Мак тяжело дышал. У него потекла слюна.

– Хороший мальчик, – сухо произнесла она. – Хотя бы ты реагируешь на меня так, как надо.

Стоя обнаженной перед зеркалом, она поворачивалась так и сяк, критически рассматривая свое тело. Ноги ее были все еще стройными. Грудь все еще тугой. Зад не отвисал. «Толстая»! Только такая тощая палка, как Софи, могла назвать ее толстой. По крайней мере у нее был бюст, чего не скажешь о Софи. Это она запомнила еще с тех пор, как они жили вместе в Харроу. Тридцать второй размер лифчика! Сейчас мог быть и тридцать второй, но тогда был явно не тридцать второй. Что до Катрины, то она уже с восемнадцати лет носила тридцать шестой.

Катрина обхватила себя руками, как бы ожидая нащупать бицепсы. Она повернулась боком и посмотрела на свой живот. Она вздохнула, увидев, что он уже не такой плоский, как раньше.

– Слегка полненькая, – с неудовольствием признала она. – Но уж никак не толстая!

Снова одевшись, она села перед зеркалом туалетного столика и стала рассматривать свою кожу. Морщинки бывают даже у детей. Морщинки – это не морщины. Лоб ее был все еще гладким. Она оттянула губы и стала рассматривать свои зубы. Хорошие, белые и ровные. В детстве она носила зубную пластину, которая раздражала ее до смерти, но теперь это дало свои результаты. Наклонив голову, она стала рассматривать свои волосы…

Ее беспокойство прошло. Осмотрев себя, Катрина пришла к утешительным выводам. Она понимала, что красавицей ее, может быть, не назовешь, но при желании она вполне могла бы выглядеть очень даже неплохо. По крайней мере она нисколько не изменилась по сравнению со своей фотографией трехлетней давности, которая стояла у нее на туалетном столике.

– Пошли, – сказала она Маку, проследовавшему за ней на лестничную площадку. Он послушно засеменил по ступенькам.

Она переходила из комнаты в комнату, критически разглядывая мебель, ища сама не зная чего. Бог свидетель, по крайней мере она старалась создать уютный дом, в который было бы приятно приходить, оазис, в котором Тодди мог бы расслабиться…

В его кабинете она осмотрела содержимое бара. Скотч, джин, водка – все, что душе угодно. Она знала, что эта комната зря была названа кабинетом. Полки были уставлены книгами, но Тодди в основном читал только счета и технические журналы. Комната служила скорее баром, в ней выпивали, когда приходили гости, так что после обеда гостиная не оказывалась заставленной бокалами и пепельницами. Стол был скорее ее, чем его. За ним она сидела, когда составляла счета и выписывала чеки, что позволяло рационально вести хозяйство. «А хозяйство я веду хорошо», – похвалила себя Катрина.

Она налила себе чашку чая на кухне и прошла с ней в холл – комнату с большими окнами на юг, которая в середине лета выглядела как концертный зал. Даже сейчас в ней было полно зелени. Она уселась на диване и посмотрела на Мака, который разлегся рядом с ней. Это был единственный диван во всем доме, на который ему разрешалось залезать. Гладя его, она подумала: «Все было бы по-другому, если бы у нас были дети. Но по-другому не обязательно означает хорошо. Тодди на самом деле никогда не хотел иметь детей…»

– Ты мой мальчик, не правда ли? – сказала она Маку, играя с его ухом. – Может, мне найти какую-нибудь работу? Как ты думаешь, Мак? Могу я тебя оставлять одного дома ради карьеры?

Но какой карьеры? Она умела печатать и знала бухгалтерское дело, но все это умели и тысячи других. Да и печатала она на машинке, а сейчас уже все перешли на компьютеры. Ее настоящей карьерой всегда был Тодди! Да и два дома отнимали все время. Конечно же, у нее были помощники – миссис Бриджес приходила четыре раза в неделю, Мария присматривала за виллой на Майорке, Мануэль смотрел за бассейном, – но кому-то надо было всеми ими руководить. Кому-то нужно было заказывать билеты на самолет, ходить по магазинам, пополнять содержимое бара, готовить обед, быть чем-то вроде домашней секретарши, заполнять счета, возобновлять членство в клубе, платить за стоянку яхты, отвечать на звонки…

– Собачья жизнь, – со вздохом сказала она Маку. Он вильнул хвостом, заставив ее рассмеяться.

