Грабила шайка очень избирательно. Пит никогда не делал попыток напасть на знатного вельможу, сопровождаемого охраной, мага, к какой бы касте тот ни принадлежал, богатого торговца – то есть всех тех, кто был (или мог быть) вооружен. Кошка Пит объяснял это тем, что был не склонен проливать кровь (в первую очередь свою собственную). Он довольствовался тем, что обирал одиноких и невооруженных путников: странствующего лудильщика, менестреля, мелкого торговца, обнищавшего студента, одинокого жреца-правдоискателя… Имея дело со столь жалкой, ненадежной клиентурой, предводитель и его разбойнички едва сводили концы с концами. Но Кошка Пит не терял надежды, что однажды судьба пошлет им такого лудильщика, у которого посреди хлама и старья обнаружится кубышка с драгоценными камнями… Как-то в одну особенно суровую зиму, когда члены шайки вынуждены были питаться собственной обувью и уже плотоядно поглядывали друг на друга, Кошка Пит окончательно и бесповоротно решил дать деру. Он тайно покинул лагерь с твердым намерением сделать себе состояние – или, по крайней мере, добыть корку-другую хлеба – во вновь основанном граде Палантасе… Под покровом ночи он взобрался на городскую стену… и столкнулся со стражем. Те, кому Кошка Пит представляется в романтическом свете, станут вас убеждать, что между рыцарем удачи и свирепым стражем завязался неравный поединок, но в конце концов авантюрист все же одолел громилу-гвардейца и, окрыленный победой, вошел в город. Те же, кто не поленится заглянуть в архивы караульной службы, найдут достоверное упоминание о происшествии на городской стене… После того как стражник пригрозил «бродяге-доходяге» «выпустить из него дух», Кошка Пит рухнул на колени, обнял «благодетеля» за ноги и стал умолять о пощаде. И надо же было такому случиться, что в тот момент страж поскользнулся на полу замерзшей лужи. А поскольку ноги у него оставались в замке рук Пита, он потерял равновесие и полетел вниз со стены. Пит тоже спустился со стены, хладнокровно вывернул карманы у свернувшего шею гвардейца и двинулся в город. Местом его первого ночлега стал коровий хлев, и благодаря этому можно сказать, что Гильдия «родилась» из коровьего помета. В действительности основателем воровского «цеха» была подруга Пита – Проворная Бат. По мере разрастания города, по мере того как его жители богатели, набирал силу и воровской промысел, становясь неотъемлемой чертой городской жизни.

Нередко получалось так, что воры забирались в дом, который был очищен их «коллегами» днем ранее. Нельзя не упомянуть и о случае, когда усадьба богатого горожанина в одну ночь подвергалась нашествию сразу трех групп грабителей.

Такое совпадение не могло не обернуться воровской разборкой. Естественно, поднялся шум. Слуги хозяина дома действовали решительно. Большинство грабителей было задержано. До утра они оставались под замком в винном погребе, а на следующий день еще до полудня всех их повесили. В числе тех, кому не посчастливилось, оказался и Кошка Пит. Говорили, он боролся до конца, словно раненый зверь. Хотя городской архив дает иную картину: перед помостом с виселицей Кошка Пит окончательно потерял присутствие духа – с ним случилась истерика, и ноги едва держали его; посему тюремщикам пришлось за шиворот тащить его на помост. Спустя некоторое время после казни Проворная Бат организовала нечто вроде поминок, на которые созвала известных ей и неизвестных карманников, домушниковмокрушников. НаэтомсборищеБатпроизнесла проникновенно-вдохновительную, зажигательную речь. Она сказала, что для всех будет лучше, если объединить их силы и умения, застолбить территорию, договориться о дележе добычи, впредь не наступать друг другу на пятки. Так как тела товарищей еще грустно раскачивались на виселице и все их видели, собравшиеся согласились с доводами Бат и никогда потом об этом не жалели. С тех пор дела Гильдии шли довольно успешно, она, можно сказать, процветала. Ее члены руководствовались в своих действиях неписаными «цеховыми законами» и воровским этикетом. Каждый член Гильдии обязан был вносить определенную сумму в «цеховую кассу». В свою очередь, ему гарантировалась выручка; когда возникала надобность, он обеспечивался алиби; в случае розыска всегда мог рассчитывать на укромное место. Штаб-квартира Гильдии размещалась в помещении большого заброшенного склада, расположенного вблизи порта. Здесь воры могли чувствовать себя в полной безопасности. Правитель Палантаса время от времени заявлял, то он твердо намерен покончить с жульем. Вслед за заявлением силами гвардии города проводился рейд на территорию склада. Но осведомители Гильдии всегда заранее знали о грядущей неприятности, и гвардейцы каждый раз находили штаб-квартиру покинутой. Правитель Палантаса уведомлял граждан, что благодаря усилиям властей Воровская Гильдия дезорганизована и больше не у дел. Однако жители, неоднократно слышавшие подобные заверения, продолжали по вечерам щелкать замками, греметь засовами и дверными цепочками, а по утрам подсчитывать убытки после очередной кражи. Если говорить начистоту, люди хотя и питали отвращение и неприязнь ко всему, что касалось Гильдии, в то же время и гордились ею.

