— А соловьёв не желаешь?…

— Уж лучше гусей — заглушить шум работ, — подсказал Януш. — Так что? Едем дальше?

— Валяй, — бросил Каролек. — Уж ничего хлеще не будет.

Дальнейшее оглашение графика продемонстрировало просто и ясно, что вся работа закончится в два часа тридцать минут пополуночи. Полтора часа до полного рассвета оставили, чтобы замести следы. Пробуждающаяся ото сна общественность должна увидеть больничный сад в ненарушенном состоянии.

— На первый взгляд, все гладко, — признал Каролек. — И ничего не напортачили. Как у нас дела с инструментом?

— Все в наличии. Есть стояк гидрогеологов, на части не разваливается, а третью ногу мы учли. Что подсунуть, найдётся, наверное.

— В случае чего — вокруг здания есть тротуарчик, — заметил Лесь.

— Я видел доски в куче хлама, — одновременно отреагировал Влодек.

— Ну так все в порядке. Что там ещё? Лопаты в больнице есть…

— Проверил кто-нибудь? — недоверчиво спросила Барбара.

— Собственными глазами видел, — ответил Каролек. — И лестницу видел, двухметровая, должно хватить.

— Сварочная техника вроде как есть, я её могу в любой момент взять. Пожалуй, испробую заранее. Как у нас с электричеством?

— Я пока без понятия, — охладил всеобщий пыл Влодек. — Поеду глянуть на месте, сколько кабеля у них в больнице. Все штепсели есть, лампочки должны быть в больнице, если нет — откуда-нибудь выкручу.

— Нужно ещё пару кусков металлической полосы, — напомнила Барбара. — Есть у нас?

— Стефан раздобыл и полосу, и цепи, и крюки. Ну как, полный комплект, а?

— Шнурок ещё, — сказал Каролек, — но я о нем сам позабочусь. За эти пятьдесят пять сантиметров я головой отвечаю. Больше ничего такого не вижу.

— Стало быть, осталась только эта чёртова труба. Влодек, ты когда уматываешь?

— Сегодня, — решил электрик. — Срываюсь в два часа и еду. Но губы не раскатывай, что я буду искать трубу. У меня с электричеством забот полон рот. Пусть насчёт трубы ещё кто-нибудь хлопочет.

— Хорошо, я с тобой поеду. То есть нет, это ты поедешь со мной, — распорядился Януш. — Тебя оставлю в больнице и обегаю весь город. Строительные леса бросаются в глаза. Потом вместе вернёмся.

— Тогда я с вами, — заявил Каролек. — Я и так работать не могу — весь на нервах, а в Люблине для одалживания трубы понадобятся двое.

— Никаких глупостей я лично в этом плане не вижу, — оценила Барбара, возвращаясь на своё место. — Похоже, один раз в жизни нам удастся выполнить порядочную работу без сюрпризов и неожиданностей…

Главный инженер все теснее сводил дружбу с участковым и получал самые свежие сводки об образе жизни паразита. Объект слежки вёл весьма прихотливую жизнь, однако удалось заметить некоторые закономерности. После пребывания на вилле в течение нескольких дней в многочисленном и шумном обществе он испарялся и отсутствовал по крайней мере сутки. В другое же время его видели то раз в две недели, то каждый день по несколько часов, а то всю ночь. Деваться некуда — оставались эти самые сутки после гостей, единственная точка опоры. Никто из заинтересованных лиц не имел понятия, когда сумасбродный юноша почувствует приступ хлебосольства. Коллектив напряжённо ждал со дня на день.

Телефонный звонок участкового мобилизовал всю бригаду внезапно, в самый полдень, и с этой минуты о работе не могло быть и речи. Все стало из рук валиться. Посредством сверхчеловеческих усилий и страшного напряжения смогли выехать через два с половиной часа после вызова.

За время дороги страсти несколько улеглись. В битком набитых трех машинах пассажиры непрерывно дёргали друг друга — все ли взято, нервозно подсчитывали накиданные кое-как материалы и инструмент. В автомобиль Януша, кроме Барбары и Каролека, втиснулась одна только труба. Барбара требовала подробного отчёта о поисках рычага, и Каролек охотно выплёскивал пережитые эмоции.

— На стройплощадках все у них смонтировано, подогнано один к одному, просто как нарочно. Говорю тебе, такой порядок кругом — с души воротит. Даже малюсенький кусочек днём с огнём не отыщешь…

— Разве что на железной дороге, — поправил Януш.

