зачитывалась её жизнеописаниями. В Учении Агни Йоги и в произведениях Н. К. Рериха имя великой героини Франции упоминается с высочайшим почтением как о Душе, связанной с Белым Братством и потому внутренне родственной упоминаемым в параграфе Моисею и Сергию Радонежскому, какими бы далекими друг от друга ни казались эти Великие Души.
§ 23. …О священном безумии говорят Древние Учения… — Понятие священного безумия имеет несколько смыслов, среди которых следует выделить три: 1. юродство, или мнимое безумие; 2. религиозный фанатизм, доходящий до неистовства и характеризующийся временным отключением разума; 3. мистический экстаз, растворяющий логические структуры сознания и вводящий человека в более высокие духовные измерения. Об этом последнем духовном качестве, часто сопутствующем достижению святости, подробно говорили ещё ветхозаветные пророки, но наиболее полно высказывался Апостол Павел, противопоставивший ему "мудрость мира сего", которую назвал "безумием перед Богом". "Священное безумие" воспевал ислам и прежде всего суфизм, видевший в данном свойстве необходимое условие познания истины.
§ 27. …Философский камень есть нечто реальное… — Философский камень (Adrop, Arane, Arar), ребис — одно из основных понятий алхимии, чудодейственный сплав и эликсир жизни, владение которым, согласно доктрине европейского оккультизма, свидетельствует о высокой степени посвящения человека и достижении им состояния бессмертия. Философский камень связывают с принципом Мудрости и вечной жизни, которую путем Великого Делания открывает (и в себе, и вне себя) Мастер алхимии. Этот камень был целью алхимических поисков и представлял собой примирение противоположностей, обретение единства, духовное освобождение человека от оков материи, двойственности, иллюзии. Он отождествлялся с субстанцией, обладающей силой превращать менее благородные металлы в золото, потому алхимики стремились узнать секрет его получения. Е. П. Блаватская определяла его следующим образом:
"Философский камень — назывался также "Порошок Проекции". Это Великое Делание алхимиков, цель, которая должна быть ими достигнута любой ценой, субстанция, обладающая силой преобразования простых металлов в чистое золото. Однако, мистически Философский Камень символизирует преобразование низшей животной природы человека в высшую и божественную" ("Теософский словарь", с. 519).
Философский камень входит в так называемую алхимическую троицу, различные части которой пронизывали друг друга и составляли единое целое: 1. собственно философский камень, используемый при трансмутации металлов; 2. алкагест, или универсальный растворитель; 3. эликсир жизни, содержащий в себе свойство продлевать жизнь человека до беспредельности. Изготовление философского камня входило в семь главных целей алхимии как духовной науки, причём эта цель стояла как основная, первая. Свойства философского камня таковы, что он легко проникает в другие вещества, излучает свет, обладает огнеупорной природой и потому не горит. Для получения порошка, делающего философский камень более активным, требуется воздействие на философский камень с помощью золота в пропорции 1:4.
В Агни Йоге под философским камнем понимается прежде всего огненный престол духа, выплавляемый в пламени духовного подвига. Он есть символ трансмутации низшей животной природы человека в Высшую и божественную. Е. И. Рерих утверждала:
"Кристалл психической энергии, этот философский камень, накопляется лишь многовековыми и неослабными устремлениями и усилиями" (Письма в Европу, 19.11.37).
§ 27. …Физически препарат довольно близок препарату Парацельса… — В данной шлоке речь идёт о физической (материальной) стороне философского камня, поисками которого занимались алхимики. Парацельс относился к оперативной прагматической стороне алхимии, связанной с получением золота из неблагородных металлов, сложно, скорее негативно. Однако, он сам, работая в течение долгого времени, создал чудодейственный сплав из семи металлов, который по своим свойствам приближался к уровню философского камня. Парацельс говорил в связи с этим следующее: