— Развлекаешься? — громко спросил он.

— Я в дерьме, — ответила Кэти. Он улыбнулся и закивал:

— А я рассказал тебе чудесные новости?

— Ты покупаешь кафе?

— Что?

— Это со мной что-то не так, или тут танцует какой-то жутко шумный монстр? — спросила Кэти.

— Ты привыкнешь, не волнуйся.

— У меня такое ощущение, что на мне надет сердечный стимулятор.

Он виновато опустил голову и показал на уши.

— Принеси мне «Кровавую Мэри» и расскажи свои новости! — прокричала она.

— Два агента хотят со мной встретиться! — прокричал в ответ Джон.

— Это же замечательно! — завопила она. — Где моя выпивка?

Он кивнул и снова улыбнулся. Кэти жестами показала, что хочет пить, а потом достала ручку из кармана Джона и написала свой заказ на салфетке. Он прочитал и дописал что-то ниже. «Сейчас принесу, мадам», — прочитала она и подняла глаза к небу.

Следующие полчаса она пыталась разобрать слова Джона о том, что на этот раз он хочет встретиться с агентами и что единственное, что ему помогает удержать свое ликование, это его проблемы с разговором. Он никогда не знал, что эмоции могут так сильно бороться между собой и проблема заключалась в том, что он считал обе достойными победить.

— А где Сьюки? — спросил Джон. — Мне нужно сказать ей об этом. Мне нужен совет.

— Она внизу, пытается раздеть нашего нового повара.

— Джейми Оливера? — нахмурился он.

— Я пойду домой, — крикнула Кэти, — изучать язык жестов!

Лицо Джона прояснилось, и только она хотела поздравить его с пониманием шутки, как почувствовала, что кто-то ткнул ее в спину. Она обернулась и увидела за собой улыбающуюся Сьюки. Сьюки помахала рукой. Кэти махнула тоже.

— Что ты думаешь о Дике? — спросила Сьюки.

— Каком Дике?

— Нике!

— Прелестно!

— Премерзко?

— Прелестно!

Сьюки кивнула.

Они так и не смогли поговорить нормально, пока все трое не добрались до дома час спустя.

— У тебя в ушах звенит? — спросила Кэти.

— Шипит?

— ЗВЕНИТ!

— Нет, — огрызнулась Сьюки, — извини.

— Я ничего не говорил, — сказал Джон.

Когда они высадили Сьюки рядом с ее домом, она предложила им зайти на чай, но они отказались. Кэти нужно было рано вставать на следующее утро.

— Ах да, — сказала Сьюки, — первый день на должности менеджера.

— Отвали, — сказала Кэти, стуча по уху ладонью.

— О, — сказала Сьюки, — только посмотрите на нее.

— Дай мне передышку, — попросила Кэти, чувствуя, как ее уши постепенно приходят в норму. — Ты не хочешь быть менеджером и сама об этом знаешь. Так что не порть мне ничего.

Они застыли на мгновение, привыкая к благословенной тишине, которая постепенно к ним возвращалась.

— Да, — тихо сказала Сьюки, — ты права. Прости. Я буду наслаждаться завтра, когда ты будешь обговаривать с Дэном меню.

— Моя жизнь — дерьмо, — простонала Кэти, услышав имя Дэна.

— Ты должна помочь мне подготовиться к интервью, — сказал Джон Сьюки.

— Хорошо, — ответила та, — с тебя обед, — и помахала рукой, когда Кэти с Джоном пошли домой.

Они спустились по дороге и подошли к дверям. Кэти что-то пробурчала, и Джон достал ключи. Они подошли к дверям своей квартиры, и она подождала, пока Джон откроет дверь. Он сбросил с плеч пиджак, а она подняла его и повесила на вешалку. Джон зевнул. Кэти зевнула. Они разошлись по комнатам и спали один хуже другого.

12

На следующее утро Кэти мучилась сильным похмельем. Когда она шла вниз по Ашерман-Хиллс, ей казалось, что внутри у нее все пульсирует и горит. Как может быть невидимой такая боль? Ее тело могло бы бороться за Премию Великой Боли. Она бы наняла себе киллера, но не знала, куда обратиться.

