12

9 августа 2001 года в двенадцатом часу дня Марков вышел из "коттеджа" и отправился в киоск за газетами. Завадский не пошел с ним: он хандрил, наверное, погода сказывалась. По всему было видно, что собирается гроза.

До киоска было полквартала ходу, Марков в положенное время вернулся, но в дом не пошел, а позвал с крыльца:

– Алексей Иванович, идите сюда, поглядите, что я принес!

Завадский нехотя оторвался от взятой в библиотеке книги (Чулков Т. В. Моторные топлива: ресурсы, качество, заменители. Справочник. – М.: Политехника, 1998), крикнул:

– Несите сюда, Володя!

– Она в дверь не пройдет!

Завадский отложил книгу, вышел на крыльцо. Марков сидел внизу на лавочке, и ничего у него не было, кроме какой-то газеты в руках.

– Что? Где? – удивленно спросил профессор.

– Садитесь сюда, Алексей Иванович. Дело есть. – И, не дожидаясь, пока профессор устроится на скамейке, Марков продолжил:

– Сдается мне, пора нам отсюда линять.

– Что делать? – не понял или не расслышал профессор. За последние дни он сильно сдал.

– Ну, сваливать, когти рвать. Драпать, одним словом. Полковник нам все равно не верит, а здесь все в его руках.

– Мы же показали ему…

– Я вот сейчас в газетенке анекдот прочитал. Ребенок спрашивает: "Мама, что такое паранойя?" А мама отвечает: "Ты отлично понимаешь, что я не знаю этого, и нарочно спрашиваешь, чтобы поиздеваться". Здесь, похоже, тот же диагноз.

Профессор молчал. Марков потряс его за плечо:

– Алексей Иванович, я вам говорю, линять надо! Никого мы этим не подставим, разве что Шевченко, – так мне его, честно говоря, не жалко. Все равно он с полковником одного поля ягода. Сваливаем!

– Куда бежать? – тоскливо спросил профессор. – Володя, вы даже не представляете себе, до какой степени в России веками ничего не меняется! НКВД ведь не Берия учредил и не Ежов, и даже не Дзержинский. Я думаю, и Малюта Скуратов был не первый.

Марков молчал, ждал, пока профессор выговорится, а тот продолжал:

– Вы считали, сколько надо бензина, чтобы уйти хотя бы на 250 лет? Не меньше десяти тонн, а лучше двенадцать-тринадцать. Где их взять? Они ведь все слили после того полета! Да и не в этом дело.

– А в чем?

– Вся реактивная авиация летает на керосине, бензина тут просто нет. – Завадский вдруг вспомнил, зачем он взял в библиотеке справочник по моторным топливам. – Володя, я тут читал в каком-то журнале, что в Бразилии переводят автомобильный парк с бензина на спирт. Нефти у них нет, а спирта – из сахарного тростника – сколько угодно. Может, для самолета тоже?..

– Вы думаете, десять тонн спирта достать проще, чем десять тонн бензина? – перебил Марков. – Здесь ведь не Бразилия.

– Но бензина в Новокаменске нет вообще!

– Авиационного. Автомобильный есть.

– И что, моторы смогут работать на автомобильном бензине?

– На АИ-98, думаю, худо-бедно смогут. Вспомните, Алексей Иванович, вы же не только штурман, вы еще и бортмеханик.

– Но я не видел здесь на заправке АИ-98.

– А на заправке вы его здесь и не найдете. Его специально привозят для командования гарнизона и начальства КБ. У них японские джипы на этом ходят. Причем получают через свою агрофирму.

– Через какую фирму? – переспросил профессор.

– Ну, через подсобное хозяйство. Совхоз, если по-простому. По льготной цене. В общем, воруют по какой-то сложной схеме, я не разбирался в деталях. У нас в колхозе проще делали.

– И как же?

– Да просто тырили, и все. Не в этом дело.

– А в чем?

– А в том, что сегодня как раз должен прийти бензовоз из совхоза.

– Володя, вы что же, хотите остановить машину на большой дороге? У нас ведь нет вашего "кольта". И ТТ вы отдали Вяткину.

Марков поморщился. Он не любил, когда ему напоминали об этом. "Кольта" было жалко, ТТ тоже, а насчет Вяткина – сейчас, задним числом, Марков не имел бы ничего против того, чтобы бортмеханика сожрали волки.

