Гермиона беспомощно смотрела, как он уходит, ссутулив спину. Нет, она не оставит его одного.

Гермиона потеребила обручальное кольцо на пальце. Рон, как же мне быть? Что ты хотел, оставляя нас одних в этом пустом и разрушенном мире? И как мне достучаться до Гарри, как пробить стену, что он воздвиг вокруг себя?

Наверное, Рон смог бы это сделать. Значит, сможет и она.

Глава 7. Тедди Ремус Люпин

Это был странный и безумный день. Наверное, самый необыкновенный в его жизни. Даже если вспоминать тот случай, когда Мари-Виктуар поцеловала его на виду всей платформы девять и три четверти.

— Тед?

Бабушка поднялась из кресла, когда молодой человек неуверенной походкой вышел из камина. Наверное, она была немного напугана, потому что Люпин редко заявлялся без предупреждения, да еще в таком виде, словно подрался. Ну, или наткнулся на особенно пыльную стену. Или забыл причесаться.

Ах, да, ведь у него сейчас ярко-синие волосы и фиолетовые зрачки, вспомнил Тедди, улыбаясь Андромеде и делая три довольно уверенных шага.

— Тед, ты пьян?

Да, наверное, его поведение казалось бабушке странным.

— Нет, — Люпин сел, глядя на Андромеду глазами сумасшедшего. — Я не пьян, я вообще не пил. Ну, бутылку сливочного пива не стоит считать…

— Тогда объясни мне, пожалуйста, что — это? — она указала на волосы внука и его потрепанный вид. — Где ты был?

Люпин слабо улыбнулся:

— Был я много где. На работе, у Гарри, у мистера Уизли, дома…

— Тед, если ты думаешь, что я от тебя отстану, то ты глубоко ошибаешься, — бабушка сурово поджала губы. — В чем причина таких кардинальных изменений в тебе? А главное — что за странное выражение лица?

— Ба, — блаженно простонал Тедди, откидывая голову на спинку. — Не надо только меня ругать. Не порть мне лучший день в жизни…

— То есть лучший день в твоей жизни — это когда ты стал похожим на сумасшедшего фаната «Ведьмоков»?

— Бабушка, ты знаешь рок-группу «Ведьмоки»? — улыбнулся Тедди, пытаясь придать своему лицу обычное выражение. Но не получилось, да и не могло.

— Тед, не надо делать из меня древнюю старуху, помешанную на вязании, — попросила Андромеда, складывая в корзину спицы и наполовину связанный джемпер. — Ну, и что же все-таки стряслось? Мари-Виктуар накормила тебя, наконец, сносным обедом?

Люпин опять улыбнулся, глядя на бабушку. Как же ей сказать?

— Она всегда кормит меня очень вкусно, — заметил Тедди, почесывая макушку. — Просто…

— Тед, ты же знаешь, это твое любимое слово «просто» выводит меня из себя, — проворчала бабушка, садясь рядом.

— Это не мое, это Гарри…

— Да-да, это я и так знаю, но на твоего крестного я повлиять не могу, но от тебя не отступлюсь, пусть ты хоть Министром магии станешь…

— Ба, меньше надо читать книжек, — Тедди протянул руку и взял со столика «Диадему» Пруэтт. — О, нет, только не это… — простонал он, отодвигая от себя книгу. — И здесь она меня достала…

— Мари-Виктуар пригласила меня на премьеру, поэтому я должна была прочесть первоисточник, — заметила Андромеда. — И ты отклонился от темы. Что с твоими волосами? Если бы ты все еще учился в школе, я бы тебя поняла, твоя мама очень любила такие фокусы в школьные годы… Но ты уже не мальчик…

— Бабушка, — Тедди усмехнулся, — чем тебе не нравится? По-моему, стильно, а главное — выделяет меня из толпы…

— С каких пор ты решил выделяться из толпы? — изумилась Андромеда. — Ты всегда старался быть незаметным и тихим, сироткой и одиночкой… Слава Мерлину, Мари-Виктуар тебя хотя бы немного изменила… Хотя твои яркие рубашки…

Тедди посмотрел на свою кремовую рубашку, выглядывавшую из-под жилета, но промолчал.

— Надеюсь, ты не собираешься ходить в таком виде?

Люпин усмехнулся:

— Собираюсь.

Бабушка выглядела шокированной:

— Тед, что с тобой? И как долго это будет продолжаться?