— Ну да, на рельсах лежала одна труба, но короткая — метра два с половиной. В больнице Влодек нашёл четырехметровую. Опять не слава Богу, но, когда мы на обратном пути колесо меняли и Януш его домкратом поднимал, тут нас и озарило. Понимаешь, надо в эту четырехметровую трубу воткнуть что-нибудь, то есть не что-нибудь, а надёжную железяку. Арматурный прут, к примеру, или какую-нибудь палку покрепче…

— Если бы не колесо, до смерти бы голову ломали, — снова вставил Януш.

— Мы уж прикидывали, не отвинтить ли ночью там, наверху, кусок лесов.

— Мне было бы спокойней с цельной трубой, — мрачно вздохнула Барбара. — Действительно не удалось бы?

— Да ты что?! С шестого этажа швырять?… Снизу рискованно разбирать, леса могут рухнуть. А домкрат послужил замечательно!

— То, что воткнём в трубу, я могу даже приварить, — самоуверенно заявил Януш. — Сварное соединение всегда крепкое…

Не успели въехать в Люблин, как дали себя знать потребности организма, временно заглушённые сильными переживаниями. Группу заговорщиков сразил тривиальный, прозаический голод. Остановиться где-нибудь и пообедать никому даже в голову не пришло, но до безумия взволнованный замдиректора по административным вопросам подсуетился насчёт провианта в больничной кухне. В стремлении скрыть пребывание на подведомственной территории семи до неприличия здоровых человек он затолкал их всех в кабинет ординатора. Туда же лично начал доставлять одно блюдо за другим. Украдкой шмыгая туда-сюда с подносом, полным тарелок, он сумел в кратчайшие сроки заинтриговать весь не посвящённый в тайну персонал. В ординаторской сделалось невыносимо тесно, суп ели с кушетки для обследования больных, что доставило свежие и оригинальные впечатления.

К восемнадцати ноль-ноль стало ясно — ожидания «нулевого часа» никто не вынесет. Кабинет ординатора опустел, а семь человек перебрались вглубь сада, где в закутке за больницей их поджидал вспомогательный инвентарь. Каролек не утерпел, наклонился и с усилием выволок на газон стальную трубу четырехметровой длины. Поднял её конец и заглянул в середину.

— Пустая! — взволнованно сообщил он. — Можно воткнуть все, что угодно!

— Оставь её в покое, ведь солнце светит! — одёрнул его Януш. — Нас же видно!

— Во-первых, никто на нас не смотрит, — решительно сказала Барбара. — А во-вторых, стоять без толку и пялиться на ваши физиономии — это выше моих сил. Давайте что-нибудь делать!

— В самом деле, тут ни одной живой души нет, — поддержал её Стефан, пробуя поднять две трети стояка, будущей опоры для рычага. — Подсоби, Януш, возьмись с другой стороны. Можешь заниматься сваркой до упоения, и никому ничего в голову не придёт! Ну, взяли!

— Думаю, не возбраняется притащить сюда барахло из машин, — рассудил Влодек. — В конце концов, вы делайте что хотите, а я начинаю подключаться к сети.

Он бросил склад рухляди и решительным шагом тронулся по направлению к больничной автостоянке. За ним зашагал Каролек.

— По плану мы сначала должны выволочь баллоны, — напомнил он. — Помогите кто-нибудь, закинем их вон в те кусты.

— Стой, погоди, — завопил на него Януш, бросив вдруг стояк и Стефана. — Куда, в какие кусты?! Не валяйте дурака! Баллоны сюда!

— Как это? Мы же собирались спрятать!…

— Нет! Ни за что! То есть… Вот черт, снова забыл вам сказать… Ну, короче, я раздумал… Буду варить ацетиленом. Тише, помолчи! Я попробовал электричеством и понял — не годится. То есть годится, только, ей-богу, разбудим весь город. Ацетиленом получается чуть тише…

— Господи, — сказал ошарашенный Каролек, — надо же предупредить Влодека…

— Я слышу, — холодно ответил Влодек, который остановился уже от первого вопля Януша. — Не удивлюсь, если на полпути он решит сваривать усилием воли. Мне же лучше, а то пошёл бы в ход мой собственный, личный кабель. А так он останется в неприкосновенности — в случае чего Януш сможет на нем повеситься…