Он присел на корточки и приник глазом к одному из предметов, похожему на наконечник алебарды. Конан, немного постояв рядом и убедившись, что занятие звездочета мало его привлекает, отправился к шатру Испараны, ведя в поводу своих верблюдов. То, что может произойти под его сводом, интересовало его гораздо больше.

На рассвете армия выдвинулась к самой Замбуле. В городе, разумеется, уже было известно, что противник приближается. Возле стен было пусто — ни пешего, ни всадника, как будто все вокруг вымерло. На стенах виднелись вооруженные солдаты, приготовившиеся отразить штурм.

Однако варвар, вспомнив утреннюю беседу с Аршадом, посоветовал командиру армии не начинать атаки.

— Конан, — сказал ему колдун, — сегодня после полудня подведи войска к самым стенам, но так, чтобы вас нельзя было достать выстрелом из лука.

— Я могу подвести войска, но что из этого?

— Не торопись и слушай, — нахмурился Аршад. — Постарайся, каким угодно способом вызвать Хамера на переговоры. Надо, чтобы он появился на стене.

— Постараюсь, клянусь Белом! Только зачем это нужно?

— Это еще не все. Прикажи приготовить мне повозку по возможности высокую, как арбу, с задней стенкой высотой в человеческий рост. В нее должны быть запряжены два верблюда.

— Куда ты поедешь? — хохотнул варвар. — Будешь кататься вокруг города?

— И еще, — не обращая внимания на непочтительное поведение Конана, продолжал колдун, — распорядись, чтобы войска расступились, когда услышат звук трубы. Исполни все точно, как я сказал, и ничему не удивляйся, что бы ты ни увидел.

— Я уже сейчас удивлен до крайности, — покрутил головой киммериец, — но ты мне помог не один раз, и у меня нет причин тебе не верить. Сделаю все, как ты скажешь.

После этого разговора варвар разыскал командира и передал ему разговор с Аршадом.

— Колдовские штучки! — поморщился офицер. Видимо, он, как и Конан, недолюбливал волшбу и чародеев. — Что, он собирается своим взглядом расшатать крепостные ворота? Но раз ты так просишь, то почему бы не попробовать. Хотя по мне лучше всего сразу же навалиться на восточные ворота — видишь, они похуже других защищены с башен. Ну ладно, — махнул он рукой, посмотрев на киммерийца, — начать штурм мы сможем и завтра.

Солнце палило немилосердно. Солдаты, укрывшись в шатрах, проклинали и жару, и своих командиров, отложивших штурм, но стоило трубачам заиграть сбор, как войско мгновенно пришло в движение. Через некоторое время ряды воинов в белых бурнусах начали придвигаться к стенам города.

На крепостных башнях заметили, что войска противника приближаются. Солдаты засуетились, стали слышны резкие отрывистые слова команд. Конан, по знаку Аршада, вскочил на коня и впереди цепи наступавших поскакал к городской стене. Не доезжая шагов пятьдесят до противника, он остановился и, сложив ладони рупором, прокричал:

— Эй! Наверху! Где ваш ублюдочный повелитель Хамер? Наверное, живот прихватило от страха, и он боится показаться?

Несколько стрел просвистели в воздухе, но, не достигнув варвара, упали на песок.

— Что, замбулийские собаки, силенок маловато? — продолжал подзадоривать их киммериец. — Позовите вашего хана, или как вы там теперь называете этого самозванца?

— Заткнись, киммерийская собака! — раздался голос, привыкший отдавать команды.

Киммериец, приложив ладонь ко лбу, пригляделся. На одной из башен в окружении людей в офицерских шлемах стоял человек в расшитом золотом белом бурнусе и высоком тюрбане.

— Это что там за павлин? — крикнул варвар. — Неужели это ты, Хамер, сын лживого вонючего шелудивого осла? Что тебя подняло с горшка? Неужели ты здоров?

— Вонючий червь! — раздалось сверху. — Подожди, я прикажу своим солдатам открыть ворота и разогнать твой сброд по пескам.

— Ты полный дурак! — ответил киммериец. — Ты знаешь, что владыка Турана недоволен тобой и уже наточен кол, на который он с удовольствием водрузит твою безмозглую башку?

— Моя секира еще попляшет на твоей шее, киммерийский ублюдок!

— Я не ублюдок! — захохотал варвар. — Я-то своих родителей знаю! А вот ты родился неизвестно от кого, говорят, от тухлой отрыжки больного осла!

