— Если вы это сделаете, вам не придется больше печься о сохранности собственного секрета, так как на следующий день ваше тело найдут где-нибудь на окраине Запретного Леса.

Профессор играл в мою игру, он знал об этом. Эта словесная дуэль, видела, она доставляет ему удовольствие, только его менталитет не позволяет в этом сознаться. Снейп смотрел на меня, ожидая какую глупость я еще ляпну, повеселив его изголодавшийся по веселью разум.

— Сэр, вы можете преподавать мне зелья индивидуально? — Вдруг серьезно спросила я.

Я старалась говорить первое, что приходило на ум, не давая ему предугадывать события, мне нравилось заставать его врасплох. Похоже эта игра была интересна обеим сторонам.

— Как вам это удается мисс Стюарт?

— Что? — С наигранно непонимающим лицом спросила я.

— Вы учитесь не впускать меня в свою голову, только каким-то экстраординарным способом.

— Я просто задаю те вопросы, которые приходят на ум. — Объяснила я.

Профессор резко вытащил палочку.

— Легилименс! — Крикнул он.

Меня отшвырнуло к спинке стула, в голове понеслись картинки. Мне девять лет, я стою в кабинете отца в грязной одежде, в крови, внезапно меня пронзает резкая ломающая кости, разрывающая мышцы боль во всём теле. Заклинание Круциатруса — наказание за то, что пускай и ненамеренно превратила белобрысого мальчишку в куст репейника. Причиной ссоры стало то, что он оторвал моему мишке лапу и выпотрошил из него всю набивку, игрушку подарил мне Игорь. Ссора переросла в драку, я кажется сломала ему нос, помню дикую ненависть, которая обуяла меня в тот момент, и парень начал медленно зеленеть, на нем стали появляться колючки. Я сильно испугалась, и убежала к дворецкому. статный мужчина с белыми, но грязного оттенка по сравнению с нашим цветом, волосами ниже плеч стоял ухмыляясь, пока я извивалась на полу в агонии, под волшебной палочкой собственного отца, услышала фразу: «Нога Малфоев больше не переступит порог этого поместья».

— Хватит, это жестоко! ПАПА! Я УМОЛЯЮ ТЕБЯ! — Кричала я.

Остановись Северус… Зачем ты это делаешь со мной? Я не хочу помнить, не хочу, уйди из моих кошмаров! Меня начало перекидывать в другие воспоминания, Эдем, старые качели, бабочки. Игорь, сказки Бигля. Да как он смеет вторгаться в мои воспоминания и мысли! Прочь! Я начала сопротивляться, сад поплыл и перед глазами материализовался Снейп, с наставленной на меня палочкой.

— Как ты посмел ублюдок! — Вырвалось у меня.

Вскочила со стула и выхватила палочку, наставив ее на Снейпа. Я была так зла, и так напугана.

— Только попробуйте хоть еще раз проделать со мной такое, и вам не поздоровится. — Я была в ярости.

В моих руках дрожала палочка, боялась пульнуть в зельевара случайным заклятием, не контролировать свою силу, в глубине души я даже хотела этого. Меня трясло. Снейп опустил палочку, и откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди. Зачем он это сделал? Зачем снова вызвал ненависть к себе? Почему… Он сидел и смотрел на меня, изучал, ждал, пока мой пульс выровняется. Это было так низко с его стороны, а он выглядел как победитель, снова превратился для меня в сатану. Для чего? Он просто оттолкнул меня в последний вторник. Сделал как ему удобно… Жестоко… ох, как жестоко…

Наконец я медленно опустила палочку. Мои глаза наполнили горькие слезы обиды. Теперь он знал о той беззащитной девочке внутри меня, которая задыхаясь всю жизнь искала несуществующее тепло в своих родителях. Он проник в самую душу, в самое сокровенное больное место, которое так долго изъедало раненое сердце изнутри…

— Похоже у вас есть способности отражать легилименцию. — Спокойно сказал он.

Неужели этот холод вновь встал стеной между нами, растворяя те крупицы хороших отношений. Он все разрушил, срубил на корню.

— Я никогда вас не прощу.

