Тишина в спальне напоминала Шперберу траурную минуту молчания после какого-нибудь крупного национальюь го несчастья. И время, начавшееся с этой минуты, казалось Шперберу той самой проклятой вечностью. Только все это происходило не в кино. И запасного выхода из ситуации никто не знал. А все-таки, зачем ему надо явиться завтра к командиру батареи?..

3

Утром следующего дня Шпербер осмотрел свою форму перед зеркалом в шкафу. Сначала близко — так, что в зеркале была видна только грудь. Затем отодвинулся дальше — в зеркале отразилась его фигура до колен. На отвороте кителя — желто-голубые ворсистые петлицы с «крылышками». Темно-синий галстук и серо-голубой воротник рубашки. Из него выглядывала чисто выбритая шея. Он повертелся перед зеркалом, поднял кверху Подбородок. Пилотка надвинута глубоко на лоб. Йохен ухмыльнулся. Посмотрел на свое лицо в обрамлении казенной ткани.

Бегом через коридор. Ноги должны привыкнуть к сапогам. Поясной ремень затянуть туже, чтобы не мешал при ходьбе. Перед большим зеркалом внизу, у выхода из казармы, он увидел себя в полный рост. Посмотрел, как выглядят брюки над черной кожей сапог. Брюки были заправлены в сапоги и, по примеру Кубика, у голенищ стянуты резинкой. Он, конечно, охотно обузил бы брюки, получше пригнал по ногам. Жесткий светло-оливковый пояс затянут крепко, подчеркивая выпуклые части туловища. Он как бы определяет середину тела. Конечно, экипировку неплохо бы дополнить еще кое-какими привлекательными атрибутами: алюминиевой пряжкой, каким-нибудь знаком орла или чем-то в этом роде. На гражданке он даже и не мечтал о такой экипировке. В форме человек самой судьбой предназначен к стойке «смирно». Форма в «цыганский табор», как называет свой взвод лейтенант Вольф, привносит что-то единое. Военные сапоги приподнимают человека чуть выше, чем каблуки гражданских полуботинок. Все те, кого он вчера видел в их разномастных рубашках, куртках, пуловерах, были сегодня одеты по единому образцу. Но ему не показалось, что это их всех нивелировало. Напротив, однообразие одежды привело к концентрации индивидуальных различий: черт лица, речи, движений.

Шпербер постучал в дверь канцелярии.

— Ты что, читать не умеешь? — услыхал он голос из комнаты. — Написано же: не стучать!

Шпербер толкнул дверь и вошел.

— Канонир Шпербер! — Он приложил руку к пилотке.

— Отлично! — сказал уже знакомый Шперберу мужчина с двумя узкими полосками на рукаве. — Знаю вас. Меня зовут Моллог, обер-ефрейтор. Ну, в чем дело?

— Я вызван к командиру батареи.

— Подумать только! Тогда подожди, сначала зайдешь к фельдфебелю.

Шпербер остался ждать у дверей. Услыхал обращенный к нему вопрос:

— Техник, не так ли?

Дверь отворилась. «А, — подумал Шпербер, — тот самый, с желтой нашивкой».

Обер-фельдфебель завел его в свой кабинет:

— Освоились уже у нас? Перемена обстановки никогда не мешает. Ваше инженерство вам придется теперь малость подзабыть.

Взгляд Шпербера застыл на латунных уголках обер-фельдфебеля.

— С вами хотел побеседовать командир батареи. Я доложу о вас. Поправьте-ка свой галстук.

— Яволь![4]

— Яволь, господин обер-фельдфебель, вот так у нас говорят. — Он постучал в следующую дверь и тут же распахнул ее. — Канонир Шпербер прибыл, господин капитан.

Шпербера пригласили войти.

— Добрый день, канонир Шпербер.

Шпербер подошел к письменному столу: — Здравия желаю, господин капитан.

Тот был сантиметра на два выше, чем Шпербер. Он поднялся, сунул одну руку в карман брюк, вышел из-за стола и приблизился к Шперберу.

— Насколько мне известно, у вас за плечами приличное профессиональное образование. — Он вернулся к столу, взял какую-то папку, полистал ее. — Вы знаете, очевидно, что, если не захотите вернуться на гражданку… ах вот как, вы, оказывается, были стайером… вы могли бы сделать быструю карьеру офицера в области военной техники. — Капитан Бустер улыбнулся Шперберу. «Человек типа Мальборо», — подумал Йохен. Возраст — между пятьюдесятью и шестьюдесятью. Темно-синие глаза капитана в костлявых глазницах были окаймлены короткими треугольными веками, брови топорщились, как кустарник на краю оврага. Во рту у него блеснуло золото. — За исключением небольших вступительных экзаменов, которые для вас, конечно, пустяк, никаких препятствий на пути к чину лейтенанта не предвидится. Курс обучения, по сравнению с претендентами на звание офицера, не имеющими технического образования, для вас будет, разумеется, значительно короче. Да и курс сопутствующих предметов вы пройдете, соответственно, быстрее.

