Кстати, странно, самая высокая крепостная стена в этом монастыре обращена на юг и восток, то есть к Москве, Московскому царству. Вроде бы они относились к Новгородской республике. Ивана Васильевича, что ли, ждали или татар? Или и тех и других? В общем, я не силен в истории.

II

Цирковой хроникер

Цирковой хроникер

Якобы так было написано на его визитных карточках. И я уверен, вы не знаете, о ком я говорю. Нет не Куприн. И не Житков. Это Рамон Гомес де ла Серна, испанский писатель XX века. Знаете такого? Вряд ли. А некоего Де Валье Инклана? Например, его изящнейшую и тончайшую книжку “Сонаты, или Похождения самого странного из Дон Жуанов, нерешительного и печального”? Тоже вряд ли. Не расстраивайтесь, их никто не знает.

Это сейчас все пишут “сонаты” и “кантаты”. Недавно видел одну такую “сонату”, некая средних лет тетенька из толстого журнала, трифоновская эпигонша, у нее что ни номер, то “соната”, или “кантата”, или “сонатина”, на худой конец. А ее коллеги из соседних журналов и газеток в своих “колоночках” и “подвальчиках” едят да нахваливают: ах, как лирично, ах, как глубоко!.. Про то, как взрослая дочь с дурой-матерью ссорится. “Ах, какая аппетитная проза, прямо ноктюрн”. Это потому что они ночью скандалят, вот и “ноктюрн”. Не без юмора люди. То есть мы с бывшей женой, значит, в последние два года не нервы друг другу портили, а “ноктюрны” играли. Надо будет ей сказать.

Эти удивительные испанцы почему-то вышли почти разом при генсеке Андропове. Может, случайность, а может, потому, что он, говорят, стихи любил, кто его знает. Унамуно и Лорку было не достать, мне лично мама двухтомник Лорки из народно-демократической Болгарии привезла, а менее известные персонажи в магазинах были. И я купил.

Смешная деталь: тогда еще в СССР истерика была, как сейчас помню - почему европейцы, в ответ на какие-то наши новые ракеты, решили точно такие же американские поставить?! Ну, про Союз говорить нечего - была просто вакханалия, но и в Европе были демонстрации, натурально, никто уж и не помнит. Как сейчас про войну с Саддамом. Толпами ходили с плакатами “Peace”! Не смейте злить Советы, не хотим ничего знать, нам - камамбер, а миру, извините, - хер, то есть, что я говорю, мир!.. Ничто не меняется. Ни там, ни здесь. Ничему не научились. 1938, 1983, 2003 год… Когда Гитлер требовал Чехословакию, за год до войны, все ведь тоже мечтали о peace. Тогдашний премьер-министр Англии, Чемберлен, подписав Мюнхенский договор, сойдя с самолета в Лондоне, сказал журналистам: я привез вам мир.

И я, а что я, муравей - муравьишко - муравьев, как вы понимаете, с удовольствием посмотрев телевизор, пошел с тоски в книжный магазин на Новом Арбате и там увидел этого Серну. И так обрадовался, очень, прочитав по предисловию, что это друг Лорки… (Если не сам Лорка, так хоть его друг.) И купил за 2 рубля 20 копеек. (Тогда были такие стандартные цены для хороших книг страниц по четыреста: 2, 20; 2, 30 или 2, 40 советских рублей. Больше - считалось “дорого”, потому что цена книги начинала приближаться к ценам черного рынка, нанося таким образом удар по основам основ.)

Так вот, купил и пошел потихонечку, даже не помню куда. Кафе тогда почти не было, значит, не в кафе. Тихо так. Наверное, пошел к кому-нибудь в гости. Ну, маршрут-то был обычный. Мимо домика Лермонтова, к литовскому постпредству, ныне посольству, дальше училище имени Гнесиных, и у новозеландского посольства поворот налево… И все крутил в руках этого Серну и, если находил что-то хорошее, радовался, а если натыкался на неудачные вещи, огорчался. Все-таки два рубля, это были тогда деньги. Да и фрустрация, он все же друг Лорки. А потом наткнулся на прозаическую миниатюру, посвященную магазину старой обуви. “В старой обуви есть что-то нестерпимо, душераздирающе-человеческое, слишком человеческое, беззаконное, разлагающее…” и т.д. Ничего особенного, но я обрадовался - хорошо, правда? И пошел веселее.

