Некоторые погребальные урны из Южной Швеции, с острова Готланд и из Дании, были сделаны в форме круглой хижины с квадратной дверью сбоку. Иногда это настоящая крышка, подходящая к дыре в боку урны. В потолке также могло быть отверстие, имитирующее проем для выхода дыма. Урна из Стора Хаммар в Скании была раскрашена в черный и желтый цвета, чтобы сделать ее еще более похожей на круглую хижину с крытой соломой крышей, боковым входом и другими проемами вдоль стен. Правда, она не похожа на обычную модель жилого дома. Это скорее «дом мертвых», в котором хранилось тело покойного. Идея возможности сделать урны-дома пришла с юга - они известны на севере Германии, в Померании и Италии, но то, что подобный обычай распространился по территории Скандинавии, вероятно, связано с близостью этого типа предметов с представлением о «доме мертвых». Такие постройки были временными - тело лежало в них только до тех пор, пока не будет закончено очищение. Но их продолжали строить над погребальным костром на протяжении многих веков.

Изменение погребального обряда, произошедшее в эпоху бронзового века - переход от ингумации к кремации, - было довольно радикальным, хотя распространялось постепенно, довольно медленно и не было связано с появлением новых религиозных представлений. Оно началось примерно в среднем бронзовом веке, а к концу этого периода кремация распространилась по всей территории Скандинавии. В слоях периода неолита археологи иногда находят остатки сожженного погребального инвентаря, а в Стенильдгаарде, недалеко от Аарса, было обнаружено захоронение, совершенное по обряду кремации. Но это, скорее всего, исключение, а могила вполне могла принадлежать какому-то иноземцу. Огонь, однако, использовался в ритуалах, проводившихся на погребении или возле него, задолго до распространения кремации. Носители культуры одиночных могил зажигали костер в самой могиле, а в одном из обнаруженных в Норвегии погребений культуры боевых топоров немногочисленный погребальный инвентарь и кости лежали на слое золы, рассыпанном по полу погребения.

Когда кремация стала общепринятой, с сожженными костями поступали по-разному: их могли поместить в глиняную урну, деревянный ящик, металлический корабль или в маленькую каменную могилу-цисту. Иног да сооружались цисты в полную величину тела умершего. Тогда прах тонким слоем развеивали по всему полу погребения, как в Ёрнехёе (Бённеруп), или заворачивали в кусок ткани и клали в могилу, как в Лингби (Северная Ютландия). Погребальный инвентарь, как правило, не сжигали, а клали рядом с прахом (за исключением драгоценностей, которые носил умерший). Иногда использовались деревянные гробы или пепел, который захоранивали в небольшом углублении, сделанном в уже существующем кургане. В Эгтведе были найдены кремированные останки ребенка, лежащие рядом с ингумированным телом женщины в деревянном гробу. Фокс в Уэльсе также обнаружил несколько подобных погребений, в которых сожженный прах детей был положен рядом с основным захоронением, сделанным по обряду ингумации. Он предположил, что это пример человеческого жертвоприношения, которое применялось для того, чтобы освятить место или назначить попутчика для высокопоставленного умершего. Правда, более вероятно, что эти захоронения были сделаны на неком переходном этапе, когда детей кремировали, а взрослых хоронили по старым обычаям.

Кремация не сразу полностью вытеснила более ранние формы захоронения. Судя по всему, эта практика принималась постепенно, не противореча существующим религиозным представлениям. Ниже мы увидим, что наскальные изображения свидетельствуют о поклонении небесной богине и богине земли. Обожествление неба не всегда подразумевает необходимость кремации, но вполне согласуется с ней, так как в огне могли видеть символ и солнца, и молнии - двух мистических сил, связанных с небесным божеством. Адептам культа неба сожжение могло казаться вполне очевидным и приемлемым, а погребальный костер был связан с необычайно драматическим эффектом, способным соперничать с тем воздействием, которое оказывали на умы живых похороны в гробницах с галереями, ведь, сгорая, умерший таинственным образом исчезал из мира живых. Эти люди уже были знакомы со священным огнем, правда, мы не знаем, существовал ли в то время вид жертвоприношений, связанный со сжиганием жертв, хотя было бы странным, если бы он не практиковался в общинах ранних земледельцев. Распространение кремации было связано с появлением нового символизма. Иногда уже ближе к концу бронзового века вместе с прахом умершего в погребальную урну клали крылья птиц, а в Дании в некоторых из них встречаются останки галок, ворон и грачей. О том, с чем это могло быть связано, будет сказано ниже.

