Я недавно женился. Ну, не то чтобы совсем недавно, а где-то год назад.

Это напрямую к нашему рассказу не относится, это я говорю здесь для того, чтобы вы поняли, почему, когда я вечером задерживаюсь на работе, я, как порядочный человек, всегда звоню домой - чтобы жена не волновалась.

И, заметьте, это мне совершенно не в тягость. Я, можно сказать, с одной стороны, этим горжусь, а с другой - считаю нормальным…

И вот однажды я это делаю, сообщаю, что по производственной необходимости приду после двадцати двух часов, а жена мне и говорит:

- Ты приходи побыстрее, у нас гости.

Я удивился. Вроде бы я никого не жду, и вообще будний день…

- Какие, - спрашиваю, - гости?

- Воропаев, - сказала жена. - С дамой.

- Ну… - говорю. - Какие же это гости, это свои. А дама-то кто?

- Я же тебе говорю, - сказала жена. - Гости - это гости. Даму я вижу в первый раз. Она говорит, что она татарская принцесса. Или королева, я не разобрала. Приходи.

Что-то в ее голосе мне не понравилось. Какая-то была в нем напряженность и даже, я бы сказал, нервозность, что для моей жены в общем нехарактерно, так как, будучи последние два с половиной года сначала подругой, а потом женой литератора, она человек, уже ко всему привыкший, и принцессами из развивающихся стран ее особенно не удивишь…

- По-моему, они ночевать тут собрались…

- Да ладно, - сказал я, - у нас же негде…

Я довольно быстро закончил статью про плохие психологические последствия ажиотажного спроса в нашем недавнем прошлом и поехал домой.

- Лиля, - представилась симпатичная блондинка с короткой стрижкой, сидевшая рядом с Воропаевым.

Я церемонно поклонился.

Воропаев со значением пожал мне руку.

- Лиля приехала из Казани поступать к нам в аспирантуру, - пояснил он. - Она вообще-то платоновед, специалист по Андрею Платонову.

Теперь поклонилась Лиля.

- И давно ты ее знаешь? - спросил я, когда мы вышли покурить на лестницу.

- Не очень. Сегодня познакомились, - ответил Воропаев. - В литинститутском садике, часов в двенадцать. Так что знаю я ее, считай, уже целый день. Очень хорошая баба.

- Ленка говорит, что она принцесса, - сказал я. - Это что, правда?

- Откуда я знаю, - сказал Воропаев. - Может, и правда. А зачем ей врать, с другой стороны?

Мы немного помолчали.

- Старик, - сказал Воропаев после паузы, - у меня к тебе просьба.

Я сделал максимально деловое лицо:

- Да?

- Нам сегодня деваться некуда.

Воропаев сделал паузу. После паузы он сказал:

- Можно нам упасть у тебя?

- Старик, - сказал я. - Ты же меня знаешь не первый год. Я всегда пожалуйста. Но теперь у меня семья. Молодая жена… Ленка дома, понимаешь? Куда тут оставаться?! И потом, ты меня извини, я не ханжа, но ты эту бабу знаешь, так сказать, недавно, я еще понимаю, если бы это была твоя постоянная… Куда тут ее в дом-то вести?..

Зря я был так многословен, вот что я вам скажу. Краткость -- сестра таланта. Воропаев участливо меня выслушал, покивал головой.

- Я все понимаю, - говорит. - Но ты тоже пойми, нам упасть негде…

Потом, ты же знаешь, сколько времени у меня не было женщины. Скоро полгода. Пять месяцев и двадцать один день!.. (Воропаев недавно развелся с женой и переживал это.) Неужели ты сможешь меня выгнать в таком состоянии?! Ты мне, что, не друг?!

Психологическое руководство «Тренинг уверенности в себе», написанное какими-то американцами, говорит, что неуверенным в себе людям очень сложно сказать «нет». Для того чтобы сказать «нет», руководство советует набрать побольше воздуха и представить себя большим, очень большим, гораздо больше собеседника. Но Воропаев мой друг, и мне было совестно представлять себя гораздо больше него!..

Поэтому я сказал:

- Сережа, я тебя прошу. Я же всегда рад… Но сейчас это невозможно.

