А Питер поехал в участок. Дежурный сержант сообщил ему, что Тэйн Кэри на Ферме.

—  Хорошо, — сказал Питер. — Я тоже туда.

—   Вам сообщение, полковник Мохан. Только что поступило. Звонила мисс Сандерс из больницы. Мисс Винг хочет, чтобы вы как можно скорее увиделись с нею.

Питер колебался всего секунду. Потом ответил:

—  Не могу. Должен ехать на Ферму.

—  Позвонить ей?

—  Нет, я недолго. Не звоните.

—  Хорошо.

Питер пошёл было к машине, но потом вернулся.

—  Где Джим Браун? — спросил он.

—  Только что отправился домой поесть. Он тоже был на Ферме. Когда босс приехал туда, он отослал Джима.

—  А остальные?

—  Парни из Ворчестера? Вернулись к себе. Очевидно, городские и окружные полицейские недо­любливали друг друга. Питер улыбнулся.

—  Ну, ладно, — сказал он, — надеюсь, Джим успел поесть. Боюсь, он мне нужен.

Сержант уже открывал рот, но Питер, почувствовав, что тот собирается задать вопрос, выскочил на самый солнцепёк. Чуть погодя он затормозил у дома Джима, небольшого коттеджа в нескольких сотнях метров от участка. В ответ на громкий стук Питера вышла жена Джима и с явной неохотой позвала мужа. Но уже секунды спустя Джим сидел в машине.

—  Наконец-то фейерверк? — спросил он, когда маши­на тронулась. —  Мне кажется, да.

—  Как мисс Винг?

—  Сломаны рука и нога, шок, в остальном в порядке.

—  Полковник Мохан, я никогда себя не прощу.

—  Как оказалось, Джим, это привело к завершению расследования. Так что забудьте об этом, малыш.

Дальше они ехали молча, но, когда приближались к Ферме, Питер спросил:

—  Вы, конечно, вооружены?

— Да. Я как раз снимал пояс с пистолетом, собираясь поесть. Но увидел вас в окно и автоматически снова надел.

—  Хорошо. Простите, что помешал вашему обеду.

—  Выдержу.

Теперь машина медленно катилась по подъездному пути.

—  Я остановлюсь перед последним поворотом, чтобы нас не было видно из дома. Вы, наверное, заметили, что я пытался подъехать как можно тише.

Джим рассмеялся.

— Эти старые развалины ездить могут, но уж слишком гремят при этом. Я видел в гараже вашу новую машину. Отличная работа.

Питер улыбнулся.

—  Интересно, как быстро слухи расходятся по Южно­му Саттону, Массачусетс, — сказал он. — Но мне повезло, что под рукой оказалась именно эта машина. Послушай­те, чего я жду от вас, — он остановил форд на дороге, перед самым поворотом, ведущим к передней двери. Двое мужчин сидели в машине, Питер рассказывал о своих планах.

Когда Питер шёл по дороге к дому, было тихо, только пронзительно трещали цикады и негромко скрипел гра­вий у него под ногами. Безмятежный мир середины лета, подумал Питер. И был бы мир, если бы чёрт Фредерики не решил с ними поиграть. Когда же это было? Она чихнула в воскресенье, за неделю до того, как нашла мёртвую Кэтрин Клей в своём гамаке, а ещё через неделю умерла Марджи Хартвел... Неудивительно, что Южный Саттон недоброжелательно поглядывал на Фредерику. И всё же если бы не она, вероятно, последовали бы ещё смерти и никакого объяснения. Вне всякого сомнения, Южный Саттон в долгу перед Фредерикой Винг и её предупреждающим чиханием. Питер Мохан тоже перед ней в долгу — и это несомненно.

Питер поднялся на крыльцо и осторожно толкнул дверь. Никого не было видно. Дверь открылась с пред­ательским скрипом. Питер про себя выругался.

—  Кто там? — послышался чей-то голос.

—  Всего лишь Питер Мохан, — ответил он.

—  О, Питер... Идите к заднему крыльцу. Вы как раз к чаю со льдом.

Через коридор и гостиную Питер прошёл к заднему крыльцу под навесом и остановился в дверях. В большом кресле сидел Тэйн Кэри, рядом с ним на диванчике — миссис Саттон. Она штопала носки. На столике между ними стоял поднос с кувшином чая со льдом и несколь­кими высокими стаканами. Больше никого не было.

Спокойная домашняя сцена подействовала на Питера как разрядка напряжения. Он несколько мгновений сто­ял, глядя на сидевших. Потом хрипло проговорил:

—  Кэри... простите, Маргарет, но я должен поговорить с Кэри... немедленно...