Отвести глаза от лица капитана было не так-то просто. Тем не менее Шпербер заставил себя посмотреть в сторону. На стену. Там он вновь увидел портрет федерального президента. Затем перевел взгляд на книжную полку. Потом — на белые ракеты, укрепленные на стене за письменным столом.

— Вам не приходили такие мысли в голову? Присядьте, пожалуйста.

Шпербер сел. Командир батареи вернулся за свой письменный стол и тоже сел.

— Вы, по-моему, не из тех людей, кто не отстаивает свои взгляды и намерения. Итак, что скажете обо всем этом?

— Господин капитан…

— Не упускайте из виду, Шпербер, преимущества. Интересная, ответственная техническая работа… Педагогическую сторону тоже не стоит недооценивать. Вряд ли нужно вас убеждать в том, что с более высоким рангом связаны и иное окружение, и определенный уровень развития, и соответствующее вознаграждение за труд. Вы поступаете в офицерскую школу военно-воздушных сил и через девять месяцев можете стать лейтенантом. Если продолжите ваши усилия в этом направлении и дадите согласие, скажем, на четыре года последующей службы, то сможете попасть в а полигон Форт-Блисс, в Мексике. А потом — ежегодные командировки на остров Крит. Наша армия нуждается в офицерах-техниках с современным уровнем образования, какой имеете вы. Ну так как?

В ушах Шпербера некоторое время звучали слова «Мексика», «Крит»… Он встал. Конечно, о таких вариантах он думал, но не всерьез. Он намеревался отслужить пятнадцать месяцев поскорее и без осложнений, а потом смыться отсюда. Но ведь этого он не может сказать капитану.

— Господин капитан, вы разрешите подумать?

— Разумеется, у вас есть время до окончания курса начального обучения, то есть почти три месяца, чтобы принять решение. Шпербер, вы можете заходить ко мне в любое время.

Шпербер еще раз ощутил притягательную силу этого человека. Глубокий, чуть хриплый голос капитана, медлительный, четкий стиль речи внушали доверие. Несмотря на крупномасштабность выполняемых им задач и возложенную на него ответственность, капитан не давил на собеседника, а спокойно убеждал его, будучи уверенным в правоте того, что делал и говорил. От командиров всех рангов, которых Шпербер уже знал, капитан выгодно отличался. Бустер протянул Шперберу руку:

— Доложите своему командиру взвода о том, что вернулись в казарму.

Обер-ефрейтор Моллог с любопытством взглянул на вышедшего Шпербера:

— Все в порядке?

Похоже, что Моллог знал, о чем шла речь.

— Пока — да.

Моллог перегнулся через барьер:

— Пока — да? Слушай, я на твоем месте обмозговал бы это, дело. При твоей-то исходной позиции! Тебе что, охота ковыряться здесь? Целый год? — кивнул он на разложенные папки.

— Нет, конечно, но ведь иметь дело с ракетами, наверное, интереснее.

— У черта на куличках? Служба в три смены? Вахта — состояние готовности — сон? И снова: вахта — состояние готовности — сон? Это тебе, Шпербер, интереснее?

«Э, не крути мне мозги, обер-ефрейтор Моллог», — подумал Шпербер. А тот продолжал:

— Каждый день мучиться с материальной частью — наладка, регулирование и так далее. И каждый день любой унтеришка будет капать тебе на мозги. Спроси-ка тех, кто уже давно тут. С парой этих нашивок на рукаве — в будущем году я, наверное, получу третью — у меня уже вся карьера, дальше ходу нет. С этими нашивочками обретешь только снисходительную улыбочку окружающих. И привет: будь счастлив, если заработаешь еще на что-нибудь, кроме пива. А женщины, приятель, солдату не по карману. Да, кстати, — Моллог потрогал рукой губы, — гаупт-ефрейтор из транспортной полуроты распрощался вчера. Ему впору застрелиться. Каюк парню. Его ведь сюда перевели в наказание. И присвоение очередного звания накрылось. Его невеста смылась с другим — вот он и запил крепко. А он же водитель. Вчера он съездил к командиру батальона, в местную комендатуру. А тот его отшил. Ну вот, пришлось ему машину командира вычистить — и на место, а ключи и документы, понимаешь ли, сдать, как положено. Вот такие дела. Так что помозгуй…