В свою очередь, сам Арутюнов, трудившийся вместе со звукооператором Игорем Новиковым еще в первом составе «Воскресения», пытался максимально модернизировать аппаратурно-технический арсенал группы. Профессиональный звукоинженер, Арутюнов работал на телевидении ассистентом звукооператора, а все остальное время мастерил колонки - в небольшой комнате, расположенной внутри комбината общества слепых. Во время репетиций Арутюнов тщательно берег уши, обвязывая голову шарфом. «Вы играете, как зайцы на барабанах», - говорил он музыкантам, но при этом делал все возможное, чтобы на концертах его любимцы звучали по-человечески. Именно благодаря Арутюнову оказалось возможным технически осуществить запись следующего альбома.

Константин Никольский.

Михаил Шевяков, Александр Арутюнов, Константин Никольский.

Такие мысли возникали у «Воскресения» уже давно, но, как говорится, было негде. Кутиков ушел из ГИТИСа, студии на телевидении были забиты «профессионалами». И хотя Арутюнов знал там всех и каждого, самодеятельному ансамблю проникнуть туда было невозможно. В конце концов Никольский спросил у Арутюнова: «Можем мы записаться прямо в подвале?»

Так весной 81-го года «Воскресение» временно окопалось в недрах подготовительного факультета Института международных отношений. Фактически это было бомбоубежище, или, говоря современным языком, «бункер». Две комнаты, пол в которых был залит водой, казались в тот момент даром судьбы. В роли спонсора-мецената выступил комендант здания по имени Шамиль - романтичный молодой человек с высшим образованием, мечтательными глазами и неземной любовью к Led Zeppelin и шашлыкам. Симпатизируя «Воскресению», Шамиль достал где-то огромный кусок ватина, которым тут же были обиты стены комнат - для лучшей звукоизоляции. Затем из помещения выкачали воду, убрали мусор, установили аппаратуру и начали репетировать.

Это было непросто, но в течение недели Арутюнову удалось переоборудовать две затопленные водой комнаты в мини-студию. Из реек, обтянутых одеялами, общими усилиями был сооружен вигвам для барабанов. Рядом были установлены самопальные мониторы - без «пищалок», со среднечастотными излучателями, запакованными в свежевыкрашенный фанерный каркас. С телевидения умыкнули два репортерских магнитофона Nagra и микрофоны Bayer. «Автограф» одолжил концертный пульт - в принципе не предназначенный для записи, но все же...

Алексей Романов.

После бессонной ночи в подвале МГИМО, 1981 год

«Я настолько выдохся, собирая эту студию, что даже не успел переключиться с инженерной работы на звукорежиссерскую, - вспоминает Арутюнов. - Необходима была пауза, которую музыканты мне не дали. Увидев, что весь этот металлолом внезапно заработал, они загорелись идеей записи».

Подготовка к созданию альбома велась уже не один месяц. В первую очередь до неузнаваемости были изменены аранжировки и звучание трех старых композиций: «Я привык бродить один», «Кто виноват» и «В жизни, как в темной чаще». Последнюю из этих песен музыканты стали играть на тон ниже, Романов пел ее более жестко и энергично, и композиция приобрела совсем иной характер. В двух других песнях резко возросла роль соло-гитары, партии которой были решены в рамках европейской блюзовой стилистики - с минимальным применением педалей и эффектов. 

Заглавная композиция под названием «Воскресение» была написана Никольским и датировалась 78-79 годами. С нее, как правило, начинались концерты, и на альбоме она шла первой. Еще три песни: хард-роковая «Мчится поезд», лирическая «Я ни разу за морем не был» и блюз «В моей душе осадок зла» - были сочинены за несколько недель до записи. Также в альбом вошло несколько реггей-номеров - в частности, «Один взгляд назад» из репертуара Никольского-Сапунова. Никольский к тому моменту переболел Сантаной и не на шутку увлекся Dire Straits, у которых ритм в ряде композиций также обозначался с помощью реггей. Композицию «По дороге разочарований» написал Леша Романов.

