Все суета сует - томленье духа,

И проклятая вертится эпоха.

Назойливо опять жужжит у уха…

(Какого черта все вокруг так плохо)

Что больше никаких щедрот не надо,

От этой жизни, брошенной в помойку,

В жару провинциального распада,

В дешевую и гнусную попойку.

И мне плевать, что выдумают бесы

Для оживленья скучного пейзажа.

Финалом этой очень пресной пьесы

Здесь станет обывательская лажа.

Маммона душами не давится,

Он их сжирает мимоходом.

Кому-то это даже нравится,

А я мрачнею год за годом.

Душа моя все нелюдимее –

От ближних прячется и дальних…

Жизнь с каждым днем невыносимее

Под гнетом снов и слов печальных.

И часто сбросить одиночество

Хочу одним движеньем резким.

Но не дают забыть пророчества,

Что пообщаться больше не с кем.

Повсюду темная материя,

Что управляется не нами.

Судьбы безумная мистерия,

Причудливая временами.

А жизни медленное таянье,

Мои скитания по свету,

Все это – только лишь отчаянье

Души, которой больше нету.

Как путь нелепо повторяется

Среди фальшивейших улыбок.

Во зле нелепом растворяется

Мой мир, что призрачен и зыбок.

Что ж, не солгали мне пророчества,

Дар понапрасну не растрачен.

И я, бредущий в одиночество,

Забвеньем сумрачным охвачен.

Твои кости сгниют на погосте,

Да никто и не вспомнит тебя.

Оттого, что живешь ты в коросте,

Суету потребленья любя.

Оттого ты и сгинешь во мраке,

Человечек текущего дня,

Что подобно бродячей собаке,

Ты страшился сиянья огня.

Ты копил и с безумием тратил,

Ты вещами вокруг дорожил.

И был верен начальству, зарплате,

Но практически даже не жил.

Ты не видел селений в тумане,

И полночной не зрел красоты,

И по кругу иллюзий в обмане

Ты скитался. Да был ли здесь ты?..

Не останется слова и взгляда,

Даже тени, что в ночь унеслась…

На тропе повседневного ада

Стынет душ непролазная грязь.

А пока веселись, ты – пропащий,

Обреченный с течением лет

Раствориться, запутавшись, в чаще

Неизбежных, немыслимых бед.

Любишь кривляться и корчить забавные рожи,

Но отчего-то душе моей всё тяжелее.

Ты человека игрою в себе уничтожил.

Выглядишь жалко, и с каждой минутой пошлее.

Всё повторяешь нервозные, злые ужимки.

Нынче тебе здесь чужое вниманье так важно.

Хочешь и дальше показывать миру картинки,

Бредом смешить и пугать, но чтоб было не страшно.

Новую шутку ты держишь всегда наготове,

Вжился ты в роль дурачка – балаганный уродец.

Ты и толпа твоих зрителей схожи по крови –

Сильными мира на смерть обреченный народец.

Мешанина слов и сумбур идей

Из первооснов и твоих затей,

Из незримых лет и кромешной тьмы

Соткан силуэт скуки-кутерьмы.

Собрана страна и который год

Пьет и жрет сполна в ней лихой народ.

И гуляет бес по просторам дней.

И тоска с небес давит все сильней.

Жизнь не дорога, что ее беречь!

Прешь, как на врага, на родную речь.

А душа ушла в промежутки снов.

И осталась мгла споров и долгов.

И куда ни глянь – все нехорошо.

Снова рядом дрянь пьет на посошок.

Мир, как анекдот. Ну, а ты в нем, кто?

Мастер-идиот, человек-никто.

Наблюдаешь за потугами

Продвигающих себя.

Суетящихся с подругами,

Что их хвалят, не любя.

Между сплетнями и сценами,

Тратой времени и сил,

Между ложью и изменами

Ходят все. Пойди, спроси:

Отчего сиюминутное

Так смущает и манит?

Почему эпоха смутная

Тянет в бездну, как магнит?

А они живут расчетливо –

Тленье в душах видишь ты.

И совсем уже отчетливо

Осознание тщеты

Их надежд на изобилие,

На удачу за углом.

Ощущается бессилие,

Перед самым мелким злом.

У ничтожества отпетого

Жизнь, как праздник, он – холоп.

И от пониманья этого

Ты все чаще мизантроп.

Годы уже не те,

Чтобы играть в игру.

Лучше уж в пустоте,

На ледяном ветру

Молча в ночи стоять,

Звезд заливая свет

В сердце свое опять,

В неповторимость лет.

Только судьбы напев

Слышу всегда вблизи,

Чтобы едва успев,

Вытащить из грязи

Свой неизбежный путь,

Сквозь тишину и боль.

И через край хлебнуть

Вечности алкоголь.

И, осознав вину,

Сделать еще виток.

Броситься в глубину -

В омут нежданных строк.

Чтоб безо всякой лжи

И без пустых прикрас

Видеть фантом души

В зеркале темных глаз.