— Да ничего. Просто из любопытства спрашиваю. Это был наш пароль в шведском банке…
Медленно двигаясь по улице Гагарина, я размышляла о безопасном месте. Почём знать, вполне возможно, майор нас уже разыскивает. Баську следовало высадить на площади Унии, не подъезжая близко к её дому, потом найти телефон, откуда я могла бы позвонить Алиции. Мой отпадал, Баськин тоже, Мартин и Янка не в счёт, с Зосей на всякий случай тоже пока что лучше не встречаться. Знакомых с телефонами до черта, но все отпадали — никто ничего не знал, а долго объяснять, понятно, не хотелось. Оставалась Лялька. Конечно же, Лялька! Каким-то боком участвовала в афёре и единственная, кому сенсационная новость доставит удовольствие даже ночью!
И я поехала к Ляльке.
Она довольно спокойно отреагировала на моё появление в час ночи. Я вкратце ввела её в курс дела. Она выдворила меня с телефоном в другую комнату и снова отправилась спать, приказав захлопнуть потом за собой дверь. Я ждала связи с Копенгагеном в обществе Самсона, который по-хозяйски развалился на письменном столе.
Алиция ужасно обрадовалась моему звонку.
— Молодчина, что позвонила. Слушай, кактусы при посадке поливают или они принимаются в сухой земле?
Алиция меня уже давно ничем не могла удивить.
— Я тебя что, пробудила из ботанического сна? — вежливо полюбопытствовала я.
— Какое там, ещё и не ложилась. Пересаживаю цветы. С кактусами у меня никакого опыта, надо искать в справочнике.
Не вникая в причины, почему это цветы пересаживаются в половине второго ночи, я просветила её насчёт кактусов, после чего перешла к делу:
— У тебя где-то есть мой чек, подписанный in blanco?
— Есть, а что?
— Слушай внимательно, эмоции оставь при себе, комментарии тоже. Возьми этот чек и завтра спозаранку иди в банк. Узнай, не поступили ли деньги на мой счёт…
— Наверное, поступили, сегодня пришло извещение. Я, правда, не прочла, где-то тут лежит.
— Очень хорошо. Заполни чек на всю, слышишь, всю поступившую сумму. Не знаю, сколько точно будет крон, в долларах около пятисот семидесяти девяти тысяч…
Алиция недоверчиво переспросила:
— Сколько?
— Около пятисот семидесяти девяти тысяч долларов. В кронах это будет примерно три с половиной миллиона. Сними все.
— Что-нибудь случилось? — явно встревожилась Алиция.
— Нет, говорю тебе — сними все…
— Боже правый, что с тобой?! Ведь раньше ты как будто почти не пила!
— Я же тебя просила: не комментируй! Пойди и посмотри извещение…
— Не могу. Оно лежит на столе, а стол заставлен цветами.
— Ладно, завтра посмотришь. Заполни чек и сними все.
— Скажи, дорогая, а как лучше всего распорядиться тремя с половиной миллионами в наличных? — очень мягко спросила Алиция. — Поставить на скачках или турнюр себе набить?
— Нет, все выслать в Польшу. Польский национальный банк, государственное казначейство. Повторяю: ПНБ, государственное казначейство. Упаси тебя боже, только не на мой адрес. Поняла? Отправитель некий Станислав Вишневский, повторяю, Станислав Вишневский, адрес отправителя любой. Лучше фиктивный.
Алиция быстро сообразила, что за всем этим кроется страшная государственная тайна. Ведь в пересылке любой суммы в польское казначейство она при всем желании не могла усмотреть никакого криминала и потому спокойно согласилась удовлетворить мою безобидную прихоть. Кроме того, известно — сумасшедших нельзя раздражать.
— Лучше всего завтра пораньше, как только откроется банк. Потом позвони мне и сообщи, как прошло. Да, позаботься, чтобы в переводе не оказалось случайно моего имени или номера счета, вообще ничего моего. Исключительно Станислав Вишневский, и только!
Алиция, как всегда, не подвела. Позвонила в одиннадцать утра и сообщила, что участие в такой финансовой операции доставило ей огромное удовлетворение. Все было сделано как надо.
— Адрес отправителя Амалиенборг, — посмеиваясь, сообщила она.
Этот Вишневский недурно устроился, чуть не сорвалось у меня с языка. С улицы Олькусской переехал прямо в королевскую резиденцию в Копенгагене. Ай да Алиция — нашла адресок что надо.
— Послушай, между нами, кто этот…
— Без имён, — прервала я. — Понятия не имею, кто такой. То есть, точнее говоря, он вообще не существует, но это не имеет значения.
— Ну ладно. Но послушай, там больше четырех миллионов…
Вероятно, курс кроны по отношению к доллару изменился. Но надо было замять тему:
— Какая разница, я ненамного ошиблась… Ты выручила нескольких людей, да что говорить, прямо-таки спасла. Подробности после, и такие — глаза на лоб полезут…
Я сидела дома и безрезультатно ловила майора по телефону: как ни крути, надо проявлять инициативу. Почему он меня не разыскивает?! Вероятно, подозрений на меня уйма, а как известно — самого подозрительного забирают под конец. Вместо майора позвонила Лялька.
— Знаешь, я чего-то не разобрала, что ты вчера наговорила, — заявила она недоуменно. — Расскажи ещё разок, ужасно интересно. Кто кого убил, как и зачем. Я тебе тоже кое-что скажу. Только выкладывай вразумительно и по порядку.
— По порядку? Ну слушай: сначала двое убили одного. Тут, недалеко от меня. Эти двое уже раньше несколько раз нападали на него, и он их узнал. Этих двоих нанял третий…
— Четвёртый, — уточнила Лялька. — Убийцы и жертва — уже трое, а этот четвёртый. Считаю на пальцах, чтобы не запутаться.
— Ладно, четвёртый. Ну а потом этот четвёртый, наниматель, велел его убить.
— Зачем?
— Сама думаю — зачем. Неизвестно. Может, покойный что-то узнал, может, другие какие причины, пока понять не могу. Во всяком случае, некто догадался…
— Пятый получается…
— Пятый, вернее, пятая. Так вот, она догадалась, что он велел его убить. Дальше: он про её догадку проведал. Решил её тоже убить, хотел задавить машиной, устроив засаду в нужном месте. Однако вышел промах — он задавил совсем постороннего человека.
— Шестого!..
— Да. А она — пятая то есть — не погибла. Теперь надо просто-напросто арестовать убийцу. Вот и все.
— А почему его ещё не арестовали?
— Потому что я одна знаю, кто это. А милиция ещё со мной не беседовала.
— По логике вещей он должен срочно и тебя убить. Ты была бы седьмой.
— Естественно, и я удивляюсь, что он ещё не попытался этого сделать. Пятая тоже знает его имя, но мы договорились, показания буду давать я. Вообще чувствую себя дурой набитой — ведь я до сих пор не понимаю, какого дьявола ему понадобилось убивать того первого.
— А зачем этот четвёртый — убийца то есть — велел на него нападать?
— Понимаешь, все это было направлено против дельцов чёрного рынка. Когда первый с аферистами заключал сделки — на него нападали и отнимали деньги. Он был вроде приманки, мышеловки — черт его знает, как точнее сказать. Во всяком случае, все налёты крутились вокруг него.
— А кто забирал деньги?
— Шеф, конечно. Наниматель.
— Тот, четвёртый?
— Да, четвёртый, убийца.
— Ерунда, и все тут, — решительно Лялька. — Не сбрендил же он — убивать курицу, которая несёт золотые яйца. Ведь не окончательный он идиот. Не верю. У тебя концы с концами не сходятся.
— Против фактов не попрёшь.
— Продумай все ещё раз. Должен быть кто-то седьмой. А что до налётов, сразу тебе скажу: их не было.
Я удивилась:
— Что? Как это — не было?
— Слушай внимательно. — Лялька вдруг начала хохотать. — Погоди, ой, не могу, чистое кино!.. Понимаешь, не было налётов, грабежей, абсолютно ничего не было! О господи, лопну со смеху!..
— Перестань сию минуту, — заорала я. — С ума с тобой сойти! Что ты имеешь в виду, говори!
— Значит, мне звонила Мальвина. Ну знаешь, свекровь Самсона. Жена пана Кароля. Очень убедительно просила меня запомнить следующее: их никто не грабил. Муж просто-напросто потерял сто злотых, решил — украли, а она потом в разговоре со мной просто пошутила. А все эти его знакомые по пьянке навоображали себе бог весть чего, ну там ошибались при пересчёте денег, забыли о каких-то издержках и вообще тоже шутили, а на самом деле полный порядок. Никаких потерь. Никто никого не грабил. Никогда в жизни о грабежах даже и не слыхивали.