«У меня в голове постоянно вертелось что-то ямайское - Марли, Boney М и тому подобное, - вспоминает он. - Приходя на репетиции к друзьям из других групп, я уговаривал их поиграть реггей, а сам пытался петь дурным голосом нечто похожее на первоисточник».

Эмоциональное содержание песен осталось прежним - преимущественно пессимистичные, они посвящались не абстрактно неправильному порядку вещей во Вселенной, а конкретной неразберихе в душе почти каждого молодого человека. Неудивительно, что со временем лирический герой композиций «Воскресения» стал ассоциироваться с усредненным образом русского рокера - лохматого парня с гитарой, занятого невеселыми думами и глобальными размышлениями на извечную тему «Кто виноват».

Альбом создавался в течение четырех суток. Работать приходилось по ночам. Днем в институте шли экзамены, на входе и выходе стояли кордоны строгих комсомольцев, охранявших списки абитуриентов. Вечером записываться тоже было нельзя, поскольку невдалеке от здания проходил метромост через Москву-реку и после каждого промчавшегося поезда в подвале трясся пол и начинались электрические наводки. Но даже ночью музыканты сталкивались с массой неудобств. В комнате стояла ужасная духота, окон и вентиляции не было, и Сапунов с Шевяковым прописывали свои партии полуобнаженными.

Романов вспоминает, что, когда акустическая гитара записывалась одновременно с ритм-секцией, ему приходилось уходить в дальний угол комнаты и закутываться с головой в драповое пальто - чтобы бас с барабанами не лезли в уши. При этом на гитаре приходилось играть так, словно заряжаешь фотопленку - в полной темноте. 

Альбом делался в два наложения - на инструментальную фонограмму писались вокал и соло-гитара, а в нескольких вещах сверху добавлялось еще одно гитарное соло Никольского, причем звук снимался не с гитары, а с мониторов. Беда всей сессии заключалась в том, что звук в мониторах кардинальным образом отличался от звука в наушниках у Арутюнова.

Аппаратная была отделена от основной комнаты коридором, и связь осуществлялась только в одну сторону - на уровне сигналов «мотор!», что вносило в процесс дополнительную нервозность.

После того, как запись была закончена, музыканты прослушали альбом на среднечастотных мониторах, остались довольны звуком и, посчитав дело сделанным, с чистым сердцем разошлись по домам.

Однако уже на следующий день нагрянула беда. Когда Арутюнов с Никольским приехали на телевидение осуществлять монтаж, они ужаснулись: на выверенной стационарной аппаратуре пленка шипела, тарелки били по ушам, а вокал оказался попросту завален.

Это был акустический обман среднечастотных мониторов, приведший к диспропорции звука по всему спектру частот. «Воскресение» оказалось еще одной жертвой нестандартных линейных характеристик - в одном ряду с сотнями рок-групп, обманутых в стенах студий хрустальным звучанием сверхизысканных мониторов.

Но Арутюнову все-таки удалось спасти эту запись. На пленке ORWO он сделал скорректированный моно-вариант, добавив при помощи эквалайзера «низы» на вокал и по возможности опустив высокие частоты. В таком сверхдоработанном виде пленка пошла в народ - если не учитывать вариант с псевдостереофоническим звучанием, который неудачно попытались сделать спустя несколько месяцев на одной из радиостанций.

Сам оригинал альбома имел впоследствии славную и боевую историю. Спустя два года в рамках масштабной антироковой кампании стараниями правоохранительных органов было раскручено нашумевшее «дело «Воскресения». Группе ставилась в вину «частнопредпринимательская деятельность» - в частности, проведение концертов и распространение магнитофонных записей. В результате Романов угодил в Бутырскую тюрьму, а у Арутюнова дома и на телевидении произвели обыск. Мастер-ленты обоих альбомов «Воскресения» были конфискованы и оказались запертыми в сейфах областного управления внутренних дел на улице Белинского.