Вдоль извилистой дороги стояли девушки в чистых мантиях, пели приветствия и указывали толпе путь дальше. На первом повороте дороги Конан увидел небольшой храм из белого мрамора, словно светящийся на фоне обсидиана, на котором он стоял. Этот белый храм, меньший из святынь Дуума, был украшен фризами в виде мерзких корчащихся змеиных тел. Под его величественным куполом все паломники должны были пройти очищение и возродиться.

У арки, ведущей в храм, какая-то женщина остановила Конана и дала ему свежую гирлянду цветов, потому что венок, который он сплел несколько часов назад, уже завял. Наклонив голову, чтобы получить новый венок, Конан уже приготовился идти дальше, но девушка с поднятыми руками задержала его. Он внутренне встрепенулся, но быстро понял, что это обычный ритуал приветствия.

— Ты должен отказаться от всего, что у тебя было, высокий странник, — напевно произнесла девушка на одной ноте. — Ты должен увидеть себя в чистой воде таким, каким ты себя никогда раньше не видел.

Повторяя слова юноши, прошедшего перед ним, Конан нараспев ответил:

— Я хочу быть очищенным.

По тому, как бессмысленно девушка улыбнулась ему, Конан понял, что она ничего не видит и находится под воздействием какого-то дурмана. Не осознавая волнения Конана, девушка договорила слова предписания, лишенные ее голосом теплоты и смысла:

— Теперь ты спасен от опасностей дороги. Здесь, в тени горы, мы все в безопасности. Не бойся, потому что эта дорога — дорога в Рай!

Конан пробормотал невразумительный ответ и поспешил вперед. На следующем повороте дороги он прошел через узкую щель между двумя отвесными каменными стенами и оказался в естественном амфитеатре, чашеобразном пространстве, защищенном от ветра. Палатки и простые шатры покрывали скалистую землю. По обе стороны стояли здоровенные стражники, гордые и внушительные, в одежде из черной лакированной кожи. За ними Конан увидел, или ему так показалось, жрецов в черных мантиях из храма Змеи.

Инстинктивно Конан сделал шаг назад, затем поспешно придал своему лицу бессмысленное, вялое выражение. Заметив, что он стоит на месте, жрица поспешила к нему.

— Что-нибудь не так? — спросила она.

Конан показал на безликих стражников:

— Кто это?

— Это наши друзья. Они здесь, чтобы защищать нас.

— Защищать нас? От чего?

Жрица успокаивающе, как говорят с испуганным ребенком, ответила:

— Очень часто от нас самих. Мы редко знаем, что хорошо для нас; мы всегда окружены сомнениями и страхами. Мы так слепы, что не можем различить путь истины. Только Господин может направить наши стопы на дорогу, ведущую к Раю.

Мягко взяв Конана за руку, она повела его к концу процессии, с которой он пришел, и там оставила его. Двигаясь вместе с остальными, Конан очутился в толпе мальчиков и юношей, которых, как стадо, вели несколько жрецов. Всем прибывшим приказали снять дорожную одежду. На дальнем краю амфитеатра колонна женщин скрывалась из вида.

Хитрый варвар некоторое время стоял в нерешительности среди смущенной толпы. Если он снимет мантию, то длинный кинжал и пояс сразу же выдадут его замысел. Когда колонна тронулась вперед, Конан проскользнул между двумя палатками и побежал к стройному жрецу в мантии с капюшоном.

— Куда ты, брат? — мягко спросил человек.

— Я… я не знаю, — запнулся киммериец, — я боюсь…

— Ты боишься обнажить себя, не так ли, о мальчик! Дитя мое, ты должен гордиться таким прекрасным телом, — жрец хотел дотронуться до него, но Конан оттолкнул его руку. Ничуть не смутившись, жрец продолжал: — Как ты можешь полностью очистить себя, если не знаешь своего тела?

Конан украдкой взглянул на проход в скалах, хорошо защищенный от посторонних глаз.

— Не могли бы мы поговорить наедине… там, где нас не смогут увидеть? — он показал в сторону ниши.

С тонкой понимающей улыбкой человек в мантии пошел туда, говоря:

— Мы, жрецы, много знаем о телах и душах мужчин; ты не должен испытывать стыда…

Оказавшись в нише, Конан обернулся.