– Не согласен? И правильно. Собачья жизнь очень даже неплоха…

А все этот дурацкий обед. Уж слишком она разоткровенничалась. Идеи Софи и взгляды Глории сформировались под влиянием их собственного опыта, который, как она считала, как правило, оставлял желать лучшего. Особенно это касалось мужчин. Ни той, ни другой никогда не удавалось завязать более или менее продолжительные отношения. Нескончаемая череда увлечений Софи закончилась ничем, а из браков Глории тоже ничего путного не вышло. Они были старыми хорошими подругами, но иногда выводили ее из себя.

– Чертовы куклы, – выругалась она вслух. – Что они из себя изображают? Как старые тетушки, ей-Богу.

Мак шмыгнул носом и помахал хвостом в знак согласия.

Ее негодование вытеснило последние остатки жалости к самой себе. Она прошла на кухню. – «Ну и что, что мы с Тодди поругались? – вспыхнула она. – Не первый раз и не последний. Но смешно даже думать, что у него есть другая женщина!»

Она отлично понимала, в чем была настоящая причина ссоры. Уж кому, как ей, не знать? Дела у Тодда уже много месяцев шли плохо. И главной причиной волнений была «Палома Бланка».

Сжав губы, Катрина ополоснула чашку под краном. Он знал, как она относится к этой затее. Она проклинала Хэнка. Ей это казалось безумием. Иметь виллу – другое дело. Это они еще более или менее могли себе позволить. Но занимать так много, двенадцать миллионов фунтов… двенадцать миллионов! От одной мысли ее в дрожь бросало. «Что это за богатство, ради которого отказываешь себе в последнем?» – ухмыльнулась она. Она могла бы его отговорить. Он так много работал. Они и так неплохо жили. Зачем все ставить на карту? Что им, денег не хватает?

Она понимала, что ее так довело. Она знала это вчера вечером. Она знала это за обедом. Его встречи с ее отцом. Какого черта ему понадобилось с ним встречаться? И почему втайне от нее?

Нервы ее понемногу успокоились. Это обед ее так расстроил. Она улыбнулась. Вот если бы была другая женщина, то тогда бы это была бы действительно серьезная проблема. А с отцом она воевала всю жизнь.

Катрина взглянула на часы и была удивлена. Хватит с нее этих обедов, они слишком долго тянутся.

День уже почти на исходе, а по дому так ничего и не сделано. Она попыталась сосредоточиться и подумать прежде всего об ужине. «А когда он вернется домой?» Она подошла к телефону, стоявшему на кухне, и позвонила в офис.

– Он уехал, – сказала Сэлли. – А через минуту мы закрываемся.

– Уехал? А ты не знаешь, куда?

– Он поехал с клиенткой испытывать машину. Он еще в полдень уехал, и до сих пор…

Катрина нахмурилась.

– А разве Джима Дэвиса сегодня нет? Обычно он…

– Обычно он, но эта женщина появилась и попросила его лично. У нее его визитная карточка, значит, он ее откуда-то знает.

– Понятно…

Переварив информацию, Катрина не нашла поводов для беспокойства. Тодди всем давал свои визитные карточки, половина всех жителей Майорки имела его карточки, у всех до одного членов гольф-клуба были его карточки.

– Значит, ты не знаешь, когда он вернется домой?

– Нет. Герберт тоже уже беспокоился. – Голос Сэлли звучал сердито. – У нас полно писем, которые он должен подписать, и еще Бог знает сколько всего. Я не припомню, чтобы пробная поездка когда-нибудь так затягивалась.

– М-м, – пробормотала Катрина, думая о том, что ужин надо, пожалуй, приготовить к восьми. – Я жду его с минуты на минуту. А ты закрывайся и иди домой.

– А Герберт?

– Пусть тоже едет домой. Незачем ему там торчать. Тодди может один раз обойтись и без шофера.

Она всегда гордилась тем, как она готовит. Для нее это никогда не составляло сложности. Нужно только применить здравый смысл, а уж этого ей было не занимать. Все точно так же, как в бухгалтерском деле. Главное правило в приготовлении пищи и в бухгалтерском деле было одно и то же – чтобы клиент был платежеспособным, нужно его подкармливать. Практичные правила практичной женщины. Неужели она только и была что практичной женщиной. Ни обаяния, ни кокетливости? Сердце ее сжалось. Но через минуту ее губы изобразили чуть заметную улыбку. Алек прошлым вечером был очарован ею. Подавала ли она ему надежду? Может быть. Чтобы флиртовать с кем-то, нужно, чтобы он тебе по меньшей мере нравился, а к Алеку Джепсону она не чувствовала никакой симпатии. Она только старалась ради Джулии, помочь ей сделать вечер как можно приятнее, а потом… – Улыбка ее стала шире… – она флиртовала с ним потому, что Софи, кажется, собиралась перехватить его…