ГЛАВА V

С вокзала Семакин позвонил Попову. Пока рассказывал, слушал в трубке его дыхание — тяжелое, прерывистое. Когда капитан закончил, следователь сказал:

— Да-а. Интересно, интересно. Ты приезжай ко мне теперь, сразу. У меня тоже кое-что есть.

Трамвай был почти пустой. Семакин сел возле окна. Сзади копошились, усаживаясь, две старушки. Капитан ерзал на сиденье, нервно потирая ладони. Он вообще плохо переносил дорогу. Сейчас его лихорадило. Что ж, выходит, и у Юрки чего-то прояснилось? Может, он уж и знает, куда Макурин девался и кто под его именем существовал? Так ведь и этого мало. Надо еще и женщину установить и — главное — кто их убил? Ох-хо.

В кабинете Полова было прохладно, крутился вентилятор. Следователь встал, пожал Семакину руку, с шумом подвинул стул.

— Рассказывай давай! Подробнее, подробнее! Чего там — по телефону.

— Да ну! — отмахнулся Семакин. — Подробности потом. Давай скорее, что у тебя есть.

Следователь открыл сейф, вынул дело, вытащил из него бумажку, протянул:

— Постой-постой, — сказал Семакин, — чего-то я уловить не могу никак. Ну, газета. Ну, сорок третий год. Что дальше?

— Вот я думаю: нельзя ли через эту газету по дате на след выйти? Версия такова: если золото завернуто в газету, датированную октябрем сорок третьего года, значит, с какими-то отклонениями, мы можем предполагать и время приобретения этих золотых вещей неким Иксом. Теперь-то мы точно знаем, что убитый — не Макурин. Надо попробовать его следы здесь разыскать. Я думаю, золотишко он здесь, в городе, раздобыл, по России ему с таким товаром таскаться никакого резону не было. Понял?

— Понял. — Семакин насторожился, подобрался.

— Придется тебе, Михаил, завтра в архив садиться. Столько золота — где-то непременно должен он был наследить. Перелопатишь все розыскные дела за конец сентября, октябрь, начало ноября сорок третьего года. Только в корень смотри, понял? И — мысли, мысли.

С утра следующего дня Семакин принялся листать толстые и тонкие папки архивных дел. Работал спокойно, упорно, не пропуская ни одной бумаги. Чесал голову — вот тебе на, думал, что в войну и преступлений-то не было, одни воевали, другие работали до упора, когда же было безобразничать? Однако дела попадались всякие. Но большой прибылью в них не пахло. Попалось одно дело о крупной растрате. Семакин помялся-помялся над ним и отложил: нет, не то. Придя в архив на третий день, капитан сел за стол и задумался. Это что же такое получается? Где концы искать? Какую аферу человек сотворить должен, чтобы за неполных два месяца такой капитал сколотить? Крупное хищение со злоупотреблением служебным положением? Нет, не было у него на это времени, такие вещи годами делаются. На кражах тоже больно не разбогатеешь. Что же тогда, что?

Семакин вздохнул и взялся за следующую папку.

В этот день Попова вызвал к себе начальник следственного отдела облпрокуратуры старший советник юстиции Галанин. Не предлагая сесть, бросил:

— Доложите дело Макуриных.

— Сейчас принесу. — Следователь взялся за ручку двери. — Я там план набросал: версии, мероприятия.

— Я сказал: доложите! — сухо ответил Галанин. — Не можете без бумажки. Болезнь теперь такая, что ли?

— Значит, так, — нерешительно начал Попов, — четвертого июня сего года…

— Да это я знаю! — раздраженно перебил его начальник отдела. — Улики у вас есть по этому делу? Подозреваемые? Конкретные версии?

— Мы работаем, — сказал следователь. — Конкретных лиц у нас нет пока, с версиями тоже не густо. Полная ясность у нас только с личностью человека, под чьим именем жил убитый.

— Ну-ну, — оживился Галанин. — Это уже кое-что! Да вы садитесь!

Когда Попов кончил рассказывать, начальник хмыкнул:

— М-да, издалека начали. И безрезультатно?

— Ну, если бы был результат, капитан Семакин позвонил бы, наверно.

— А может, почивает на лаврах? — подмигнул Галанин и взял трубку телефона.

Попова вдруг охватило странное чувство нереальности происходящего. Мир сузился до скромных размеров уютного галанинского кабинета, и в этом маленьком пространстве неизъяснимым образом совмещались убитые, сверток с золотом, плачущая седая мать, офицер, неизвестно куда пропавший, Славка Додон… А в углу криво усмехался некто. Попов четко видел контуры тела, серый пиджак; вместо рубашки — неопределенного цвета расплывающееся пятно. А на лице виден только ухмыляющийся рот, все остальные черты стерты.

— Так я и знал! — Галанин бросил трубку на рычаг. — Ничего у них нет! И будет там сидеть до морковкина заговенья, рыться в бумажной трухе. Ну, ладно. У него хоть это дело есть. А вы чем занимаетесь?

Попов пожал плечами:

— У меня мероприятий много запланировано. Первое — надо снова в Кучино поехать, соседей макуринских допросить.

Галанин поморщился.

— Давайте, Юрий Николаевич, откровенно: верите вы в раскрытие этого преступления или нет? Твердое убеждение есть у вас?

— Твердого, конечно, нет, — подумав, ответил следователь. — Так, процента два-три.

— Ясно! — хлопнул ладонью по столу начальник отдела. — У нас теперь положение тяжелое — в отпуска, люди пошли, так я вам дельце одно хочу предложить. По взяткам. Для разнообразия, как говорится.

— А как же убийство? — спросил Попов.

— Вы же сами говорите, что ничего конкретного пока, да и убеждения в том, что раскроется, не вижу. Или ошибаюсь? — Он пытливо глянул на следователя.

— Да, в общем так, — не глядя на него, ответил Попов.

— Вы все необходимые мероприятия выполнили? Я имею в виду на данный момент. Чтобы хоть с формальной стороны претензий не было?

— Вроде все. Так, мелочь осталась.

— Мелочь добирайте, время еще есть. Если будет что стоящее, докладывайте мне немедленно. А пока берите новое дело, — он подвинул папку, — и с богом!

А вечером того же дня Семакин положил перед собой пыльные, потрепанные папки: «Дело о преступлениях банды „Стервятники“». Раскрыл первую…

И чем дальше он вчитывался в скупые строки архивных документов, тем ярче и отчетливее представали перед ним события, происшедшие глухой осенней порой в городе, расположенном за тысячи верст от линии фронта, в глубоком тылу.

ГЛАВА VI