Так вот, этот Серна очень любил цирк и даже велел, как я говорил, написать на своей карточке: Рамон Гомес де ла Серна, цирковой хроникер. Хотя журналистом не был.

И я, когда недавно нашел его на полке, во втором ряду затерялся, прямо там же - стоя - стал его листать, в очередной раз подумал, как это здорово, потом прочитал про “хроникера” и подумал, что, пожалуй, тоже могу себя так назвать. Я тоже, считай, про цирк пишу. Даже с клоунами. Ведь наша жизнь - это же натуральный цирк. Немного страшненький только.

Вот недавно (сейчас февраль 2004-го), опять не могу удержаться от “злободневности” - кандидат в президенты всея Руси пропал. И то ли это он так напился, что ничего не помнит (типа по бабам шастал), то ли его КГБ украло и где-то держало, так как он вроде бы связан с Березовским и что-то знает. Кандидата в президенты, между прочим. Держало. Напился. Украло. Такой вот “цирк”… Обе версии очень симпатичны, каждая по-своему.

А кстати, потом, при Франко, этому де ла Серне пришлось уехать из Испании в Аргентину, и остаток жизни он провел там, больше в Испанию и в свой любимый Мадрид никогда не возвращаясь.

Астероид

Не возвращаясь. Что-то тут по телевизору бала-бала, и вдруг не первым номером говорят: ах да, кстати, мимо земли какой-то ох.енный астероид промчался. Только что, можно сказать, вчера. И что ученые, мол, говорят, что большая, между прочим, вероятность была с ним встретиться. Один говорит: одна четвертая. И дальше загалдели:

Путин во Владивостоке на что-то намекает, а Буш в Филадельфии. Или еще где-то. Намекает. А потом про театр “Сатирикон” и К. Райкина (новый спектакль) и про погоду (будет потепление). И ведущая такая хорошенькая, грудь из беленькой блузки торчит прямо ко мне в квартиру, и глазами светит, как фарами, будто прямо сейчас, даже передача не кончится, а она мне отдастся, и я сначала как-то охренел про астероид, а потом сознание, видно, защитный режим включает - поскакали дальше. Отвлекся, забыл. А поздно вечером что-то у окна стоял и думаю: ё-мое, одна четвертая, это ж пи.дец, а?!. А мы вчера с женой так погуляли хорошо… Как раз когда астероид летел. То есть подлетал. Она днем ходила на одну киностудию, и ее там вроде обнадежили, ну и с киношниками своими любимыми пообщалась и позвонила мне в хорошем настроении: давай погуляем. И мы сначала в кафе на Садовом посидели, а потом прошлись по Тверской, зашли в книжный магазин “Москва”, как всегда, что-то купили и вдруг встретили одного мужика, я с ним лет десять не встречался, если не больше. Мы с ним немного общались по книжным делам в конце 80-х. Тоже иногда случайно пересекались в книжных, покупали, читали, обсуждали, и тут возле магазина “Москва” смотрю: он идет. В 2004 году.

Все такой же, только чуть-чуть седина, слева так, на челке. - Аркадий!.. Он и не узнал меня сначала: пятнадцать лет прошло. Ну, то да се, кто где, а что с тем, а с этим, он еще такого неплохого поэта знает, Германа Лукомникова, вот, про него что-то рассказал, попи.дели, а у него такая особенность, у этого Аркадия, я потом вспомнил, трещать без умолку, прямо не затыкаясь, слово невозможно вставить. Вампир, блин. Ну и сейчас то же самое, и я быстро устал, даже стал жалеть, что окликнул его, и мы с женой с ним распрощались у Камергерского. Он в подвальчик О.Г.И шел, на Дмитровку. Жена говорит: смешной, по-моему, немного голубой, да? - Ну, может быть, раньше вроде не замечалось, но раньше эта тема не была так открыта. - Тем более, так поздно и идет в О.Г.И., у них там сходняк бывает - это известное дело, может быть… Впрочем, какая разница.

И я потом думаю: а что это я его встретил, десять лет не видел и вдруг вот, пожалуйста? Причем, я вспомнил, это не первый раз, я его как-то недавно видел, и тоже на улице, но вспомнил, кто это, позже, он уже прошел.

И я решил, что эти появившиеся люди 80-х (я не только его видел) - это “вестники” возвращающегося “совка”, сейчас же многие говорят, что вот мы в конце 1980-х годов оказались, и все сейчас будет повторяться: политика, пустые прилавки, ГКЧП, революция - мол, время сделало круг. В нашей стране это запросто.