«Если воображение одного человека, действуя на другого, не всегда может достичь желаемого, то это происходит потому, что оно слишком слабо, дабы проникнуть сквозь броню его души, защищенной сильной противостоящей волею; каждый способен усилить свою волю и сделать свою душу неуязвимой благодаря глубокой вере в высочайшую силу Бога».[188]

«Те, кто сильны в вере своей и полны убежденности, что божественная сила в человеке может защитить его от всяческого зла, исходит ли оно от воплощенных или невоплощенных существ, становятся неуязвимыми. Если же человеком слабым овладевает злая воля, которой он не в силах противостоять, необходимо, чтобы некто, обладающий духовной силою, оградил его от этого влияния. Червь может вырасти внутри ореха, хотя скорлупа его цела и нет в ней ни единой дырочки, в которую червь мог бы влезть. Подобно этому злой дух может войти в человека и вызвать болезнь, не делая дыры в его теле. Так бывает, если разум человека слаб и душа его не защищена верою и убеждениями, и потому лучшее лекарство от всех болезней — сильный разум, озаренный внутренним светом мудрости, исходящей от Бога».

«Болезни тела могут быть исцелены физическими средствами либо силою духа, действующего через душу. Болезни души исцеляются силою духа, но для этого нужно нечто большее, нежели неискренние молитвы и пустые церемонии, — нужно осознание духом того, что он может совершить все, что пожелает. Молитва бесполезна, если ее произносят только губы, в то время как сердце желает зла. Не всякий, кто носит одежды священника, есть человек духа, если даже он и рукоположен в церковный сан. Быть посвященным в сан людьми не значит еще владеть духовной силою, ибо сила эта дается только духом; но обладающий даром исцелять болезни и снимать порчу силою духа, посвящен Богом. Остальные суть лишь знахари и лгуны, невзирая на все их суеверные убеждения, мнимые знания и признанные людьми авторитеты».

«Archaeus, или Liquor Vitae,[189] составляет невидимого человека. Невидимый человек сокрыт в видимом и принимает форму внешнего человека, пока пребывает в последнем. Внутренний человек есть, можно сказать, тень или двойник материального тела. Он бесплотен по природе своей, однако обладает субстанцией; он направляет образование, рост и распад формы, в которой содержится: это есть прекраснейшая из частей физического человека. Как образ человека отражается в зеркале, так же и форма физического человека отражается в невидимом теле».

«Archaeus есть эссенция, поровну распределенная между всеми частями человеческого тела, если оно находится в добром здравии; он есть невидимая пища, дающая силу видимому телу, и свойства каждой из частей Archaeus соответствуют природе физических частей, его содержащих. Spiritus Vitae[190] проистекает от Spiritus Mundi.[191] Будучи эманацией последнего, он содержит элементы всех космических влияний и является поэтому причиной, которой можно объяснить воздействие звезд (космических сил) на невидимое тело человека».

«Archaeus имеет магнетическую природу, он притягивает или отталкивает другие симпатические либо антипатические силы, существующие на том же плане. Чем меньшей силою сопротивления звездным влияниям обладает человек, тем более подвержен он этим влияниям. Жизненная сила не заперта в человеке, но окружает его, подобно сияющей сфере, и может действовать на расстоянии. В этих полуматериальных лучах воображение человека может оказать оздоравливающее либо болезнетворное воздействие. Оно может либо отравить жизненную эссенцию и вызвать болезни, либо очистить ее и восстановить здоровье».

«Все болезни, за исключением тех, что вызваны механическими причинами, проистекают из невидимого, и об источнике их обычная медицина знает весьма мало. Люди, лишенные силы духовного восприятия, не способны постичь, что существует нечто такое, что невозможно увидеть. Обычной медицине почти ничего не ведомо о болезнях, которые вызваны не механическими причинами,[192] и наука о лечении внутренних болезней почти полностью состоит в устранении причин, вызвавших механические повреждения. Однако число болезней, возникающих по неизвестным причинам, значительно превышает число тех, что возникают по механическим причинам, и от таких болезней наши медики не знают лекарств, ибо, не ведая причин, они не могут устранить их. Самое благоразумное, что могут они делать, это наблюдать больного и высказывать предположения о его состоянии; и больной может быть доволен, если предписанные лекарства не принесут ему серьезного вреда и не воспрепятствуют его выздоровлению. Лучшие из наших известных врачей те, кто приносят наименьший вред. К несчастью, одни отравляют больных ртутью, другие залечивают их слабительным или кровопусканием до смерти. Некоторые заучились до такой степени, что лишились напрочь здравого смысла, других более заботит собственная выгода, нежели здоровье больных. Болезнь не имеет обыкновения изменять свой характер и приспосабливаться к знаниям лекаря, но лекарь должен понимать причины болезни. Врачу следует быть слугою природы, а не врагом ее: ему надлежит вести и направлять ее в ее борьбе за жизнь, а не воздвигать своим неразумным вмешательством новые препятствия на пути исцеления».

«Медицина есть более искусство, нежели наука; знание опыта других может быть полезно для врача, но все знания мира не сделают человека врачом, если нет у него необходимых способностей и ему не назначено природою быть врачом. Если мы хотим научиться узнавать внутреннего человека, изучая лишь человека внешнего, мы никогда не достигнем цели, ибо строение всякого человека некоторым образом отлично от строения прочих. Если врач ничего не знает о больном кроме того, что тот рассказал ему, он поистине знает очень мало, ибо больной обыкновенно знает только, что у него что-то болит. Природа и вызывает, и излечивает болезнь, и потому врачу необходимо знать природные процессы, происходящие как в видимом, так и в невидимом человеке. Тогда он будет способен распознать причину и течение болезни и узнает много более, используя собственный разум, нежели то, что может ему поведать наружность больного. Врачебную науку можно постичь изучением, но врачебная мудрость дается Богом».[193]