— Ясно, обеспечим, — согласился редактор. — А как насчёт воздуха?
Консультант с достоинством ответил:
— Придётся малость усовершенствовать шлемофоны. Спереди дадим микрофон, немного налево сдвинем, а дыру провертим сзади, немного правее центра. Стась! — обратился он к сатирику. — Для того чтобы дышать, голову будешь поворачивать вправо, а если говорить — влево. Не перепутай. Ну, потренируешься малость, в какую сторону для чего поворачиваться. Такое способно запомнить любое мало-мальски мыслящее существо, думаю, наши справятся.
Сатирик счёл себя обязанным вступиться за всех «наших». Ведь он один опытным путём испытал, что значит находиться в костюме астронавта.
— Запомнить способны, но вот шею мы свернём непременно!
— Нет, этого мало, — вмешался фоторепортёр. — На всякий случай я бы ещё чего придумал. Какую-нибудь трубочку провести. Ну, такую, как у ныряльщиков с аквалангом, пустую внутри, резиновую. Вспомните, аквалангист дышит благодаря ей, она соединяет его маску с кислородным прибором. Совсем не надо длинную, хватит небольшого кусочка. Закрепить её перед носом астронавта, по ней пойдёт воздух, и даже сквознячок в шлеме… шлемофоне образуется. А голоса снаружи не будет слышно.
Консультант при всех своих недостатках завистливым не был. Он одобрил идею фоторепортёра и взялся воплотить её в жизнь. Он и сам понимал, что шлемофоны нуждаются в коррективах.
Но это было ещё не все. Выяснилось, что присутствующим не понравилось, как передвигается пришелец.
Планом мероприятия предусматривался выход пришельцев из космического аппарата и даже, возможно, общение с местным населением. Не исключено, что состоится и небольшая прогулка по рыночной площади города Гарволина, а затем последует возвращение к своему космическому кораблю. И что же выяснилось? Стоящий неподвижно сатирик производил нужное впечатление, ничего не скажешь, но когда он по приказу редактора сделал несколько шагов…
Вернее, попытался сделать, да у него ничего не получилось. Он сразу же наступил одной огромной ластой на вторую и уже не смог сдвинуться с места, беспомощно переминаясь с ноги на ногу. Ведь ноги тоже были спутаны камерами, ни шагнуть, ни даже приподнять ногу астронавт не мог.
— Сначала приподними ту, что сверху! — посоветовал сатирику фоторепортёр.
— А только после этого передвигай нижнюю.
— Так мне же не видно, которая сверху! — обиделся астронавт.
— А разве ты не чувствуешь? — не поверил ему редактор. — Неужели никогда на лыжах не ездил?
— Ездил! Да только тут совсем другое. Советы хорошо давать, сам бы попробовал! Посмотрел бы я на тебя, как в этом костюмчике ты съезжаешь с Каспрового Верха!
— Тебя же никто не заставляет спускаться с Каспрового Верха! Просто переставь свои копыта, дурак!
Художник понял, что необходимо опять внести коррективы в концепцию, ведь для того чтобы ходить, надо как минимум переставлять ноги. А редактора примерка заставила прийти к выводу: все астронавты должны пройти испытания в костюмах. Назначить день, собрать всех сотрудников, которые будут играть роли космонавтов, обрядить их в костюмы, обязательно и в шлемофоны, и пусть в таком убранстве походят немного по редакции. Попривыкнут. Лучше всего репетицию провести ночью, когда в редакции не будут околачиваться посторонние. Космонавт №1 сатирик Станислав очень настаивал на том, чтобы примерка состоялась уже после переоборудования шлемофонов. К его мнению прислушались и отложили примерку на несколько дней.
Добровольное желание социолога войти в состав экипажа космического корабля весьма облегчило формирование этого экипажа. Вертолёт, который удалось одолжить у военных, был шестиместным. Учитывая, что в полном снаряжении астронавты занимали больше места, пришлось их число ограничить пятью. Вернее, одним из пяти будет пилот вертолёта, кстати, его тоже надо соответственно обрядить. Итак, четверо, из них один — сатирик, а второй — доброволец социолог. Оставалось назначить ещё двух. Редактор и фоторепортёр сразу же отпадали, поскольку редактору придётся в качестве режиссёра действа руководить им снаружи, значит, он должен оставаться на свободе, а репортёр ни за что не откажется от желания нащёлкать множество сногсшибательных снимков. Для этого ему тоже необходимо находиться снаружи, затесавшись в толпу на площади.