Связь между погребальными обрядами бронзового века и наскальными изображениями прослеживается в уникальном захоронении, найденном в Бредарёре, недалеко от Кивика (провинция Скания). На восьми камнях, из которых состоят стены погребения, были обнаружены впечатляющие и загадочные рисунки. Могила находится внутри огромного кургана (диаметр - 75 метров). Это захоронение было найдено, когда в 1748 году двое крестьян, которые брали из кургана камни, добрались до карнизного камня цисты. Когда они поняли, что попали в древнее погребение, они ночью отправились туда искать сокровища и так старательно уничтожили памятник, что до нас дошли только изображения. Сами камни были сильно повреждены, а один из них исчез, поэтому нам приходится опираться на зарисовки, сделанные еще в XVIII-XIX веках.

Несмотря на свою печальную историю, это захоронение остается одним из важнейших памятников эпохи бронзового века на территории Европы. Найденные там рисунки можно сравнить с другими выдающимися предметами изобразительного искусства, в частности с украшениями саркофага из Хагия-Триада на Крите, сделанном в 1400 году до н. э. в эпоху поздней минойской культуры. На этих рисунках показаны ритуалы, связанные с покойным, изображенным стоящим перед своей гробницей. Живые жертвуют быка, делают возлияния, приносят подношения. Вся эта процессия движется под звуки флейты. Сцены из Швеции сильно отличаются от критских как по стилю, так и трактовкой происходящих событий, но предметы, изображенные на этих двух рисунках, и их сюжеты очень похожи.

На камнях 7 и 8 из Бредарёра изображены процессии людей, несущих луры - длинные духовые инструменты, трубы, которые, как известно, использовались в Скандинавии на протяжении бронзового века. Другие держат два омегаобразных предмета, являющихся, возможно, планами гробниц или ограждений. Некоторые исследователи считают, что это символы плодородия, олицетворяющие как утробу, так и закругленное пространство могилы внутри кургана с узким входом. В другой процессии участвуют мужчины и женщины в длинных одеяниях. У них странные вытянутые головы, - возможно, на них надеты маски птиц. Они подходят к алтарю или котлу, видимо, для того, чтобы исполнить какой-то ритуал жертвоприношения. На камне 7 изображен мужчина, стоящий перед такой же процессией, его руки подняты для моления. Другой человек едет на колеснице, в которую запряжены две лошади, смотрящие друг на друга. Возможно, это как-то связано с состязаниями, организованными в честь умершего. На странной сцене, изображенной на камне 8, два человека, помещенные в полукруг, держатся за веревки или какие-то предметы, подвешенные к столбу, расположенному в центре этого полукруга. Согласно наиболее интересной точке зрения, перед нами церемония добы вания священного огня, но это предположение ничем не подтверждается.

Рис. 7. Плита 8 из погребения в Кивике, Скания, после реставрации. Исторический музей, Стокгольм

Большая рыба с камня 7 может символизировать воду или море, а также олицетворять погребальную тризну. Несмотря на то что исследователи предлагали самые различные объяснения этих рисунков, можно предположить, что изображения на камнях 7 и 8 связаны с погребальными ритуалами, как и в Хагия-Триада. Оба памятника принадлежат примерно к одному и тому же времени, хотя отсутствие контекста и содержимого захоронения сильно затрудняют датировку. Однако у нас нет никаких оснований искать прямые связи между ними.