Он потянулся к пластмассовому фонарю в виде тыквы с прорезями для глаз, рта и носа, скалившемуся в углу стола, вытащил из-под него батончик «сникерс».

– Давай, давай… – Запустил пальцы в черные волосы, ожидая, когда с ним заговорит машина, услышав наконец отчаянный вопль тревоги. – Будь я проклят, – пробормотал Томми, и пальцы снова проворно забегали по клавиатуре.

– Отыскал что-нибудь? – В дверях стоял Магоцци в наброшенной на плечи потертой кожаной куртке.

Томми, не сводя глаз с экрана, только махнул рукой, приглашая войти:

– Смотри, Лео. Я нарыл какую-то жуткую чертовщину на «Манкиренч».

Когда Фридмен с Маклареном ворвались в каюту капитана Магнуссона, старик уже открыл скользящую дверцу, за которой, оказывается, располагался не шкаф, а личный туалет, и пятился назад. Шезлонг подсек его под коленки, он упал в него с вытаращенными глазами, быстро и шумно выдыхая воздух. Макларен бросился к нему, пока Фридмен заглядывал в дверцу.

Необычайно маленькое помещение, где все сведено к минимальным размерам, как на любом судне. Крошечная стальная раковина, крошечное зеркальце, душевая кабина, где Фридмен с трудом поместился бы. Полноценные лишь унитаз и сидевший на нем мужчина в костюме, обнаженный ниже пояса; штаны спущены до щиколоток, толстые колени широко расставлены, полы рубашки болтаются на тощих бедрах. Голова запрокинута к стенке, как бы ища опоры. Но тут произошло кровавое убийство. Из пулевого отверстия во лбу вытекла кровь, разлилась вдоль крыльев носа, заполнила глубокие морщины у рта, стекла на шею, запачкала белый воротник.

Фридмен повидал достаточно застреленных, чтобы заключить, что мужчина умер не сразу. Судя по количеству вылившейся из относительно небольшого отверстия крови, сердце после выстрела еще билось какое-то время.

Он отступил в сторону, позволяя Макларену заглянуть в узкую дверь.

– Боже святый, – задохнулся ирландец. – Глазам своим не верю. Капитан, когда вы сюда заходили в последний раз?

Магнуссон посмотрел на него из шезлонга, не переставая моргать.

– Ох, господи… М-м-м, по-моему, вчера. Нет, постойте, вчера мы не выходили. Позавчера, должно быть.

Полицейские оглянулись на мертвеца.

– Кровь засохла, – заметил Фридмен. – Убийство совершено до осмотра.

– Значит, он уже был здесь, когда мы осматривали каюты.

Большая голова Фридмена мрачно качнулась.

– Тем хуже.

Магоцци с Эспинозой, одинаково озадаченные, приникли к компьютерному монитору.

– Невероятно, – вымолвил Томми. – В жизни не видал такого «брандмауэра».[35]

– И ничего нельзя откопать?

– За последние десять лет все, что хочешь: налоговые декларации, медицинские карты, финансовые счета… Черт возьми, почти можно сказать, когда каждый из них испражнялся. А до того полный провал. – Томми безнадежно откинулся на спинку стула. – Никаких сведений ни о работе, ни об учебе, нет даже свидетельств о рождении. По любым практическим рассуждениям, десять лет назад никого из них на свете не было.

– Невозможно.

– Очевидно. По первому побуждению я бы сказал, они сами себя уничтожили.

– Это возможно?

Томми пожал плечами, вытащил из вскрытой пачки пару картофельных чипсов, сунул в рот.

– Теоретически можно. Нынче почти все в компьютерах. Из компьютеров можно выбросить данные. Хоть не так просто, как кажется. Обычный хакер открывает ноутбук, стирает свою историю. Но надо обладать незаурядным талантом, чтобы пробиться через защиту, особенно федеральную, установленную, скажем, внутренней налоговой службой или администрацией социального обеспечения. Это нереально, я тебе говорю.

Магоцци хмыкнул.

– Программа защиты свидетелей?

– Ни в коем случае. У тамошних болванов не хватит ума. Я их и во сне раскушу. Для такого дела программа защиты свидетелей должна была нанять самих умельцев из «Манкиренч».

Магоцци поскреб отросшую за день щетину на подбородке, нащупав новую морщину.