— Девять месяцев, — просто ответил Тедди, — хотя нет, меньше, где-то восемь и еще чуть-чуть…

Бабушка выронила из рук книгу, которую перекладывала на столе.

— Только не говори мне, что это то, о чем я подумала…

— Откуда же я знаю, о чем ты подумала? — ухмыльнулся Тедди, вставая и подбирая «Диадему».

— Тед, перестань темнить, говори прямо!

— Я тебе прямо и сказал, — рассмеялся Люпин, обнимая бабушку и целуя в щеку. — Мари ждет ребенка.

Андромеда выдала такой поток из сочетания непроизносимых отдельно магических слов, что Тедди не смог сдержать улыбку, глядя на раскрасневшуюся бабушку.

— Это значит: я безумно рада?

— Нет, это значит, что я слишком молода, чтобы стать прабабушкой, а вы с Мари-Виктуар слишком молоды, чтобы быть родителями! — Андромеда высвободилась из рук внука и села в кресло, поджав губы. — И вы не женаты…

Люпин тоже сел, все еще блаженно улыбаясь. Он знал бабушку — она не сердилась, а просто была ошеломлена. Как и он сам.

— Почти о том же, только более эмоционально, мне сказала Мари…

— Зная твою невесту, я могу представить себе целый спектакль, — фыркнула Андромеда. — Неудивительно, что ты вывалился из моего камина с таким фигуральным выражением на лице…

— О, она просто немного… потрясена, — улыбнулся Тедди. — Она начала с того, что я испортил ее театральную карьеру, продолжила тем, что мы не женаты, а закончила на том, что даже не представляет, как мы назовем малыша!

— А ты все время молчал и только поддакивал, — покачала головой Андромеда, с осуждением глядя на внука. — Никуда ее карьера не денется, да и не ты один виноват, или Флер и Билл не объяснили девочке, откуда берутся дети?

— Ба, — рассмеялся Тедди. — Ты же знаешь, какая она эмоциональная…

— Знаю, и ее эмоции только повредят ребенку. Где-то у меня были убраны старые вещи, что мы покупали в Париже для твоей мамы, когда она родилась… Кроватку можно взять у Гарри, у Альбуса была очень милая…

— Бабушка…

— Вам стоит пожениться, иначе, боюсь, все будет как-то странно…

— Бабушка.

— Думаю, когда родится ребенок, мне придется бросить свой сад и переселиться к вам, чтобы показать, как нужно…

— Бабушка! — рассмеялся Тедди, вставая и опускаясь рядом с креслом Андромеды. — Бабушка, остановись, — он пытался перебороть смех. — Я тебя прошу, остановись…

— Кстати, а почему ты здесь? Почему не с Мари?

Люпин смущенно улыбнулся, поднимаясь с пола:

— Мари меня выгнала.

— Что?

— Она была вся в растрепанных чувствах, сказала, что поскольку я не выказал должного раскаяния по поводу того, что ей придется бросить сцену и вязать носочки, то она хочет побыть одна…

— То есть ты не обрадовался? — сердито сощурившись, спросила Андромеда.

— Обрадовался! — даже обиделся Тедди. — Мы чуть не убились, когда я вертел ее по комнате! Ты же видишь, что приключилось с моей головой… Просто это же Мари… Она сказала, что не желает, чтобы я видел ее с опухшими от слез глазами…

— Что же будет, когда она станет кругленькой и пухленькой? — нахмурилась Андромеда. — Спрячется ото всех?

Люпин лишь пожал плечами.

— Ну, и что ты сидишь? — вдруг вскрикнула бабушка.

— А что мне делать?

— Иди домой, сейчас же!

— Но, ба… — растерялся Тедди.

— Только не надо мне слов Мари-Виктуар, беременные женщины обычно очень импульсивны: что-нибудь скажут, а через три минуты уже жалеют об этом. Даю голову моего пса на отсечение, что она сейчас сидит и бьет подушку, злясь, что ты ушел…

— Я хотел еще зайти к Гарри…

— Переживет твой Гарри день без тебя, — Андромеда буквально толкала внука к камину. — До чего же вы, молодежь, глупы…

Тедди усмехнулся и покорно отправился домой.

Мари действительно злилась: она вышагивала по гостиной, пиная каждый раз диванную подушку. Когда Тедди вошел, она зло на него посмотрела — и метнула этой подушкой ему в лицо. Люпин успел поймать ее и откинуть.

— Ну, и где ты был?! У крестного?

— Нет, у бабушки, — Тед медленно подходил к девушке. — Ты же сама меня выгнала…