— Вчера. После обеда. Примерно в это же время, может быть, немного раньше. Да, немного раньше, потому что сотрудники института еще не расходились. Он принес мне свою работу и просил доложить о ней нашему министру.

— А где находится работа в настоящий момент?

— Пока у меня. — Василеску покосился на массивный сейф. — Я хотел ее сегодня же отвезти в министерство и ждал, когда министр сможет принять меня.

Капитан Попеску слушал его с большим вниманием. Гипотеза, что убитый человек был сообщником шпионов, постепенно рассеивалась. Но каким образом удалось диверсантам заманить инженера Емелиана в лес Бэняса?

— Товарищ Василеску! А вы твердо убеждены, что работа инженера Емелиана находится на месте?

Директор не сразу понял, о чем говорит капитан. Потом он поднялся и молча направился к сейфу. Капитан нетерпеливо следил за директором. В кабинете воцарилась гнетущая тишина. Слышался только шелест перелистываемой бумаги. В эту минуту Попеску подумал, что, может быть, сначала украли или подменили чертежи ученого, а затем его самого завели в лес и убили, чтобы работа инженера не была восстановлена. Но по лицу Василеску капитан понял, что ошибается. Может быть, инженер сначала согласился передать чертежи шпионской группе, а закончив работу, отказался сделать это и сдал их директору института? И поэтому его убили?

— Товарищ капитан, документация в порядке, — облегченно вздохнул директор. — Признаться, вашим вопросом я был крайне удивлен. Да и кто может выкрасть или подменить документацию, если ключи от кабинета и сейфа находятся только у меня? Никому другому я их не доверяю.

— Могу ли я знать, товарищ директор, какую проблему разрабатывал инженер Емелиан?

— Простите меня, но ничего существенного о его работе я вам сказать не могу. Но вы сами можете представить характер работы, если она проводилась в рамках нашего института…

— Кто еще знал о работе инженера Емелиана?

— Руководство института и министр. Но конкретно, кроме меня и министра, никто ничего не знает. По крайней мере, я так считаю.

— Товарищ Василеску, как вы думаете, что заставило диверсантов покончить с видным сотрудником вашего института?

Инженер, не зная, что ответить, только пожал плечами.

— Покажите мне, пожалуйста, рабочий кабинет Емелиана.

— Иоргу Емелиан работал больше дома, сюда он приходил только для сверки некоторых подсчетов. У него была привычка работать ночью. Кроме того, считаю необходимым добавить, что Иоргу Емелиан пользовался у нас абсолютным доверием.

— Не было ли у него каких-либо помощников?

— Нет, он работал один.

— Вам, вероятно, не раз приходилось беседовать с ним о его работе или просматривать чертежи. Никто не был свидетелем ваших разговоров? Постарайтесь припомнить…

— Никто.

— Может быть, машинистка или уборщица?

— Машинисток у нас нет ни у кого. Работу они получают только через секретариат. Уборщица — неграмотная женщина, и если она приносила во время нашей работы с инженером Емелианом кофе или чай, то, смею вас заверить, она ничего не могла понять из нашего разговора.

— А вчера, когда инженер Емелиан сдавал вам документы, эта уборщица была здесь?

— Да. Я попросил ее задержаться… Я сейчас пишу отчет о работе института для министерства, и мне приходится работать до поздней ночи. Вот и сегодня придется задержаться. А завтра вместе с отчетом я передам министру документацию инженера Емелиана. Уборщицу я попросил сходить в магазин и купить мне что-нибудь перекусить. Хочу сказать, товарищ капитан, что эта женщина у нас не вызывает никакого подозрения. Она уже несколько лет работает у нас. Думаю, что это человек хорошо проверенный, иначе ее не рекомендовали бы в наш институт.

— Еще одна просьба к вам, товарищ Василеску.

— Пожалуйста.

— Дайте мне домашний адрес инженера Емелиана.

— Пассаж Виктории, три, этаж второй, квартира восемь.

Капитан Попеску попрощался с директором института и вышел.

ГОРЕ ЖЕНЩИНЫ

Стоя у дверей квартиры № 8, капитан Попеску некоторое время не решался нажать на кнопку звонка. Ему тяжело было сообщить семье покойного о страшном известии. Он не знал, как сказать об этом супруге инженера Емелиана, которая, конечно, ничего не знает. Постояв немного у двери, Попеску позвонил.

