Вздохнув, бывший правитель Туниса на мгновение опустил глаза.

– Я не мог вернуться. Но теперь все будет по-другому. После того как я узнал, что мой недавно родившийся наследник умер, меня ничто не будет сдерживать…

– Он не умер, Касим, *– нетерпеливо перебил Стивен. – Твой сын от любимой наложницы Джамили жив. Он на моем корабле…

В следующий момент виконт чуть не задохнулся от крепких объятий молодого бея. Святые угодники, он даже и предположить не мог, что у его племянника такие сильные руки. Но если Касим выглядит таким здоровым и довольно бодрым, что же тогда с ним случилось несколько месяцев тому назад?

Край неба с восточной стороны едва заметно посветлел, предвещая скорый рассвет. Трепещущий огонь костра, ярко горевшего вечером, стал совсем маленьким и вот-вот был готов погаснуть. Стала чувствоваться зимняя прохлада, но Стивен и его племянник не торопились укрыться в тепле просторного бедуинского шатра. Несмотря на то, что проговорили они всю долгую ночь, обоим казалось, что еще не все сказано.

– Он не только подстроил мне ловушку и едва не отнял у меня жизнь, данную Аллахом, – голос Касима дрожал от прорвавшейся наружу боли, – он сделал нечто в десять раз более ужасное, такое, за что не может быть прощения ни на этом свете, ни на том! Джаббар Хафиз разорил мой гарем, надругался над моими женщинами. Ты хоть понимаешь, что это значит, Стив?

– Ну что ты, как же я могу не понять? – Виконт опустил руку на плечо племянника, пытаясь успокоить его. Прожив на Востоке много лет, он лучше, чем многие другие европейцы, понимал состояние молодого человека. Для любого мужчины невыносимо знать, что над его женщиной надругались, но для мусульманина, который уже один взгляд, брошенный на его жену или наложницу, считает преступлением, это было крушением всего. И совсем не важно, пользовались эти женщины его расположением или нет.

– Ты только подумай, он приказал отправить в портовый бордель двадцать пять женщин моего гарема, включая двух жен, что уж совершенно неслыханно! Многих из наложниц уже нет в живых. Некоторых, конечно, выкупили родственники или мои друзья, но я все равно уже никогда не смогу прикоснуться к ним… Каждый день я не перестаю благодарить Аллаха, что у меня не было сыновей, а ведь раньше я молил его об этом!

– Но теперь у тебя есть сын. У тебя есть сын, Касим, и он здесь, рядом с тобой. А значит, ты можешь действовать, не опасаясь угроз со стороны Джаббара.

Перехватив быстрый взгляд Касима, Стивен сразу догадался, о чем тот собирается сказать.

– У Джаббара осталась Джамиля – моя фаворитка и единственная возлюбленная. Год назад я настолько забыл об осторожности, что открыто проявил свои чувства к ней. Я очень боюсь, что негодяй Джаббар причинит ей зло…

– Если ты будешь медлить, он точно что-нибудь сделает с ней, не дожидаясь, пока ты дашь ему повод, – с беспокойством заметил Стивен.

Касим шумно вздохнул.

– Я знаю, это просто чудо, что он до сих пор ничего не сделал с Джамилей. Наверное, ждал, пока она родит ребенка… Подумать только, ведь это – мой двоюродный брат, которого я когда-то считал своим другом и для которого ничего не жалел. Но что теперь об этом… Давай лучше подумаем, как выкрасть из гарема мою несчастную Джамилю, а вместе с ней и твою англичанку… О Аллах, у нее такое трудное имя! Я пока буду звать ее арабским именем – Зульфия. Так вот, Стив, у меня есть один план, но нужно быть уверенным, что твоя англичанка поможет нам. Ты говорил, что эта Зульфия очень дружна с Джамилей– и не раз выручала ее, но ведь женщины так изменчивы.

– Только не в нашем случае, Касим. – Стивен немного придвинулся к племяннику, не в силах сдержать улыбки при мысли, что сейчас тот будет сражен наповал. – Я не все рассказал тебе про ту девушку, самое интересное оставил напоследок. Помнишь, я говорил, что мы с Джулианой отправились в Тунис искать ее сестру Изабель? Так вот, эта Изабель и есть Джамиля.

