– Откуда ты знаешь?

– А я уже видел его раньше.

Энджи выразительно посмотрела на Бена.

– Когда?

– В школе. Наши ребята тоже брали его напрокат.

– Но он имеет индекс «Н».

– Они уже достаточно взрослые.

– А-а-а, – протянула Энджи.

– Невелика разница, если он будет смотреть фильмы для взрослых с друзьями или со своими родителями, – наставительно сказал Бен. Впрочем, не слишком громко и довольно миролюбиво. Он старался. Энджи видела это. Что ж, всем от этого будет только легче.

– Пусть уж лучше с нами, – с насмешливой улыбкой сказала Энджи. – Мы сможем ответить на его вопросы, если таковые возникнут. Или давать непосредственный комментарий всему происходящему на экране, – продолжала она поддразнивать мужчин. – В крайнем случае мы можем закрыть ему глаза ладошками в наиболее рискованных местах.

– Индекс «Н» указывает на то, что фильмы этой серии относятся к категории «насилие», а вовсе не к сексуальным, – проинформировал родителей Дуги.

– «Насилие»? Чудесно. – За окном раздался вой сирены очередной санитарной машины. – Что ж, насмотревшись на всяческие страсти, которые, как ты говоришь, Дуги, есть в картине, и наслушавшись звуковых эффектов за окном, я, видимо, проведу сегодняшнюю ночь в кошмарных сновидениях, – игриво сообщила Энджи. Истина же заключалась в том, что ей было глубоко наплевать и на киношное насилие, и на завывание сирен. Сидя между сыном и мужем и наблюдая, как курсирует блюдо с воздушной кукурузой, она чувствовала себя на верху блаженства. За это она готова была переносить любые кошмары в течение дня. Сегодняшний вечер того стоил.

Бен сунул руку за спину и выключил в мастерской свет. Теперь темноту в комнате нарушало только мерцание телевизионного экрана. Когда на нем появились титры картины, зазвонил телефон.

Энджи рефлективно кинулась к трубке, но вовремя остановилась. Она дотронулась до локтя сына и сказала:

– Сегодня и завтра будут в основном звонить тебе. Сходи и возьми трубку, а мы остановим на некоторое время картину.

Для Энджи это было достижением. Ведь даже Бен признал, что она уже не так давит на сына. Что может быть лучше, чем позволить сыну лично подойти к аппарату и самому ответить на звонок! Ведь так он сможет липший раз продемонстрировать свою самостоятельность. Нужно было всего лишь пересечь комнату.

Буквально через секунду послышался голос сына:

– Мам, это тебя.

– Оно. – Энджи встала. – Прошу меня извинить. Она взяла трубку у Дуги. – Да? – Она уже понимала, что звонят с работы. Никто не будет звонить просто так в столь поздний час да еще в субботу.

– Энджи. – Она услышала в трубке голос Питера. – У нас возникли проблемы.

Если он опять скажет, что лежит с женщиной в постели, и попросит ее за него отдежурить, она пошлет его к черту.

– Ты ведь знаешь наш кинотеатр? – продолжал он. И то, что билеты на концерт группы «Колесо Хендерсона» были распроданы задолго до его начала? Надеюсь также, что ты в курсе, что небезызвестный Джейми Кокс чрезвычайно гордился тем, что зал будет полон «под завязку»?

– Знаю, – торопливо произнесла Энджи, чувствуя, что за длинным предисловием скрывается что-то ужасное.

– Так вот, старый балкон обрушился. Сотня человек, которая заполняла его, рухнула вместе с деревянными конструкциями, штукатуркой и стульями на другую сотню, сидевшую в партере. Те, что были на балконе, падали с высоты двенадцати футов. Невероятно. – Питер даже присвистнул, рассказывая Энджи о случившемся. – Никто не знает, сколько человек получили ранения и сколько осталось на месте катастрофы. Пока что людей вытаскивают из-под обломков. Палата тяжелых больных в больнице Таккера выглядит сейчас, как зоопарк – сплошные крики, стоны и вой. «Скорые» подъезжают каждые две минуты, сгружают свой скорбный груз и отправляются за новыми. Самых тяжелых вывозят в другие места, но остальные остаются на наше попечение. Им нужна наша помощь, Энджи. Ты не знаешь, где сейчас Пейдж?