— Скажите мне, — спросил он с наигранной простотой, — эта мантия — все, что на вас надето?

— Да, сын мой. Это все…

— Хорошо, — проворчал варвар и двинул локтем в ребра жреца. Раздался звук ломающихся костей и придушенный тяжелый вздох. Затем удар гладиатора, сравнимый с ударом молотка, переломил жрецу шею.

Высокий человек в мантии с капюшоном быстро прошел через шеренгу голых паломников и направился в храм. Жрец, спускавшийся со святилища, встретился с ним глазами и пальцами сделал тайный знак. Конан неуклюже ответил безмолвным приветствием и, заметив тень замешательства на лице жреца, быстро двинулся дальше.

Два жреца прошли мимо, горячо споря о чем-то. Конан заметил, что на груди каждого висит такой же медальон, как тот, что Конан взял с алтаря в Башне Змеи. Пошарив в непривычной сутане, он извлек медальон и, заменив грубый ремешок шелковым шнурком, повесил его на виду. Стражники храма, грубые, полоумные парни с нахмуренными бровями, пристально посмотрели на лжежреца; затем, увидев медальон с двумя змеями, запомнили его и пропустили. Так Конан проник в недра Горы Могущества.

10

Гора

Конан шел вперед по проходу среди других еле заметных фигур, которые, словно тени, двигались в том же направлении. Наконец варвар попал во двор необыкновенной красоты. Здесь были сады, яркие от цветов всевозможных оттенков вперемешку со странными экзотическими деревьями. Кристально чистая вода падала из фонтана в тихий бассейн, окруженный мраморными скамейками.

За бассейном шла церемониальная лестница. Ее массивные ступени вели вверх, к порталу храма. Дверь, украшенная резьбой по мрамору, вела внутрь пещеры, вырубленной, как подумал Конан, в цельной скале. В этом широком святилище киммериец увидел расположенные амфитеатром мраморные скамьи. За ними был проход, обрамленный рядами остроконечных колонн, похожих на обелиски.

Перед скамейками возвышался помост. К нему вела лестница поменьше. Купол из разноцветного стекла освещался каким-то неизвестным источником света, сияние которого могло соперничать с самим небосводом.

Прекрасные женщины, одетые в прозрачные покрывала, расположились на ступенях помоста, а благоговейные паломники искали себе места на удобных скамейках. Конан, осторожно двигаясь, примкнул к ожидающей толпе и, уверившись в своей безопасности, начал осматривать раболепных юношей и девушек вокруг него. Платья из дорогой ткани и нарядные ленты, охватывавшие их лбы, выдавали существ, стоящих выше толпы, оставшейся снаружи, которой была недоступна роскошь этой залы, доставлявшей сейчас Конану такое наслаждение.

Вскоре грациозные молодые женщины внесли подносы с зажженными свечами и раздали по одной каждому участнику Культа. Когда сияние купола начало угасать, тонкие свечи замерцали, словно звездочки в ночном небе. Их свет делал молодые лица поклоняющихся подобными лицам богов.

Поглощенный созерцанием этой процедуры, Конан не заметил, что два стражника, похожие на обезьян, последовали за ним в храм в Горе Могущества. Теперь, стоя в густой тени позади Конана, они знаками переговаривались со жрецом из башни — черным Яро из Шадизара. Яро со своей свитой прибыл сюда, чтобы возвестить о пропаже храмового талисмана, чтобы известие о краже разнеслось среди верующих во всех землях, где утвердился культ змеиного Бога. Здесь Яро также надеялся узнать о местонахождении вора и хотел задержать его.

Призванный в храм обезьяноподобными стражниками, черный гигант изучал киммерийца суженными задумчивыми глазами. Он лишь мельком видел вора, похитившего Глаз Змеи, когда двое неизвестных карабкались по узкой лестнице на вершину башни. Но широкие плечи, бугры мускулов и грива спутанных черных волос, подстриженных до плеч, выдавали Конана с головой.

Черный жрец обернулся, чтобы что-то сказать другому человеку, скрывавшемуся под покровом темноты. Тот сделал шаг вперед и оказался мужчиной гигантского роста, на груди которого свободно извивались две свитые воедино змеи. Он был в доспехах из синей стали, отделанных черной кожей.