– Зачем такие ужасы, Алексей Иванович? Обойдемся без них. Стырим как-нибудь по-простому. Я, знаете, не люблю сложных схем.

Профессор помолчал, потом печально сказал:

– Это нас не спасает, Володя. Сколько в бензовозе? Тонны четыре? Ну, пусть даже пять. И то, если полный. А надо минимум десять.

– Ничего в России не меняется, говорите? Это хорошо… – задумчиво сказал Марков, наклонился к профессору и заговорил шепотом, как будто опасаясь, что их подслушают:

– Не надо десяти, Алексей Иванович! Хватит четырех!

– Четырех?

– Четырех. Нам бы только взлететь, набрать высоту тысячи полторы, потом вы включаете…

– И на сколько лет вы рассчитываете уйти? На десять? На двадцать?

– Лучше всего на неделю. Вы только включите – и сразу выключите. Чтобы они след потеряли, а очухаться еще не успели. Неделя – самое то. Выныриваем, сразу к земле – и на предельно малой высоте идем на восток…

– Зачем на восток?!

– А пусть нас ловят на западе. А мы пойдем на восток. Летим, сколько хватит топлива, садимся, как сможем, бросаем машину и двигаем дальше. Электричками, товарными поездами, автостопом, хоть пешком – на Алтай! Забуримся в глушь, к кержакам, там есть такие деревни – живут сами по себе, никакая власть сроду до них не доставала, ни царская, ни советская! И нынешняя эта дерьмократия не достанет.

Завадский фыркнул.

– Что смеетесь, Алексей Иванович? Это, между прочим, не я придумал, здесь многие так ее называют.

– Не обижайтесь, Володя, это я над собой. Помните, я вам говорил, что нельзя уйти в прошлое, а можно только в будущее? А вышло, что надо именно в прошлое.

– Почему?

– Ну, Алтай, эти старообрядческие деревни – это же допетровская Русь, семнадцатый век.

– Какая нам разница… Алексей Иванович, вы летите со мной?

Профессор помолчал полминуты и ответил:

– Ну, что ж… Как говорят здесь и сейчас, сыграем в эти игры. Лечу.

– Вот и хорошо, – сказал Марков, поднимаясь со скамейки. – Честно говоря, мне без вас самолет не угнать. Вы пока собирайте манатки, а я схожу, узнаю, что там и как. Мои-то давно собраны.

13

Марков ушел. Завадский поднялся в "коттедж" и начал собираться. Сначала он не знал, за что хвататься, но потом взял себя в руки, и его действия приобрели более осмысленный характер. Тем более, что вещей было немного, все они уместились в широкий полиэтиленовый пакет. В холщовую сумку, сунутую в карман на всякий случай полвека назад, он сгреб радиодетали, которые насобирал за время, проведенное в двадцать первом веке. Профессор активно осваивал новую для него транзисторную технику и рассчитывал продолжить на Алтае. Он, правда, не знал, есть ли у старообрядцев паяльники, но надеялся как-нибудь найти выход.

Небо на юго-западе темнело. Гроза и вправду собиралась.

Сложив вещи, Завадский попытался вернуться к изучению справочника по моторным топливам, но вопрос уже утратил актуальность. Повертев книгу в руках, профессор сунул ее в пакет с вещами и занялся газетой, оставленной Марковым.

В ней тоже, по сути, ничего не было, кроме телепрограммы и десятка анекдотов, из которых профессор не нашел ни одного смешного, а анекдот про паранойю показался ему просто грустным. Остальное пространство занимала реклама.

Внезапно стукнула входная дверь – вернулся Марков.

– Идемте скорее, Алексей Иванович. Я тут подслушал разговор – машина уже вышла. Ругали шофера, что поехал, когда гроза собирается.

Марков нагнулся, вытащил из-под кровати набитую вещами сумку, сшитую, как показалось Завадскому, из картофельного мешка. Профессор торопливо подхватил свои вещи, и они выбежали из "коттеджа". С утра было душно и жарко, теперь же наползающие с юго-запада облака закрыли солнце, и, хотя ветра все еще не было, по крайней мере жара не так чувствовалась. Они почти бегом прошли мимо своего и следующего за ним "коттеджей", и тут Марков свернул вбок и потянул профессора в проход между двумя заборами.