– Кремль такие разговоры не одобрил бы.

– Но я же не в Москве, верно? – опять улыбнулся Сергей. – Хочешь, я постою немного у руля?

– А ты справишься?

– Опыт у меня есть.

– Хорошо. Пока пойди поспи и возвращайся сюда часа через три. Будем сменять друг друга.

Когда Орлов ушел, Мэннинг отодвинул от стены кресло и, усевшись в него, вдруг почувствовал, что совершенно обессилел. В рубке было невыносимо жарко. Он отворил окошко и высунул голову, глубоко вдыхая свежий просоленный воздух.

Дверь скрипнула и снова закрылась. Даже не оборачиваясь, он ощутил присутствие Анны.

– Кофе, Гарри?

Он взял кружку из ее руки и залпом выпил содержимое, чувствуя, как в него вливаются новые силы.

– Как твой отец?

– С ним все будет в порядке. Такое случалось и прежде.

– Если этим злоупотреблять, то можно уходить себя до смерти.

– Масса вещей приводит к точно такому же результату, – спокойно возразила Анна. – Хочешь сигарету? Я нашла пачку в каюте.

Мэннинг наклонился, чтобы прикурить. Пламя спички, которую Анна держала в сложенной чашечкой руке, осветило ее лицо. Никогда еще она не казалась ему такой красивой, и он инстинктивно протянул руку и коснулся ее щеки. Еще мгновение – и капитан сжимал девушку в своих объятиях.

– Почему, Гарри? Почему? – спросила она, подняв на него глаза.

Одной рукой обнимая Анну, а другой держа руль, он рассказал ей о Марии Сэлас и о том, как она погибла, и как он приехал в Нассау, идя по следу убийцы, и о смерти Пелоты.

Когда Мэннинг закончил, Анна некоторое время молчала.

– Наверное, ты сильно любил ее.

– Я уже забыл, что означает это слово. Знаю только то, что шел ко дну, а она меня вытащила. И потому многим обязан Марии.

– Что будет дальше? – спросила Анна.

– Мы идем на Испанский Риф. Я должен как можно скорее предупредить Моррисона о Курте Винере.

– А потом, когда все закончится?

– Посмотрим. Что-нибудь придумаю, – неопределенно ответил Мэннинг.

Какое-то время Анна стояла, прижавшись к нему, потом высвободилась из его объятий и направилась к двери.

– Пойду посмотрю, как там папа.

– Наша встреча бессмысленна, Анна, – тихо произнес Мэннинг. – Я на двадцать лет старше, чем нужно.

– Жаль, что ты так думаешь, – ответила она, мягко прикрыв за собой дверь.

Оставленная Анной пачка сигарет лежала на столике для карт. Тяжело вздохнув, капитан закурил. Да, в жизни все накладывается одно на другое. Как круги от дождя на поверхности пруда, которые то и дело сливаются и пересекаются. Не успел человек выскочить из одной ситуации, как глядишь – уже по горло увяз в другой. Он откинулся в кресле, изменил курс на один румб к востоку и сосредоточился на управлении кораблем.

Орлов сменил его точно в назначенный срок. Мэннинг спустился в каюту. Папаша Мелос до сих пор не пришел в себя; Анна мирно спала, положив руку под голову. Гарри рухнул на свободную койку и, уставившись в перегородку, погрузился в свои мысли. Но тут на него накатила гигантская волна усталости, и через несколько минут он захрапел.

~~

~~

Гарри проснулся от того, что кто-то настойчиво тряс его за плечо. Открыв глаза и увидев над собой встревоженное лицо Анны, он быстро сел, разгоняя дрему, и спросил:

– Что случилось?

– С кораблем что-то неладное: он не слушается руля. Сергей просит тебя подняться на палубу.

Папаша Мелос сгорбившись сидел за столом с кружкой кофе в руках.

– Как вы себя чувствуете? – поинтересовался капитан.

На сером и сморщенном лице старика глаза ввалились и напоминали черные дыры, но он все-таки ухитрился улыбнуться, криво и безжизненно.

– Ты лучше иди наверх да посмотри, что там стряслось.

Поднимаясь по трапу, Мэннинг почувствовал, что скорость заметно снизилась и судно словно отяжелело. На палубе сильный восточный ветер обдал его брызгами. По чистому небу яркая луна совершала свой путь к горизонту. Видимость оставалась хорошей.