Наверху почему-то замолчали — видимо, Хамер лихорадочно искал достойный ответ.

Вдруг за спиной варвара раздался ужасный рев трубы, такой, что от него в жилах застывала кровь. Конан обернулся. Среди расступившихся в стороны своих войск он увидел приближавшуюся к нему повозку, на которой стоял человек в алых одеждах и расшитом золотыми нитями белом бурнусе. Два верблюда медленно влекли арбу к стенам города.

— Что это еще за шут? — раздался со стены голос Хамера. — Ты решил позабавить нас перед своей позорной гибелью?

Варвар не ответил и отдвинулся в сторону, освобождая повозке место, где только что стоял сам. Когда арба поравнялась с ним, он узнал колдуна Аршада. Киммерийцу показалось, что его приятель заметно подрос с утра. Он протер глаза, не доверяя им. Нет, он не ошибался! Аршад уже был выше его самого и продолжал все увеличиваться и увеличиваться в размерах. У киммерийца был зычный и мощный голос, но когда Аршад поднял вверх руки и заговорил, то даже у него зазвенело в ушах.

— Нечестивый и подлый потомок шакала! — Трубный голос, напоминающий рев взбешенного слона, раскатился по пустыне. — Ты пренебрег своим долгом и нарушил закон, ты рассердил владыку Турана! Ты не соблюдаешь заветы Вечноживого Тарима, пророка нашего, и повелителя всех живущих Эрлика! Тебя ждет суровое наказание, и вместе с тобой пострадает вся Замбула!

Варвар с немалым удивлением наблюдал, как фигура Аршада все растет и растет, но все это пока не слишком его убедило. Хоть он и слегка побаивался колдовства, но относился к подобным штучкам скептически, считая, что этим замбулийцев вряд ли удастся испугать.

— Скажи что-нибудь новенькое! — раздался сверху крик, в котором, однако, слышались нотки страха.

— Для начала я по повелению Эрлика погашу солнце! — громогласно объявил Аршад, выросший уже до размеров двухэтажного дома. — Я погружу вас в вечный мрак!

— Ха-ха… — Начавшийся, было, смех на башнях Замбулы вдруг прервался на верхней ноте.

Варвар почувствовал, что по пустыне как будто пробежал холодный ветер. Стало удивительно тихо. Вдруг на башне послышался истерический вопль:

— Смотрите! Смотрите!

Армия, стоявшая позади киммерийца, отозвалась громким, многоголосым криком ужаса. Варвар взглянул на небо. Его пронизала дрожь. Боги! Какая-то темная тень начала надвигаться на светило, поглощая его лучи. От только что ослепительно сиявшего Ока Митры остался небольшой краешек, словно кусок откушенной лепешки. Еще немного, еще! Стало темно, как ночью. Зажглись звезды. Люди попадали ниц. В наступившей жуткой тишине раздался вой собак за крепостными стенами и вторящий им визг шакалов где-то недалеко в пустыне. Варвар услышал свист ескольких стрел и удар наконечников о дерево. В безмолвии еще более жутким показался голос неизвестно кого, ужчины или женщины, звонкий и низкий одновременно, ак гром больших медных тарелок. Он вибрировал в воздухе, и от этого звука хотелось убежать и зарыться глубоко-глубоко в землю.

— Вы, жители Замбулы! Избавьтесь от Хамера, иначе вас неминуемо ждет жизнь во мраке! Мрак, вечный мрак!

Наверху послышалась глухая возня, сдавленные крики, вопль ужаса, переходящий в визг, потом несколько мягких шлепков о песок, которые, тем не менее, явственно слышали все.

— Ax! — Единый вздох прошел по городским стенам по рядам наступавшего войска.

В это мгновение край солнца выглянул из мрака и залил все своим животворящим светом. Крики ликования пронеслись по пустыне. Киммериец огляделся. В двух шагах от него стояла арба с торчащими из задней стенки оперениями нескольких стрел. Под крепостной стеной шагах в пятидесяти впереди лежало несколько предметов, похожих на кучи тряпья. Варвар побежал туда.

Хамер! Неловко подогнув под себя одну ногу, перед ним лежал труп человека, который еще недавно мнил себя ханом Замбулы, могущественным властителем своих подданных. Недалеко друг на друге бесформенной кучей лежали еще два мертвеца. Видимо, чтобы окончательно задобрить богов, солдаты расправились с двумя близкими к Хамеру офицерами.