- Ну-ну, -- сказал Воропаев, -- поглядим. Не волнуйся только.

И мы пошли в дом.

На кухне принцесса рассказывала моей притихшей жене о том, что на территории современного Татарстана когда-то было большое развитое государство с религией, промышленностью и сельским хозяйством под названием Болгария, только не та, что на Черном море, а Волжская, позднее завоеванное Чингисханом.

- Мы, - сказала принцесса, - пострадали от татаро-монгольского ига не меньше, а может быть, даже больше России!..

Мне стало неудобно за то, что я не оставляю их на ночь, и я сказал:

- Да что там говорить! В Казани бывал Пушкин, там жил Лев Толстой! Это город с богатыми культурными традициями!

- Выпьем за это! - сказал Воропаев и обнял принцессу.

Когда мы выпили, принцесса рассказала, что у нее есть знакомые в одном театре в Казани, актеры, и что один актер там бросил жену, с которой прожил десять лет, ради молодой актрисы и сразу женился на этой молодой актрисе, старый дурак… И был от этого в таком восторге и на подъеме, что выпрыгнул на гастролях в городе Туапсе из окна второго этажа гостиницы с букетом в руках к ногам этой молоденькой дурочки!

Мы все покачали головами: надо же, а Воропаев вздохнул, видимо, вспомнив свой развод…

- Но мало того, - сказала Лиля, - несмотря на малую высоту, он чуть не сломал себе ногу! Что-то там треснуло, и этот актер несколько месяцев потом проходил в гипсе и даже не мог играть спектакли!

- Вот так изменять женам! - весело сказала моя жена. - Очень хорошая история… Поучительная, можно сказать…

Мне стало неловко, потому что я вдруг вспомнил, что на лестнице Воропаев, кажется, говорил, что принцесса замужем. Я искоса посмотрел на ее руки. Кольца, слава богу, не было, и я с облегчением вздохнул.

Но принцесса, как мне показалось, ничего не заметила.

- Да там, в этом театре, такого насмотришься! - сказала она. - Вот вам бы, писателям, туда попасть, вы бы такое написали! «Война и мир» бы рядом не лежала!.. Я, как туда попаду, потом сразу одно стихотворение пишу, а то и два.

- Лиля, - сказал счастливый Воропаев, - кроме того, что платоновед, еще поэтесса. Имеет подборку стихов в журнале «Подъем». Ты такой знаешь. И что-то готовится в центральном журнале, где, дорогая, я забыл?..

- Неважно, - сказала томно Лиля. - Не будем об этом…

Мы выпили за поэзию, и принцесса прочитала три своих стихотворения. Стихи были плохими, но читала их она хорошо, с глухим подвыванием и чуточку нараспев, как Белла Ахмадулина или даже Бродский, и я вдруг подумал, что она, наверное, хороша в постели.

Подумав это, я вздрогнул и огляделся. Лиля сидела с раскрасневшимся лицом, ворот ее блузки был расстегнут, Воропаев обнимал ее за талию, и на лице его было написано блаженство. Моя жена вышла. Мне стало по-человечески жалко Воропаева и принцессу. Все мы люди, и все мы знаем, как это скверно, когда некуда с женщиной пойти. Но я сурово отогнал эти недостойные мысли. «Во-первых, на улице лето, - сказал себе я. - Во-вторых, рядом недавно отстроенный парк Победы с тенистыми аллеями и большой дубовой рощей у Музея боевых кораблей. А в-третьих, ладно, даже если их пожалеть, не забывай, у тебя однокомнатная квартира!..

Последнее я повторил Воропаеву на лестнице, когда мы в очередной раз вышли покурить.

- У меня однокомнатная квартира! - сказал я.

- Но есть же кухня, - проницательно затянулся моей сигаретой Воропаев.

- Но там негде лечь! - как последний идиот, наивно воскликнул я.

- А мы и не собираемся ложиться… - сказал Воропаев, - мы спать не хотим…

Я не нашелся, что на это ответить, и только сказал после паузы:

- Ты понимаешь, что Ленка меня убьет?!

- Не убьет, - просветленно отвечал Воропаев. - Подуется и простит. Не в первый же раз…