В прихожей послышались шаги, дверь открылась, и на пороге появился высокий молодой мужчина в очках. Увидев перед собой офицера госбезопасности, он пригласил его войти.

«Должно быть, доктор Петку…» — подумал капитан. Прежде чем ему открыли, он успел прочесть табличку, на которой рядом с фамилией инженера стояла фамилия доктора Петку.

— Капитан госбезопасности Алексе Попеску, — представился офицер и добавил:

— Я хотел бы поговорить с кем-нибудь из семьи инженера Емелиана.

— Можете говорить со мной, товарищ капитан. Я доктор Николае Петку, зять инженера. Прошу вас…

— Очень рад, что мне представилась возможность сказать о случившемся сначала вам, доктор.

Петку изменился в лице:

— Что произошло, товарищ капитан? Он арестован?

— К сожалению, дело обстоит хуже. Он убит.

Некоторое время доктор оставался неподвижным. Известие было настолько ошеломляющим, что ему показалось, будто он ослышался. Петку тяжело опустился в кресло.

— Убит? — глухо переспросил он. — Где? Когда? Кто мог сделать это, товарищ капитан, и зачем? Он только вчера вечером ушел из дому.

Капитан рассказал ему о том, что случилось в лесу Бэняса.

Затем он попросил рассказать подробности последних дней жизни инженера. Но доктор Петку не мог сказать ничего особенного.

— У меня к вам просьба, товарищ Петку: посоветуйте, как лучше начать разговор с женой инженера.

Доктор смотрел на него отсутствующим взглядом. Он старался собраться с мыслями, но, видимо, это ему не удавалось.

— Не нужно пока ничего говорить. Она ничего не подозревает. Она ждет его. Я успокоил ее, сказав, что он задержался в институте и, вероятно, вместе с коллегами решил отпраздновать успешное завершение работы.

— Он часто встречался с друзьями?

— Что вы! Последнее время он так был увлечен работой, что, кроме института и своего кабинета, никуда не выходил. Именно поэтому-то я и беспокоился, что он не вернулся домой. Откровенно говоря, успокаивая тещу, я сам мало верил в свои доводы и уже решил, если он не вернется сегодня вечером, обратиться в милицию.

В эту минуту дверь в столовую открылась, и вошла женщина с седеющими на висках волосами. Умное, волевое лицо еще хранило следы былой красоты. Доктор взволнованно поднялся с кресла, не зная, что сказать, но, увидев капитана, женщина сама помогла ему начать разговор:

— Все же сообщил в милицию, Нику?

— Да, мама, и капитан Попеску, узнав о нашем беспокойстве, не счел за трудность навестить нас.

Женщина старалась сдерживать себя, но лицо ее выдавало тревогу. Она протянула руку капитану и пригласила всех в гостиную. Как только они сели, она спросила капитана:

— Как вы думаете, что могло с ним случиться? Вы не представляете себе, как я беспокоюсь!

— Я ничего не могу сказать, пока не выясню хотя бы какие-нибудь детали… Собственно, за этим я и пришел к вам.

— Я готова ответить на все ваши вопросы.

— Не замечали ли вы каких-нибудь странностей в поведении вашего мужа в последнее время?

— Нет, ничего особенного не замечала.

— Может быть, он получал какие-нибудь известия или письма? Он ничего не говорил вам об этом?

— Говорить он мне ничего не говорил, но кто знает, возможно, он узнал что-либо о своем брате Эмиле. Может быть, Мари, моя невестка, знает что-либо. Когда он вчера вернулся из института, она была здесь, пила с нами чай. Иоргу хотел было зайти к нам в столовую, но почему-то раздумал, прошел прямо в свой кабинет. Пока я готовила ему чай на кухне. Мари прошла к нему, и они о чем-то беседовали. О чем они говорили, не знаю, но я заметила, что потом, собираясь в город, он очень нервничал. Я удивилась, что он ушел из дому на ночь глядя. Было уже половина десятого. Я спросила его, куда он собрался, но он сухо ответил мне, что идет подышать воздухом, и предупредил, чтобы мы не беспокоились, если он задержится. Представьте мое состояние теперь, когда он до сих пор не вернулся.