— Ты спас меня сегодня, — прошептала она. Слава Мерлину, не двигается.

— Поттер, давай, ты свою благодарность изложишь в письменном виде и пришлешь совой, ладно? Я спать хочу.

— Я видела тебя во сне. Именно так, как ты сегодня поступил: ты заслонял меня от опасности.

Сон?! Они, что, сговорились?

— Я рад, что снюсь тебе, да еще в таком невинном образе, но давай, мы поговорим об этом в другой раз, Поттер, — Малфой нарочито широко зевнул, но гриффиндорка, видимо, слишком долго решалась ему это рассказать. Теперь так просто не отделаешься. — Хорошо. Когда я тебе снился?

— В течение года, постоянно. Но я не знала, что это ты, — Лили подняла к нему лицо, но выражение ее глаз было трудно разглядеть во мраке больничного крыла. Где-то была его палочка, но ему лень было шевелиться ради этого. Да и после ее слов свет ему был уже не нужен. Он резко сел, словно боялся пропустить хоть слово. — И сегодня во время первого урока.

— Ты сняла с меня маску?

— Да, но откуда…? — Лили чуть вздрогнула, когда он оказался так близко от нее.

— Какая разница? — приглушенно ответил вопросом на вопрос Скорпиус. — Значит, это действительно был твой сон?

— Да. Сегодня я заснула на уроке, и снова ко мне пришел человек в маске. Ты. Ты приходил на протяжении долгих месяцев. Но я никак не могла увидеть твое лицо. А сегодня смогла, — она шептала, не глядя на него, перебирая руками край мантии. — В последние недели ты стал защищать меня от чего-то или от кого-то.

— И сегодня ты сняла с меня маску. А потом я сделал так же, как и в твоем сне, — подытожил слизеринец, поднимая бровь. — Да посмотри же ты на меня! — зло прошептал он, беря ее рукой за лицо. — Зачем ты пришла?

— Я боюсь спать, — выдавила она, отводя глаза, хотя Скорпиус держал ее за подбородок. — Я боюсь, что в том сне, где были только ты и я, теперь будет и тот…

— Не знал, что девушка по фамилии Поттер может бояться собственных снов, — Малфой стал медленно поглаживать большим пальцем кожу на щеке Лили. — И не понимаю, почему ты боишься: там же буду я. Как всегда, чтобы защитить тебя.

— Не хочу, — упрямо ответила она, прикрывая глаза от его легкой ласки. — Я боюсь, что на этот раз ты не увернешься.

— Так ты боишься за меня? Причем за меня в твоем сне? — Скорпиус чуть насмешливо взглянул в ее, наконец, поднятые глаза. — Какие же вы странные, Поттеры. Тебе больше не о чем беспокоиться? А главное — не о ком?

Она отшатнулась от его слов, но Скорпиус не пустил, поймав за плечи руками. Сморщился на мгновение от резкой боли в перебинтованном плече.

— Тихо, ляг, — видимо, она заметила его мимолетную гримасу. Надавила на его грудь, уложив на подушки. Он не отпустил ее. Теперь он видел ее глаза, ее губы, чувствовал на себе ее тяжесть. — Больно?

— Нет, — помотал он головой, крепче прижал ее к себе, заставляя почти лечь. Она дернулась прочь. — Теперь больно.

Рассмеялась. Мерлин, она действительно рассмеялась!

— Ну, и что такого веселого ты нашла в нашей ситуации? — прошептал он ей на ухо, когда заставил пригнуть голову, чтобы развязать ленту. Ее волосы рассыпались, накрыв плечи обоих. Запах волос на миг выветрил из головы Скорпиуса все мысли.

— Ты занимаешься шантажом. Отпусти, — она прерывисто дышала, несмело положив руки на его грудь.

— Нет. Ты пришла сюда, боясь монстров, которые тебя преследуют. Поэтому я буду защищать тебя от них.

— Я не буду тут спать, — прошептала Лили, но не отстранилась, даже попытки не сделала.

— Почему? Тебе жестко? — поднял он серебристую бровь. Он был уверен, что завтра сгноит себя за свое поведение, но это будет завтра.

— Нет, — она улыбнулась, а потом сделала то, что он ожидал от Лили Поттер меньше всего: она прижалась губами к его рту — несмело, но при этом настойчиво. Скорпиус от неожиданности тихо застонал, но в следующее мгновение уже по-настоящему обнял ее и по-настоящему поцеловал, проталкивая свой язык в ее покорно приоткрывшийся рот.