Разумные доводы были восприняты присутствующими с пониманием, и в качестве двух оставшихся пришельцев согласились выступить художник и консультант по науке и технике. Сатирик особенно настаивал на участии художника.
— Он костюмчик выдумал? Так вот пусть он в нем и походит…
С сатирика к тому времени уже сняли одеяние астронавта, и бедняга испытал такую радость и прилив сил, что сам вызвался приготовить кофе присутствующим и даже извлёк из укромного местечка припрятанную главным редактором скромную плоскую бутылочку с коньяком. Он ещё раньше приметил её на полке в книжном шкафу, за книгами по идеологическим вопросам. И сейчас без малейших угрызений совести извлёк её. Очень подходящее дополнение к кофе!
Когда все, отдыхая от трудов праведных, сидели за кофе с коньяком, снова возник неугомонный социолог.
— Панове! — робко произнёс он. — Видите ли, такое дело… Я бы хотел… Вернее, не я, а наш Центр по изучению общественного мнения… Понимаете, в изучении общественного мнения непременно предполагается участие телевидения. И вот теперь…
— Ты что, рехнулся? Какое может быть телевидение? У нас же будут фотографии. Вот он сделает.
— Я понимаю, фоторепортёр сделает профессиональные фотографии, но ведь этого мало! Панове, такой уникальный случай, надо непременно запечатлеть все происходящее на плёнке, чтобы сохранить на память, во-первых, а во-вторых, показать всей стране! Пусть все видят! А мы станем изучать общественное мнение и по другим городам. И кинохронику тоже надо пригласить. Ведь это же будут бесценные киноматериалы, сами понимаете!
— Вроде бы он прав, — не очень уверенно согласился фоторепортёр. — Но как это будет выглядеть на практике? Если перед приземлением космического корабля на рыночную площадь в Гарволине прибудет телевидение и кинохроника, что останется от нашей тайны? И зачем тогда вообще этот эксперимент?
— А кто сказал, что им непременно надо стоять на рыночной площади? — спросил вдруг редактор, вновь испытывая прилив вдохновения. — Нет, мои дорогие, ни телевидение, ни кино ни о чем просто не имеют права знать! И в Гарволине они должны оказаться случайно. Все поняли? А теперь думайте, думайте… Нужен предлог, чтобы заманить их в Гарволин, а ещё лучше — куда-нибудь в окрестности.
А на рыночную площадь они примчатся, когда наши там высадятся. Успеют, надо только как следует все организовать. Желательно, чтобы на площади они оказались сразу после приземления инопланетян. Ясно? Не дай Боже до.
— А под каким предлогом их заманишь? — задумался сатирик. — Вряд ли удастся.
Редактор недовольно взглянул на коллегу.
— Похоже, примерка последние мозги у тебя отшибла. А «утка» на что? Вспомни, сколько глупостей приходилось придумывать.
— Труп, сокровища или оргия в окрестных лесах, — выложил свои предложения художник, творческий человек. — По мне так лучше всего оргия.
— Все вместе! — веско бросил редактор. — Не сумеем мы как следует организовать оргию, сейчас не до того. Значит, так: малина и награбленное добро. И ещё неплохо бы подыскать какую-нибудь жертву насилия.
— И пусть эта жертва в голом виде мечется между деревьями в лесу! — оживился сатирик. — Или вокруг какого сарая, но на почтительном расстоянии, так, чтобы её не удалось ни поймать, ни разглядеть толком. Будто она была связана, но ей удалось освободиться и сбежать.
В сатирике явно возродилась душа журналиста, несколько оглушённая превратностями примерки.
— Письмо послать на телевидение! — предложил кто— то.
— Спятил! — вознегодовал редактор. — Кто у них письма читает? Да и времени не рассчитаешь. Нет, или лично, или по телефону. Это не проблема, есть знакомые и там, и там, надо только выбрать подходящих.