До сознания Энджи постепенно стал доходить ужас происшедшего. Он был слишком реален, и все прочие страхи, включая просмотр фильма с индексом «Н» с их несовершеннолетним сыном, отступили. У Энджи мороз пошел по коже, и она бессильно посмотрела на Бена. Он поднялся с дивана и уже направлялся к ней.

– Где же Пейдж? – еще раз спросил Питер.

– О, она у своей бабушки. У меня есть номер ее телефона. Я позвоню ей сама.

– И сделай, пожалуйста так, чтобы она приехала сюда как можно скорее. Речь идет о массовом бедствии. – С этими словами он повесил трубку.

– О, Боже, – прошептала Энджи.

– Что случилось? – поинтересовался Бен.

– Балкон в нашем допотопном кинотеатре обрушился в разгар концерта «Колесо Хендерсона». Пострадали сотни людей. Теперь их свозят в приемный покой «ПТ» – палаты для тяжелых.

– Во время концерта? – переспросил Дуги, побледнев. – Да на этот концерт отправилась половина города.

Энджи успокаивающим жестом положила руку ему на плечо и выразительно посмотрела на Бена.

– Мара предвидела бедствие. Она знала, что здание находится в критическом состоянии.

– Но и она бы не смогла остановить этот концерт, – сказал Бен. – Кокс планировал провести его уже довольно давно. И он бы не потерпел никаких препятствий с ее стороны.

– А не думаете ли вы, что именно он убил Мару? – спросил Дуги.

– Нет, – произнесли Бен и Энджи в унисон. Энджи затем несколько смягчила тон, поскольку ее «нет» прозвучало слишком резко.

– Нет, но люди теперь будут долго вспоминать ее слова. – Она снова посмотрела на Бена, на этот раз – вопросительно.

Почти мгновенно тот кивком головы указал на дверь.

– Иди, – сказал он. – Тебя ждут люди.

– Я бы хотела остаться дома.

– Я знаю. Но считаю, что в данном случае это вызвано острейшей необходимостью. Это не значит, что ты предпочитаешь их нам. Просто сейчас они нуждаются в тебе больше, чем мы.

Слова Бена согрели сердце Энджи, которое на какое-то мгновение замерло в ожидании решения мужа, а также от слов Питера, принесших в тепло их дома страшную весть о катастрофе. Она кивнула, одобряюще толкнула в бок Дуги и неожиданно для самой себя пихнула в бок и Бена. Не оглядываясь больше, она кинулась к ящику стола, где хранилась записная книжка, и быстро нашла в ней телефон Нонни. Потом она сняла трубку и решительно набрала номер.

Пейдж спала на красном пушистом ковре у камина, когда зазвонил телефон. Звук зуммера настолько не соответствовал мирной тишине, царившей в квартире, что она тут же вскочила. Однако Нонни, которая читала роман в кресле-качалке рядом со столиком, где находился телефон, почти мгновенно вытянула руку и сняла трубку с рычагов.

– Алло? – произнесла она с особенной приятностью в голосе, которая неизменно присутствовала в нем в любое время дня и ночи. Она послушала, что говорили в трубке, взглянула на Пейдж и сказала:

– Нет, что вы. Вы вовсе меня не разбудили, Энджи. Пейдж, правда, слегка прикорнула, а наша крошка уже спит несколько часов у себя в колыбельке, но я обычно ложусь только спустя час или два. Что-нибудь случилось? Вы так взволнованно дышите…

Пейдж присела рядом с Нонни, готовая в любой момент забрать у нее трубку.

– О, дорогая, – говорила тем временем Нонни, – угу, так, да… Нет, дорогая, что вы, какое беспокойство? Она проснулась, как только телефон зазвонил. А вот и она.

– Энджи? – сонным голосом спросила Пейдж, взглянув на часы.

– Произошло нечто ужасное, Пейдж. Балкон в старом кинотеатре Таккера сегодня вечером обрушился во время концерта группы «Колесо Хендерсона».

– Что?

– Множество людей получили увечья и раны. Только что звонил Питер. Я сейчас же направляюсь в больницу Таккера. Им очень пригодится помощь еще одного врача. Там, должно быть, настоящий сумасшедший дом. Мне крайне неприятно беспокоить тебя, но вполне вероятно, что на концерте присутствовали многие из наших пациентов, а также ребята из Маунт-Корта.