Развернулась и побежала прочь, захлебываясь горькими слезами непонимания, как будто кто-то вонзил в меня кинжал. Всхлипы гулким эхом отдавались в коридорах Хогвартса. Он задел самое больное, самое страшное, мой детский кошмар, который я так долго старалась выкинуть из головы. До портрета Полной Дамы оставалось пройти считанные метры, но мои ноги отказывались бежать, идти, плестись. Облокотилась на стену и сползла вниз, укрыла лицо руками, заливаясь горькими слезами несправедливости. Это не я ушла, это он меня прогнал, знала, чувствовала.

— Мисс Стюарт, что случилось?

Голос, такой любимый голос, тот, что сейчас был так не нужен, впервые за долгое время. Не нужны были эти усталые глаза и их обладатель.

— Уходите, прошу, уходите, оставьте меня в покое! — Я умоляла захлебываясь слезами.

Сидела глядя на свои дрожащие коленки сквозь пальцы. Сириус ничего не сказал, он просто опустился рядом на холодный каменный пол, убрал прилипшие от влаги волосы с моих щек, затем положил руку мне на голову, и начал поглаживать осторожными, мягкими движениями. Он ничего не спрашивал, просто сидел рядом пока я плакала. Этот человек охранял мою грусть, не влезая в мои мысли, не потроша мою голову. Тишь, лишь мои всхлипы, затихающие, затем нарастающие с новой волной, потом снова становившиеся редкими. Плечо которое сначала отталкивала, теперь мне не было возможности дышать без него, я уткнулась ему в грудь, ждала что он оттолкнет, но он лишь обнял меня, как никогда и никто раньше. Это тепло медленно начало заполнять образовавшиеся пустоты моей недавно так жестоко растоптанной души. Успокаивающие движения его рук по моей голове, очевидный смысл был прост, успокоить поддержать, но я впервые ощутила его так близко, то чего хотела — сбылось, правда немного в другой ситуации, нежели предполагали смелые мечты. Его запах, теперь так для меня наверняка будет пахнуть любовное зелье. Легкий аромат кофе и корицы, которым пропиталась его одежда, Сириус вероятно любил капучино.

— Мисс Стюарт, прошу, если вы просидите на холодном полу еще хоть немного, то простудитесь и проведете рождество в больничном крыле. — Почему-то шепотом произнес он.

Я промолчала в ответ, боль еще не утихла, но она впустила в себя новые, незнакомые ощущения, близость мужчины, которого я люблю. Не хотела уходить, и не могла отпустить его, если бы существовали какие-то слова, которые могли бы продлить этот момент, я бы непременно произнесла их, но увы таких не находилось. Снова начала плакать, от новой несправедливости. Никогда бы не позволила мужчине утирать мне слезы, тем более ему, но судьба распорядилась иначе.

— Анна,… — Начал он, но запнулся. — Пойдемте в мой кабинет, я приготовлю вам успокоительный чай.

Он назвал меня Анной. Я думала, что мне перехватит дыхание, и я буду прыгать от счастья как маленькая девочка, когда представляла себе этот момент. Нет, просто согрелась от тепла своего имени, произнесенного его устами. Не дождавшись ответа, он встал первый, потянув меня за руку. Не стала сопротивляться и просто поднялась, позволила ему командовать моим телом. Он увлек меня за собой по коридору, не разжимая моей ладони. Его рука, такая теплая, такая сильная и нежная.

В кабинете был все такой же легкий кавардак, но до этого не было никакого дела. Все еще держа меня за руку, он подвел меня к камину и усадил на близстоящий диван, напротив небольшого журнального столика. Я так боялась момента, когда придется отпустить его ладонь, но все же он настал. Залезла с ногами на софу, предварительно сняв обувь. Сириус отошел к буфету, достал обыкновенные белые кружки и направился к небольшому столику, на котором стоял заварочный чайник. Он взял какой-то маленький мешочек, понюхал его, затем второй, проделал с ним ту же операцию.

— Вам с малиной, или ежевикой? — Спросил он.

Я не ожидала, что отвечу подобным вопросом.

— Сэр, у вас есть капучино? — Тихий, неуверенный голос.

Мне стало стыдно от своих слов, хотя с чего бы ему догадаться, что я жадно вдыхала аромат его одежды там, в коридоре?

— Кофе на ночь не желательно, но если вы так хотите. — Он едва заметно пожал плечами.