«Не пойму я эту женщину, — недоумевал варвар. — Неужели она совершенно забыла то, что было между нами? Или она так любила своего Этельвульфа? Странно, раньше я об этом не догадывался… Неужели, — не мог взять в толк киммериец, — со мной ей было хуже?»

Конана захватило чувство, весьма похожее на ревность. Варвар не привык уступать кому бы то ни было.

«Акила всегда была немного странной, — возвращался он к своим невеселым размышлениям. — Или я плохо ее знал. Все-таки амазонки сильно отличаются от обычных женщин. Правда, — вспомнил киммериец фразу одной портовой шлюхи, — сколько ни моргай, от бабьего тела не избавишься, будь ты правительница или последняя прачка».

За раздумьями варвар не заметил, как они въехали в большое селение, и очнулся, лишь, когда услышал вопли и улюлюканье амазонок, которые толпами высыпали приветствовать правительницу и поглазеть на пленников, плетущихся на привязи. Некоторые из них узнали варвара, и он несколько раз слышал, как кто-то выкрикнул его имя.

«Нергал им в печень! — выругался про себя киммериец. — Собрались, словно на зверинец поглазеть! Им повезло, — горько усмехнулся он, — я ведь как-никак большая знаменитость, редкий зверь в этих краях…»

Одно лицо в толпе показалось ему знакомым, он пригляделся внимательнее. Точно! Это зеленоглазая девчонка, которую он хотел отхлестать плетью, то есть, разумеется, делал вид, что хотел. Значит, про него не забыли и соглядатаи Паины следят за передвижением войска новой правительницы! Девушка незаметно для других улыбнулась ему.

«Молодец Тайрад! — возликовал в душе Конан. — Я в нем не ошибся! Число обращенных в мою веру растет, гирканцы, похоже, старались от души, клянусь хитроумным Белом!»

Варвар, несомненно, был прав, ведь именно ему пришла в голову мысль превратить суровых амазонок в нормальных женщин.

«Только плата за доброе дело может оказаться слишком высокой, — нахмурился киммериец. — Отрежут голову тупым ножом — и нет пророка!»

И все-таки его настроение значительно улучшилось: если о нем не забыли, то, вполне вероятно, он вскоре обретет свободу. Варвару в жизни приходилось побывать и не в таких передрягах, но сейчас он чувствовал себя так, словно попал в мельничное колесо и выбраться из лопастей никак не может… Уж больно все хорошо продумано у этих амазонок!

«Да, — подытожил он, — женщины они аккуратные и исполнительные, этого у них не отнять».

Отряд проехал селение, и через некоторое время Конан услышал, что к мерному топоту конских копыт прибавился еще какой-то посторонний шум. Обернувшись на мгновение, он увидел приближавшуюся на белом коне Эниду. Правительницу сопровождала свита, остальные воительницы приветствовали ее радостными криками. Она проскакала мимо, даже не удостоив киммерийца взглядом, но около Акилы придержала скакуна.

— Ну как, все еще не жалеешь о том, что сделала? — чуть наклонившись, чтобы видеть лицо пленницы, спросила Энида.

Видимо, дорога наскучила новой правительнице, и ей захотелось развлечься, поиздевавшись над побежденной соперницей.

— Подлая тварь! — ни мгновения не задумываясь, ответила Акила. — Тебе этого все равно не понять.

— Как ты смеешь дерзить правительнице! — Одна из приближенных Эниды взмахнула плетью, чтобы ударить беззащитную жертву.

— Не надо, — остановила ее Энида. — А ты, презренная блудница, еще пожалеешь о том, что родилась!

— А не пойти ли тебе к… — просто ответила Акила. — Ты гнусная предательница и просто подстерегла момент, чтобы занять трон, а больше тебе ничего не нужно. Только будь уверена: долго ты на нем не продержишься!

— Я охраняю заветы наших предков! — взвизгнула Энида. — Ты и тебе подобные оскверняют наши обычаи, и кто-то должен заступиться…

Акила резко остановилась, так, что конь, к которому были привязаны веревки, стягивавшие ее запястья, взвился на дыбы. Киммериец еще раз отметил про себя, насколько прекрасны линии ее сильного, мускулистого, но женственного тела.

— Да на тебя настоящий мужчина и взглянуть не захочет, пиявка! — Амазонка обернулась к Эниде и плюнула ей в лицо.