Тэйн Кэри встал и направился к нему.

—  Только снаружи дома. Я приглядываю за дверью лаборатории, — негромко сказал он.

Мужчины вышли. Секунду спустя Маргарет Саттон положила носок и вышла за ними.

Как только они вышли из дома, Питер сказал:

—  Я нашёл доказательство, но не могу сейчас объяс­нять. Где она?

—  Вы ищете Филиппину? — негромко спросила мис­сис Саттон.

Мужчины подпрыгнули и повернулись к ней. Маргарет Саттон посмотрела сначала на Тэйна, потом на Питера. Оба молчали, и немного погодя она медленно заговорила:

—  Я знаю. Я видела, что вы следите за ней, Тэйн. Но знала давно. Боюсь, ещё раньше вас. Я думала... Боже, какая теперь разница, что я думала? Она весь день провела в лаборатории. И сейчас ещё там. Верно, Тэйн?

—  Да.

—  Вы хотите её арестовать? Настала очередь Питера отвечать. —- Да. Должны. И немедленно.

Маргарет Саттон положила руку на руку Питера, и он окинул её быстрым взглядом. Как она постарела, подумал он, какой необыкновенно печальной и уставшей кажется.

—  Могу я попросить вас об одолжении? — спросила она. — Разрешите мне первой поговорить с ней. Не её нужно винить, — она пристально смотрела им в лица, а они смотрели на неё.

Мужчины переглянулись, и Тэйн ответил:

—   Конечно, Маргарет, если вы настаиваете. Но мы пойдём с вами — и мы оба вооружены. Понимаете?

—  Да. Понимаю. Но в этом нет необходимости. Они   медленно   прошли  по дорожке  к лаборатории.

Около входа остановились и прислушались. Потом мис­сис Саттон позвала:

—  Фил, где ты?

—   В комнате с травами, тётя Мэгги. Я вам нужна? Сейчас выйду.

—   Нет, я сама приду к тебе, — старая женщина повернулась к мужчинам. — Я войду одна.

—  Нет... — в один голос ответили оба.

—  Хорошо.

Когда они вошли в помещение, Филиппина поверну­лась от стола.

—  Боюсь, я сегодня несколько необщительна, тётя, но столько работы, — начала было говорить она и смолкла, увидев мужчин. —  Не хочешь ли что-нибудь сказать мне, Филиппина? — негромко спросила миссис Саттон.

—  Сказать вам? Нет, не думаю. А что?

—  Эти люди обвиняют тебя в убийстве Кэтрин, и я сказана, что сначала хочу поговорить с тобой.

—  В убийстве? Но это же безумие, — спокойно ответила Филиппина.

Питер внимательно смотрел на неё и не видел ни следа тревоги или страха. Он выступил вперёд и тихо загово­рил:

—  Бесполезно, Маргарет. Филиппина будет сражаться до конца, пока не останется надежды. Верно? — обратил­ся он к стоявшей перед ними женщине.

—  Мне незачем сражаться, Питер. Я невиновна. «Боже, никогда не видел такой превосходной игры!» — думал Тэйн, наблюдая за ней.

—   Хорошо, тогда как вы это объясните? — Питер достал из крамана завёрнутые в носовой платок остатки флакончика с жидкостью.

—  А что это такое? — с явным выражением отвраще­ния на лице спросила Филиппина.

—  Это флакон с ядовитым кремом для лица, так я полагаю. Вы закопали его вечером в воскресенье на заднем дворе мисс Хартвел, после того, как решили, что избавились от Фредерики Винг. Я ещё не посылал его в лабораторию, мне это не нужно. Но Тэйн со временем получит отчет. Больше того, на этот раз, если только я не ошибаюсь, вы забыли об одной мелочи — об отпечатках пальцев.

—   Вы с ума сошли, вы все, — спокойно ответила Филиппина. — Понятия не имею, о чём вы говорите. Я знаю и рассказывала вам, что Марджи Хартвел отравила Кэтрин... Если, как вы утверждаете, крем отравлен, зна­чит, она отравила и себя. Вот только интересно, зачем она это сделала.

— Но, Филиппина, — неожиданно вступила в разговор миссис Саттон.  —  Марджи не стала бы травить себя кремом для лица. Она не стала бы ещё больше портить своё лицо. Нет, Филиппика. Понимаешь... я видела...

Тут она неожиданно замолчала, и., прежде чем смогла продолжить, заговорила Филиппика. Питер заметил, что лицо её впервые побледнело, а голос стал хриплым и резким.