Все, наверное, он пропал. Рука болит? Ну, и гоблин с ней! Пусть хоть отвалится. Ведь его поцеловала Лили Поттер. И она была в его объятиях. В его постели. Он запустил руку ей под мантию, нащупывая пуговки рубашки… Она подалась к его руке, наверное, совершенно неосознанно.

Скорпиус глубоко вздохнул и чуть отстранился. Черт. Черт. Черт! Он не мог. Не мог сделать этого с ней. Вот так не мог. Здесь не мог. Сейчас. Не мог — не в смысле «не хотел или был не в состоянии». Он просто не-мог-так-поступить. Что-то не малфоевское заговорило в нем в самый ненужный момент.

— Скорпиус… — прошептала она. Но он приложил палец к ее губам, потом убрал упавшую на ее лицо прядь волос за ее маленькое ушко.

— Тише, Лили, — он почувствовал, что уже начинает привыкать к этому имени, слетающему с его губ. Так просто было произнести ее имя. — Не думаю, что нам стоит шокировать мадам Помфри. Или твоего брата. Вдруг он тоже не сможет заснуть?! Не думаю, что мой хладный труп украсит интерьер.

— Не шути так, — попросила она, садясь, когда его объятия ослабли.

— Прости, — он накрыл ее руку своей. — Но прости только за мои последние слова. В остальном я каяться не буду. Потому что…

— Тебе обязательно было это говорить, да? — Лили резко встала. — Я и не просила тебя извиняться.

Она повернулась на каблуках и выбежала в коридор, совершенно не заботясь о том, что ее могли услышать.

Малфой с силой ударил кулаком по кровати. Вот что значит — раз в жизни поступить с девушкой как рыцарь. Результат тот же, что и в случае с Империусом.

Скорпиус зло уставился в потолок, чувствуя, как колотится о грудную клетку потревоженное сердце. Как же он ненавидел больничное крыло! Здесь даже с девчонкой нормально провести время невозможно!

Глава 6. Гермиона Уизли

Мир сошел с ума. Это определенно произошло за последние три недели. Потому что, если бы еще в начале сентября ей сказали, что случится за двадцать дней в ее жизни, она бы решила, что человеку пора лечить больную голову.

Но теперь она сидела на кухне собственного дома и пыталась принять все то, что было ее жизнью после этого страшного сентября. Оборотни, которые разгуливают на свободе и размножаются со скоростью метлы Джеймса. Погибшая так глупо Джинни. Рон, ставший оборотнем и попавший в заложники Министерства. Нападение на Лили прямо в Хогсмиде. А теперь еще и сын Снейпа, полночи проведший в ее доме. Это невероятно.

Что еще может случиться? Окажется, что Волан-де-Морт жив? Что у него есть двоюродный племянник, мечтающий отомстить за родственника? Министр магии объявит, что он гоблин? Наконец, Хьюго сознается, что ему нравятся мужчины и что он тайно влюблен в дядю Билла? Чего еще ждать от мира, который сошел с ума?!

Вошел Гарри. Он провожал их странного гостя по имени Тео. Они несколько часов разрабатывали план, как освободить Рона. Правда, Тео в этом принимал довольно опосредованное участие — иногда вставлял колкие комментарии в духе Северуса Снейпа. Толку от него было не много. Пусть внешность у него была более приятной, чем у преподавателя Зелий, но характер ничуть не лучше. Хотя, если бы ее спросили, каким он ей показался, то Гермиона сказала бы — противный по сравнению с Гарри и другими ее друзьями, но приятный по сравнению с его отцом. Тео не стремился унизить своими словами, что зачастую делал Северус Снейп. Он скорее просто реагировал на окружающих в особой манере, которая, все-таки, отличалась от манеры его отца. И это Гермионе нравилось. Правда, совсем чуть-чуть.

— Гарри, где мы возьмем эльфа? — нарушила тишину Гермиона, когда друг сел напротив за стол. Он выглядел утомленным. Его бы надо отправить в постель, но разве он пойдет?

— Не вижу проблемы, — вдруг ответил Гарри, отчего Люпин даже подавился печеньем, которое в этот момент пытался проглотить.

— То есть? Ты знаешь, где достать домового эльфа? — уточнила Гермиона, решив, что друг действительно переутомился.