Правительница отшатнулась, ее конь рванулся, и она чуть не вылетела из седла. На нее тут же налетела замешкавшаяся всадница из свиты. Некоторое время перед варваром кружился хоровод, раздавались сердитые выкрики.

«Ругаются, как шадизарские фонарщики, клянусь хвостом Нергала, — хохотнул Конан. — Сейчас хорошо бы смыться, — подумал он, пытаясь ослабить оковы, но у него ничего не вышло: амазонки, как он справедливо заметил, были весьма аккуратными женщинами. — Ну что ж, — решил киммериец, когда понял, что все попытки тщетны, — значит, боги пока не вспомнили обо мне. Жаль Акилу, я ведь еще в прошлый раз твердил ей, что надо как-то менять их жизнь. Послушала бы меня тогда, сейчас не плелась бы за конским хвостом, а сидела бы на троне. Да и мне было бы гораздо лучше…»

Между тем суматоха улеглась, запутавшуюся упряжь расцепили. Энида, багровая от ярости, не могла оставить последнее слово за плененной, но все еще невероятно сильной соперницей:

— А кто захочет теперь посмотреть на тебя? Твой дружок сейчас гуляет по Серым Равнинам, шлюха!

— Боги накажут тебя за это, мерзавка, — убежденно сказала Акила. — Ты сдохнешь, захлебнувшись пьяной блевотиной! Мой любимый мертв, но ты, кажется, забыла, что его сын на воле. Его рука настигнет тебя, шелудивая сука!

«Здорово она ей выдала! — подивился киммериец. — Узнаю прежнюю Акилу!»

Эниду от последних слов передернуло, и правительница испуганно взглянула на Акилу, будто она, а не эта женщина была закована в кандалы и шла пешком в дорожной пыли нагая, словно последняя рабыня.

— Как ты смеешь! — Плеть одной из амазонок вновь взметнулась вверх, но Энида перехватила руку охранницы.

— Не стоит портить ей шкуру! — прошипела правительница. — Она нам еще пригодится…

Стегнув коня, она поскакала вперед, за ней устремилась свита…

Отряд двинулся дальше. Конан, однако, успел поймать взгляд новоиспеченной правительницы и весело ей подмигнул.

— Энида, — усмехаясь, крикнул он, — может быть, Акила и не права. Я могу тобой воспользоваться, а уж я-то, можешь не сомневаться, настоящий мужчина. Как, не желаешь попробовать?

— Ах ты дрянь!.. — завизжала Энида, и несколько плетей одновременно опустились на варвара.

Тот втянул голову в плечи и только громко смеялся, уворачиваясь от ударов.

— Тебе, наверное, достался хилый мужичок в Зале Таинства, — съязвил киммериец напоследок, — вот ты теперь и злишься, завидуешь тем, кому повезло больше!

Получив последний удар, он торжествующе захохотал, обернувшись к правительнице. Она втянула голову в плечи, и варвару показалось, что в ее глазах мелькнул страх.

«Надо же, а ведь она действительно чего-то боится, — подумал Конан. — Koго? Не меня же… Жриц? А может быть, Мэгенн? Но почему?»

Ответов на эти вопросы у него пока не было.

Киммериец не ошибся: девушка, которую он видел в толпе, была Ингер.

Паина со своим отрядом пробиралась по лесным тропам вслед за войском Эниды и посылала шпионок во все селения. У ее девушек повсюду были подруги, и необходимые сведения они добывали легко. Сколько ни уговаривали Паину Тайрад и даже некоторые ее командиры напасть на превосходящие силы правительницы, чтобы отбить пленников, она не решалась: коварная самозванка могла убить Акилу.

— Нет! — коротко отвечала Паина каждый раз, когда возникал этот вопрос. — Мы можем потерять весь отряд и погубить правительницу. Подождем до Барун-Урта, там нам будет проще освободить Акилу.

— Почему проще? — недоумевал Тайрад. — Мы не сможем даже войти в город. Ты хоть это понимаешь?

— Предоставь это мне, — отрезала амазонка. — В конце концов, ты мой наемник, а споришь со мной, будто командир отряда.

— А если Конана убьют по дороге?

— И пес с ним, — хмуро ответила Паина. — Меня, прежде всего, волнует моя повелительница, а не твой приятель. Если хочешь, попробуй отбить его сам. Я рисковать не желаю.