– Значит, сменили имена, фамилии, сочинили новые биографии…

Томми сунул в рот новую порцию чипсов.

– Разумно. Зачем еще брать такие фамилии, как Родраннер или Харлей Дэвидсон? Вопрос на сто долларов заключается в том, для чего пятеро обыкновенных людей так старались полностью уничтожить свое прошлое?

Об этом Магоцци даже не успел подумать.

– Из-за какого-то преступления.

– И я так думаю. Возможно, они заслуживают больше внимания, чем тебе кажется.

Магоцци автоматически потянулся за чипсами. Жирные хлопья оказались во рту, прежде чем он сообразил, что делает. Боже, как вкусно.

– Шайка из пяти серийных убийц? Нам крупно повезло, старик. На выручку от продажи авторских прав на киносценарий можно будет купить всю Японию.

– Угу. Может, они банки грабили или занимались международным терроризмом. Десять лет назад поняли, что наступает компьютерная революция, решили зарабатывать на программном обеспечении.

– Правильно. – Магоцци протер глаза, стараясь утихомирить усиливавшуюся головную боль. – Мы в тупике?

– Не обязательно. – Томми покрутил головой, разминая шею. – Можно еще кое-что попробовать, и, даже если ничего не выйдет, компьютеризация в принципе пока не полная. За каждым все равно тянется куча бумаг, только надо жить на свете достаточно долго, чтобы вспомнить, где искать. Дело затянется. Хочешь, чтобы я занялся?

– Всем сердцем. – Магоцци отвернулся от дьявольских чипсов, направился к двери. – Кстати, как у них там с финансами? Пойдут ко дну, если не выпустят игру на рынок?

Томми взглянул на него, как на слабоумного:

– Шутишь? В прошлом году заработали десять миллионов, и не в первый раз. Минимальный чистый доход каждого партнера составляет… – он вытащил из-под коробки с чипсами листок и заглянул в него, – четыре миллиона. Это сведения об Энни Белински. Не поверишь, сколько она выкидывает на одежду.

Магоцци вытаращил глаза:

– Значит, они богатые?

– Ну… да. – Запищал сотовый телефон, Томми начал копаться в куче принтерных распечаток. – Черт возьми, куда он подевался?..

– Это мой, – сказал Магоцци, вытаскивая из пиджачного кармана мобильник. – Сбрось мне на жесткий диск все, что откопаешь, Томми. И между делом всесторонне разберись с разрешением Грейс Макбрайд на ношение оружия. – Он нажал кнопку. – Магоцци слушает.

Наблюдая за ним, Томми увидел, как от лица детектива вдруг отхлынула кровь, и в следующую секунду тот вылетел в дверь.

20

Городок Калумет в штате Висконсин впервые удостоился пристального внимания средств массовой информации, когда тыква весом шестьсот пятьдесят семь фунтов, отправленная Элтоном Гербером на конкурс 1993 года, выпала из кузова грузовика. Но и тогда они проглядели истинную историю.

Телевизионные новости иронически освещали событие, в котором пострадала только тыква, и ни один репортер не сопоставил его с пулей, которую через две недели Элтон Гербер пустил себе в рот. Первый приз в том году составлял пятнадцать тысяч долларов, которых ему вполне хватило бы на погашение закладной на ферму, причем он обязательно выиграл бы, нет сомнений. Ближайшая соперница его тыквы весила всего-навсего пятьсот тридцать фунтов.

Совсем не смешная история, думал шериф Майкл Холлоран. Скорее, «американская трагедия», суть которой не поняли средства массовой информации. И на этот раз тоже.

Он почти не слышал гула роторных винтов где-то поблизости. Уже привык к новым вертолетам, к фургонам со спутниковыми тарелками на крышах, разъезжающим по улицам его городка, пугая или раздражая каждого прохожего, реагирующего на звуковую сигнализацию; привык к толпам репортеров на лестницах, подкарауливающих заместителей шерифа, которые старались поскорей добежать до машины.

Согласно заключению патологоанатома, производившего вскрытие, смерть Джона и Мэри Клейнфельдт наступила между полуночью и часом ночи. Через восемь часов это стало главной новостью на каждом висконсинском канале, «трагедией в небольшом городке, где пожилые богобоязненные супруги были зверски убиты в храме во время молитвы».