Оторвавшись от штурвала, Сергей повернулся к нему с выражением озабоченности на лице.

– Не пойму, в чем дело, но что-то не так.

Капитан занял место у руля. Корабль стал неповоротливым, плохо слушался управления, хотя двигатели работали на полную мощность.

– Постарайся держать курс, а я проверю, что там внизу, – бросил Мэннинг, передавая руль Орлову.

На палубе его встретила взволнованная Анна.

– Гарри, посмотри, что творится в каюте!

Спустившись вслед за ней, он замер: пол был залит водой, она поднялась уже на добрый дюйм. Папаша Мелос открыл люк.

– Вода прибывает быстро, Гарри, – заметил старик, обернувшись на звук шагов. – Наверное, где-то есть пробоина.

– Скорее всего, мы заработали ее, когда уходили из Сан-Хуана. Проклятые пулеметы! Где помпа?

– На корме, – ответила Анна. – Я провожу. Но она ручная, к сожалению.

– Этого только не хватало, – застонал капитан.

Скорчившись, они пролезли по трюму на корму. Анна держала фонарь, а Мэннинг, установив помпу, принялся за тяжелую работу. Он яростно крутил ручку до тех пор, пока поток не хлынул на палубу и за борт. Ему приходилось постоянно менять руки, но через полчаса корабль стал слушаться руля гораздо лучше. Поставив на свое место у помпы Анну, он вернулся в рубку.

– Вруби предельную скорость, – приказал Орлову. – Похоже, мы получили пробоину под ватерлинией, когда удирали из Сан-Хуана. Пойду поищу ее.

Внизу папаша Мелос уже закрыл люк и сидел, рассматривая шпигаты. Обернувшись к Мэннингу, старик кивнул:

– Воды полно, но дела не так уж плохи.

– Сейчас взгляну.

Гарри предстояло пройти фута три по трюму, в котором как обычно стояло острое зловоние. Вода, поднявшаяся дюймов на восемнадцать, билась о шпангоуты. Сначала Мэннинг шел, зажав фонарь в зубах. Потом пришлось встать на четвереньки и держать его над головой. Корабль поднимался и опускался на волнах, а вместе с качкой то повышался, то понижался уровень воды, которая била ему в лицо, а один раз даже накрыла с головой, вымочив до нитки.

В носовой части зияло несколько рваных пробоин, в которые непрерывно поступала вода. Осмотрев их, Мэннинг быстро вернулся назад и, подтянувшись, залез через люк в каюту.

– Как? – спросил старик.

– Могло быть и хуже. В конце концов, с тех пор, как мы покинули Сан-Хуан, прошло уже семь часов. Столько времени потребовалось для того, чтобы довести судно до такого развала. Еще три часа – и мы будем на Испанском Рифе. Там и займемся вашей посудиной. Беспокоиться не о чем.

Старик был явно не в своей тарелке. Он снова уселся за стол и потянулся к кофейнику.

Когда Мэннинг поднялся на палубу, сразу почувствовал, что в погоде что-то изменилось. Ветер разошелся вовсю, откуда-то натянуло облака, в которых то и дело скрывалась луна. Не успел капитан войти в рубку, как по стеклу забарабанил дождь.

– Ну, что там? – спросил Орлов.

– Пока вода прибывает довольно медленно. Вот почему мы заметили пробоину так поздно.

– Сколько осталось до Испанского Рифа?

– Часа три хода.

– Тогда порядок.

– Не уверен. Не забывай, стены каюты – как решето. Если погода испортится, мы долго не продержимся.

Орлов с беспокойством выглянул в окно, за которым хлестал дождь.

– Твоя оценка ситуации?

– Скажем так: картина не слишком обнадеживающая. Я постою у руля, а ты смени Анну и не отходи от помпы.

Через полчаса погода стала стремительно ухудшаться, видимость снизилась. Волны накатывали на палубу. «Влюбленный эллин», кренясь с боку на бок, начал черпать воду.

Папаша Мелос вошел в рубку, с грохотом захлопнув за собой дверь. В тусклом свете нактоуза он казался совсем дряхлым.

– Как управление?

– Неважно. По-моему, вода опять прибывает.

– Я сменю тебя, – сказал он. – Иди проверь.

Мэннинг шагнул на палубу. В диковатом свете зелено-красных навигационных огней он разглядел скрюченную фигуру Орлова, который ритмично крутил ручку помпы.