* * *
Любовь — тоска…
И гроб — доска…
И тише времени река…
Метель, метель —
Стели постель,
Укрой в ладонях казака…
Устал мой конь, и нет звезды:
Упала с неба в поздний час.
В стальном молчании узды
Прощальный свет ее угас.
Нас степь неслышно отпоет,
И ночь простит любую блажь.
Зима всегда возьмет свое…
И не захочешь, а отдашь.
Не надо слов,
Не надо снов,
Не надо плакать обо мне.
Там в облаках,
С звездой в руках
Я буду мчаться на коне…
Растает снег, и наголо
Взмахнет лучами солнца круг.
Весны веселое тепло
Разбудит и перо, и плуг.
Вернется песня, и лоза,
И строки первой борозды,
Когда взойдет ее слеза
Взамен моей больной звезды…
* * *
Наступит день, наступит век,
И разойдутся облака,
И мягко снимет слезы с век
Твоя прозрачная рука.
Утихнет страх, отступит лоск
Унылых и пустых сонат,
И херувим сомнет, как воск,
Всю мелочность былых утрат.
Взойдет луна, погаснет зной,
Отдышится от боли грудь,
И медный всадник головой
Кивнет, указывая путь.
Ты будешь верить, как тогда,
В иной среде, в ином краю.
Я буду знать, что никогда
Фальшивых рифм не пропою.
Нас примет мир, как двух детей,
Блуждающих по кромке звезд.
Зашепчет раны Водолей
Разбитым откровеньям грез.
Нам все простят, да будет так…
И мы пойдем в руке рука,
Дыханье смешивая в такт,
За облака, за облака…
Из неопубликованного
* * *
Моя неясная любовь,
Болезненное раздраженье…
Слепая мешанина слов
И напряженное движенье
По кругу, по спирали вниз,
Почти на уровне насмешки…
Чужая прихоть и каприз,
Отброшенный тобою в спешке.
Нет смысла думать и гадать —
Я знаю все, что скажут карты.
Я начинаю понимать
Котов, поющих песни в марте.
Я задыхаюсь от весны
В восторге птичьих канителей,
Ночь дышит запахом лесным
Прохладных, петербургских елей.
Как ни смешно, но этот грех
И этот крест не будет вечен,
О мой успешный неуспех
Во искупленье прошлой встречи.
Но наш таинственный союз
Приемлет рознь как всепрощенье
И поцелуем нежных муз
Отмечен в высшем воплощенье…
* * *
Когда убивали последнего единорога —
Лес содрогнулся, и даже птицы роняли слезы.
Глядела в испуге девочка недотрога,
Как копья дрожали, словно виноградные лозы,
Вонзаясь в белую спину зверя,
Что голову прятал у нее на коленях.
И бледное солнце отворачивалось, не веря
В людскую жестокость. Таилась в глазах оленьих
Вассальная преданность королю леса,
Тому, кто царственным рогом даровал волю…
Запевали сосны хором дневную мессу
О том, кто сегодня захлебывался болью!
А после мясо с размаху швыряли на блюдо,
И пили охотники в честь величайшей победы
Над силой природы, ее тонконогое чудо
Убили люди. Наши отцы и деды…
* * *
Смотреть судьбе в лицо —
что в зеркало глядеться.
И ощущать себя извечно не у дел.
Но некуда спешить, раз никуда не деться
От неумелых фраз и равноценных тел.
И если разделить былое равнодушье
На девять звонких грамм, уложенных в патрон,
То выстрел прозвучит мелодией пастушьей,
Упругой, как свирель готических времен.
Мне ни к чему гадать о довоенном прошлом,
У каждого из нас прошла своя война…
Но истина проста, чиста и непреложна —
В признании вины и крепости вина.
А там… все как у всех! Язычество картин,
Рифмованный поток и выросшие дети.
И зеркало, где ты намеренно один,
И солнце на закат, и ничего не светит.
Унынье — это грех, а мы и так грешны
Стремленьем, в мишуре, возвысить день вчерашний.
Но сердце не болит, лишь просит тишины
И усмиряет бег, так медленно и страшно…
* * *
Г…
Сегодня впервые рисую тебя без одежды…
На мне — серебряный крест, на тебе — только нитка бус.
Ничего не смыслящие в живописи невежды
Никогда не поймут такой откровенности муз.
Мастихином врываюсь в аромат твоих волос…
Говорят, что оранжевый цвет — это цвет экстаза.
Но с глиняных ног валится тот огромный колосс,
Призванный вуалировать истинный смысл каждой фразы.
Все открыто… Не только тело, но и сама душа
В восторге от собственной наготы распрямляет спину.
Бумага атласной кожей вздрагивает, дыша,
И первый набросок твоей судьбы готов наполовину.
Все, что свершилось сегодня, никак не могло быть вчера.
Давно умершие чувства привычно не имут сраму…
Любовная связь фломастера и округлой линии бедра
Плавно перетекает в какую-то древнегреческую драму.
А если вдруг возникает не слишком скромный вопрос —
Я ухожу туда, откуда пришел, где ветра и стужа…
Но все закончится одним рисунком твоих обнаженных грез,
Которые ты будешь прятать от будущего мужа…