Возможно, это было не похмелье, а грипп. Возможно, это не похмелье, а какой-то редкий вид малярийно-смертельного гриппа, который она подхватила вчера у кого-то в клубе, и этот кто-то уже умер. Когда об этом снимут документальный фильм, то есть после ее трагической смерти, Сьюки сыграет роль Кэти, ее заметят в Голливуде и она уедет и выйдет замуж за Тома Круза. Возможно, тогда Сьюки снова полюбит ее.

Кэти и правда чувствовала себя просто препаршиво. То она думала о собственном бизнесе и презирала свою работу, как вдруг — бац! — и она ей нравится, и терять ее совершенно не хочется. Две минуты спустя — бац-бац! — у нее есть этот хренов босс. Если бы она только могла объяснить Дэну, что заставило ее убежать тогда из ресторана! Но это было не так уж легко, а денег на лечение у нее не было. Выбора нет, придется вести себя как взрослый человек. Черт, черт, черт. Все это значило, что ей придется извиняться. А с тех пор как ей впервые пришлось извиняться в три года перед своей лучшей подругой Мэнди за то, что обсосала ее игрушечного ковбоя так, что с него слезла краска, подобные ситуации вовсе ей не нравились.

Да, это будет неприятно, но она обязана извиниться перед Дэном за то, что сбежала со свидания. Она решила, что сделает это еще до того, как он успеет сказать «привет». Она не позволит этой глупой гордыне захватить власть (над ней, не над ним), она будет вести себя натурально, приветливо и победно. Соответственно, она выиграет, и ему придется признать, что его отношения с Джеральдиной были ужасной ошибкой — худшей ночью в его жизни, — и тогда она докажет ему, что она прекрасный менеджер и, кроме того, у нее очень красивое тело. А потом начнет встречаться с самостоятельным миллионером, которого встретила в спортзале, где он жаловался на свою бизнес-стратегию.

Таков был план.

Проходя мимо газетного киоска, она посмотрела на кафе. Она пришла рано, поскольку сумела поспать всего четыре часа, и в «Кафе» еще ничего не изменилось. Она перешла через дорогу и остановилась напротив входа, разглядывая свое отражение и доедая обычную порцию утреннего шоколада. Кэти шагнула вперед и заглянула внутрь. Приблизилась еще и опять попыталась разглядеть, что происходит внутри. Она попыталась представить себе новый дизайн помещения и, когда это не получилось, отступила на шаг. А потом развернулась и надавила на дверь. К ее удивлению, дверь буквально влетела внутрь.

Кэти посмотрела вверх на Дэна, который возвышался над ее головой.

— Вижу, тебе не нужны ключи, — сказал он.

— Дверь была открыта.

— Отличное наблюдение. Думаю, в конце концов ты сочтешь себя слишком умной, чтобы быть каким-то менеджером.

Она смотрела, как Дэн прошел к кассе, откуда вдруг начал объяснять ей, как они будут двигать кофеварку и кассу к выходу, до того как придут строители.

— Ну, — сказал он, снимая пиджак, — ты готова?

— Я не собираюсь двигать эту штуковину, — сделав большие глаза, заявила Кэти.

— Почему?

— Я слишком маленькая и худенькая.

— Я думал, что женщины хотят, чтобы с ними обращались как с равными, — пристально посмотрел на нее Дэн.

— Фунт за фунт, — возразила она.

— И что это должно означать?

— Это значит, найди кого-нибудь такого же размера, как и ты, и говори с ним на равных.

— Ты что, не слышала про феминизм? — презрительно рассмеялся Дэн.

— Забавно, что мужчины вспоминают про феминизм только тогда, когда нужно нести что-то тяжелое или когда в автобусе осталось одно свободное место. Вот где все мужчины становятся феминистами — в автобусах. Они там сидят.

— У нас нет времени обсуждать это, — сказал он, подходя к кофеварке.

— Это у тебя нет, — пробормотала Кэти и прошла мимо него на кухню, — тебе нужно передвинуть кофеварку.

Она закрыла дверь и сразу же пошла к умывальнику, где засунула голову под холодную воду. Она была очень близка к тому, чтобы расплакаться, а ведь она только успела прийти сюда. Вытащив голову из-под крана, она почувствовала себя лучше. Так, можно начинать сначала. Она извинится перед Дэном. Она сделает это спокойно, натурально и победоносно. Она не расплачется и не даст ему пощечину.