Обычному хапуге-торговцу, обсчитывающему и обвешивающему горожан и, в сущности, уподоблявшемуся грабителям, такое отношение к Гильдии давало повод для сетований. Молодые девушки мечтали о красивом и бесстрашном разбойнике, которого они силой своей самоотверженной любви вырывают из тенет преступного мира и наставляют на путь добродетели. Граждане Палантаса свысока смотрели на жителей небольших городов, где жулики не имели своего «цеха», уступали, так сказать, по фактуре, являясь выходцами из нищих слоев общества. В Палантасе все время передавалась из уст в уста история о том, как некий грабитель, очутившись в доме бедной вдовы, был настолько потрясен ее бедственным положением, что в благородном порыве оставил ей все имевшиеся при нем деньги… Бедные вдовы Палантаса охотно оспорили бы эту трогательную, душещипательную версию, но кого интересовало их мнение… Именно в штаб-квартиру Гильдии, более прозаично именуемую – «цех», направлялись Дуган и Аша. Улица, где располагался склад, была темна и пустынна, что ничуть не смущало девушку. Куда они шли, ее не интересовало – лишь бы подальше от ненавистной Башни. Аше нравились грубовато-добродушные манеры гнома; ее восхищало его умение элегантно одеваться… и вообще она ему доверяла. Девушка и не догадывалась, что за ними уже довольно долго следят и, окажись она одна, ей давно бы перерезали горло.

Птичьи рулады и кошачье мяуканье (Аша ни на миг не усомнилась, что это поют птицы и кричат кошки) сопровождали Дугана и его новую знакомую до самого «цеха», хранили их от неминуемого нападения. Здание склада представляло собой серого цвета сооружение, неуклюжее, облезлое, ветшающее. Будучи выстроенным из того же материала, что и городская стена, и находясь в непосредственной от нее близости, склад напоминал со стороны опухоль, образовавшуюся на здоровом теле стены. Мутные стекла окон почти не пропускали света. Там, где стекла отсутствовали, в проемах торчало тряпье. При случае эти проемы быстро превращались в бойницы – отличные позиции для лучников. На массивной, обитой железом двери имелся отличительный знак Гильдии. Дуган подошел к двери; раздался условный стук. После этого в нижней части двери открылось отверстие, сквозь которое смотрел чей-то глаз. Внимательно изучив Ашу и Дугана, глаз исчез; отверстие закрылось.

– Ты хочешь сказать, что здесь кто-то живет? – изумилась Аша.

– Тсс… Тише, малышка, – предостерег Дуган. – Здешние обитатели очень высокого мнения о своем жилище. Девушка не поняла, чем тут можно было. гордиться, но решила воздержаться от расспросов. Она оглянулась. Вдалеке высилась Башня Высшего Волшебства. Аше показалось, что она различает окно кабинета Даламара. Ей представилось, как маг, стоя у окна, высматривает ее на улицах города. Снова стало страшно, и .Аша непроизвольно придвинулась к Дугану.

Ей хотелось сейчас только одного – чтобы их поскорее впустили. Девушка повернулась к двери и вздрогнула, обнаружив, что та уже открыта. Поначалу она никого не заметила в проеме – за порогом была лишь темнота… и ужасный запах помоев. Аша решила, что смердит изнутри здания, но в этот момент прямо перед ней, из центра невидимого зловонного облака, прозвучал голос: