Надвигалось что-то неизбежное. Среди ночного мрака возникло пламя.

Святое Восточное королевство увидело Саламандру.

Она появилась на щите, который несли два огромных варвара. Ее обтягивала гладкая золотистая туника, скрепленная рубином невероятных размеров. Голову ее украшал бриллиантовый венец. Она была прекрасна. Ее руки, тонкая шея и голые ноги в усыпанных жемчугом сандалиях, казалось, были покрыты золотой пылью. Может быть, звездной пылью? Глаза ее светились, и во взгляде отражалось раскаленное бесконечное пространство.

Вот такой она и предстала перед глазами присутствующих, возвышаясь над полем, хоругвями с изображением Тау и флагами Терваганта: можно было подумать, что это Астарта. И установившаяся в пустыне тишина дышала почтением к ней; можно было слышать, как крался где-то шакал. Преподобный де Фамагуст знал: свершилось непоправимое. Судьба Анти-Земли никогда не будет походить на судьбу Земли, как и святая эльмов Саламандра на прежнюю Саламандру.

Какое-то ничтожно малое мгновение люди видели свет ее широко раскрытых, почти без роговицы, глаз, где поднимались волны и тонули звезды. У кого-то в руке лопнул стеклянный кубок.

Два астронавта

На рассвете не сомкнувшего ночью глаз Жильбера встревожили глухие удары в дверь Дворца великих раввинов. Во дворце никого не было: все слуги сбежали, они что-то почувствовали…

Принц сам спустился открыть двери и лицом к лицу столкнулся с Конрадом Монферратским.

Конрад вошел в зал, где в водной глади окруженного лилиями бассейна отражались розовые свечи. Он увидел отделанные золотом, слоновой костью и перламутром стены, гобелены с крупным рисунком, вдохнул сладкий запах курильниц. Он начинал понимать Жильбера и, взмахнув рукой, как бы сбросил с себя чары.

— Вы, Дест, принадлежите к классу исследователей — разведчиков А 909. Вы заблудились на этой планете, и от вас не поступали донесения. Остальное я не желаю знать. Я пришел предупредить, что вскоре сюда явится стража Ордена Храма, чтобы арестовать вас. Приказ короля.

— Да, я — Дест, — ответил Жильбер. — По крайней мере я пытаюсь убедить себя, что всегда был Дестом, бывшим учеником школы в Шармионе и астронавтом второго класса. Но я действительно больше не знаю ничего. Все путается у меня в голове. Эта проклятая планета сильнее меня. Во всяком случае, спасибо, что предупредили меня.

— Я не могу поверить, — сказал Конрад, — что вы и в самом деле предали.

Жильбер побледнел:

— Так, значит, на Земле меня считают предателем?

— Мы ничего не знали о вас… Существует определенный порядок межзвездной службы: вы можете быть только мертвым или пленником, а раз это не так, то предателем.

Жильбер неуверенно провел рукой по лбу:

— Меня, наверное, изолировали, — сказал он.

— Только не в этой системе. Электронный мозг ваших станций продолжал передавать сообщения. Мы держали под контролем ваш центральный пост и должны были найти там какие-либо указания, программу перелетов с места на место. Ничего не было.

— Господи! — вздохнул Жильбер. — Я не отдавал себе отчета. Я… Как вы хотите, чтобы я действовал? Для меня это был обыкновенный полет. Я составил бы мои донесения по возвращении. А тот день походил на другие…

— Вы оставались на Анти-Земле в течение месяцев и не пытались связаться с нами?

— Каким способом? Вначале я пытался, но моя ракета исчезла со всем оборудованием. И потом, поверьте, здесь время имеет, если хотите, другое измерение, нежели на Земле.

— Как и везде. Вы в первый раз облетали Анти-Землю?

Жильбер Дест застыл, будто пораженный молнией. А затем признался:

— Конечно же, нет. Сейчас я понимаю, что все началось с момента ее открытия. Это какое-то колдовство, какая-то сила, которая подчиняет себе. Атмосфера Земли является такой стерильной, что мы не знаем слово «яд». Нас, по-видимому, предостерегают: это когда-то существовало на Земле, и оно будет всегда! Другие планеты, которые я посещал, были странными мирами, не так ли? В Анти-Земле необыкновенно то, что это Земля. Понимаешь это и теряешь осторожность…

— Вы попали в самую опасную ловушку, — сказал Конрад. — Совет Свободных Светил, несомненно, примет во внимание это обстоятельство. Возможно, что в далеком прошлом наша планета тоже обладала этими необыкновенными чарами. В конце концов ничего не потеряно, потому что я снова нашел вас. Но мне необходимо все знать.

— Спрашивайте, я отвечу вам.

— Объясните мне сначала ваше превращение: я был готов ко всему, но никак не надеялся обнаружить разведчика-исследователя Деста в доспехах и с бластером на ристалище турнира. Вы скажете, конечно же, что меня зовут Конрадом Монферратским, но эта маскировка была подготовлена на Земле. А как вы стали Жильбером Трипольским?

— Но я и есть Жильбер Трипольский! — ответил Дест. — Как это стало возможным? Я не знаю. Теория бесконечности миров… Наверное, высадившись на Анти-Земле, мы переносимся в параллельный мир, немного сдвигаемся во Времени… Что такое 2000 лет по сравнению с Космосом? Наверняка, в прошлом на Земле жил какой-нибудь Жильбер Д'Эст — только одному Богу известно, откуда он пришел… Игра неких чар или точное повторение событий в соответствии с детерминизмом, я не знаю. Все узнали меня тут, некоторые не без задней мысли…

— Даже принцесса Анна де Лузиньян?

— У нее были кое-какие сомнения, но скорее в благоприятном смысле: она не любила настоящего Жильбера.

— Итак, вы высадились на планету, люди подумали, что узнали вас, вы стали жертвой обстоятельств и привыкли к вашей роли.

— Невероятно. Говоря о недостатках и порывах «другого», я думаю, что обладаю ими всеми. Монферрат, а если я признаюсь вам и скажу непростительные слова, после чего вы никогда не захотите пожать мне руки? Так вот, я чувствую здесь себя лучше, чем на Земле!

— Что это значит?

— Что я ваш враг? Конечно же, нет. Нас связывают более крепкие узы, чем необходимость приспособления к этим условиям. Но дело вот в чем: я не хочу возвращаться на Землю. Я никогда не обрету того, что знаю и хочу отныне! Пускай меня оставят на этой жестокой, грубой, новой планете, где каждое чувство и каждое слово имеет свой вес… в ее жаре, запахе, в ее грязи, среди этих людей, которые не знают, что их шарик странствует в межзвездном пространстве с разреженными глазами… я стану счастливым, я умру здесь счастливым.

— Вы, наверное, забыли о вашей миссии и опасности, которым подвергается Метагалактика?

— У меня больше общего с Ги де Лузиньяном и даже с Сафарусом, чем с этими людьми с Акруса… А что вы хотите? Это один из недостатков подготовки разведчиков: мы являемся ужасными индивидуалистами. Мы в одиночестве проводим годы на кораблях-станциях или на выжженных, обледенелых, пустынных планетах, где жизнь иногда приобретает такие странные формы, что потрясает нас. Мы должны все перенести, ко всему привыкнуть… А потом однажды мы приземляемся на насыщенной живительными соками планете, которую мы готовы признать нашей родиной. Все тут наше: от сильнодействующего запаха русел пересохших рек, где бродят львы, до медового запаха апельсиновых рощ, до стали хорошего клинка… и до сока граната в поцелуе… Вы хотите, чтобы я выдержал? Разве это в силах человека? О! Я ничего не знаю, я не силен в теоретических дискуссиях!

— Вы хотите остаться на Анти-Земле? Наверное, вы и останетесь тут, если будете ждать своего ареста! И, возможно, вместе с вами останусь я.

— Если вы боитесь этого, — сказал Жильбер, бросая затуманенный взгляд на водяные часы, — знайте, опасность невелика. Это за ней придут сюда тамплиеры Монферратского… О, простите!

— Ничего. За ней, говорите? Саламандрой?

— Да. Она ничего не боится.

— Где она?

— Ушла…

Дест произнес это почти равнодушно. Монферрат осмотрелся и заметил беспорядок, который царил во дворце: какая-то дверь была открыта настежь. Над кроватью, затянутой горностаевыми мехами, качался на золотых цепях ночник. На ковре валялись кинжал, надушенные ароматическими веществами перчатки, ожерелье. В бассейне тихо бил фонтанчик. Впервые Конрад увидел, что лицо Деста представляет собой восковую маску с фиолетовыми веками.