– Подожди, Стивен, я что-то не возьму в толк… Да, действительно, Джамилю звали Изабель, когда она жила в Англии.

– Ну что же ты так изумленно на меня смотришь! – Стивен едва удержался, чтобы не рассмеяться над растерянностью племянника. Разве в этом мире есть что-то невозможное? Да, Джулиана и Изабель, или, черт возьми, Зульфия и Джамиля – родные сестры!

Глава 17

Ей снилось, что она бродит по «Красавице Востока» – по всем тесным коридорам, каютам, палубе. Она очень долго здесь, ее ноги уже неимоверно устали, а голова стала такой тяжелой. Кто-то говорит ей, что пора уходить, но она не может заставить себя уйти, ведь тогда она снова останется без Стивена… А вдруг это навсегда? Но почему же, почему она никак не может найти его? Куда же он подевался, ведь она совсем недавно видела его, он спускался по лесенке в свою каюту, но пока она добралась туда, он уже куда-то исчез…

– Стивен, Стивен, ну где же ты, где? Что же ты не отвечаешь? Неужели ты… просто не хочешь меня видеть? – со слезами в голосе пробормотала она.

Легкий толчок, словно рядом с ней что-то мягко перевернулось, но этого оказалось достаточно, чтобы полурасплывчатая картинка в сознании смешалась и тут же вовсе исчезла. Какие-то мгновения она цеплялась за остатки сна, но реальность взяла верх.

– Что ты там такое бормочешь, Зульфия? Ты разбудила меня, так изволь хотя бы говорить на арабском языке, другого я в своих покоях слышать не желаю. Я оставил тебя на ночь для того, чтобы ты согревала мою постель, а не затем, чтобы мешала наслаждаться сладким утренним сном.

Голос Джаббара был слишком реальным и громким, чтобы можно было с ним не считаться. Сделав глубокий вдох, Джулиана открыла глаза. Увы, это был всего лишь сон – «Красавица Востока» и дорогой человек. А в действительности она находится в роскошной опочивальне тунисского бея и лежит рядом с ним на огромной кровати под золотисто-бирюзовым балдахином. А виконт Девери, обнимавший ее во сне, далеко-далеко отсюда, за пределами высоких, неприступных стен сераля. Хотя… однажды один смелый человек уже сделал успешную попытку пробраться за эти стены.

– Прости, великодушный повелитель, я просто вспомнила Англию и родной Дом. У меня там остались мама и маленький братишка, и я порой очень скучаю по ним.

– Тебе давно пора смириться с тем, что ты никогда больше не увидишь своих родных, Зульфия, – вголосе Джаббара звучало опасное недовольство, заставившее Джулиану мгновенно насторожиться. – Смотри, голубоглазая луна, ты рискуешь снова вызвать мой гнев.

– Я приложу все усилия, чтобы избежать этого, повелитель.

Бей обернулся к девушке и хотел что-то сказать, но в это время послышался мягкий, царапающий стук в дверь. Встрепенувшись, Джаббар приподнял голову от подушки. Не дожидаясь разрешения господина, в опочивальню бесшумно проскользнул Абд аль-Шамат, первый везир бея. Не приближаясь к алькову, везир с ловкостью опытного царедворца распростерся на ковре, ожидая, когда правитель обратит на него свое милостивое внимание.

– Абд аль-Шамат, друг мой, что заставило тебя в столь неподходящий час беспокоить твоего господина?

Тревожно сдвинув брови, Джаббар спустился с высокого ложа и принялся одеваться, не призывая на помощь слуг.

– О всемилостивейший повелитель, – вкрадчиво заговорил везир, – твой преданный слуга умоляет тебя простить его, но одно непредвиденное и крайне важное дело не допускает промедления.

– Придется решить это важное дело, хотя бы ради того, чтобы убедиться, что ты не зря прервал мой сон, Абд аль-Шамат, – задумчиво проговорил бей, покидая альков. Торопливо совершив самый необходимый утренний туалет и облачившись в подобающее одеяние с помощью везира и двух старых слуг, Джаббар покинул опочивальню. Несколько верных телохранителей, стоявших на страже у дверей в сад и в коридор, последовали за ним, а Джулиана, про существование которой все, словно сговорившись, забыли, осталась одна в роскошных апартаментах.