Анастасия Белокурова ЗА СПИЧКАМИ...

"Пределы контроля" (США — Испания — Япония, 2009, режиссер — Джим Джармуш, в ролях — Исаак де Банколе, Тильда Суинтон, Билл Мюррей, Гаэль Гарсия Берналь, Джон Херт, Флоан Анка, Йоки Кудо, Луис Тосар, Оскар Хаэнада, Пас Де Ля Уэрта).

Всё не туда,

Всегда не в ту даль

Многие стремятся,

И Джим — он тоже такой.

Новелла Матвеева

В аэропорту серьёзный негр в дорогом костюме (Исаак де Банколе) получает загадочное задание от мудрого негра, говорящего по-испански. Суть задания — полететь в Испанию и найти там человека со скрипкой. И это только начало. Череда странных людей будут передавать негру инструкции в спичечных коробках. Бумажные клочки негр будет съедать с завидным упорством. И запивать двумя эспрессо в разных чашках — таков его жизненный стиль. От города к городу, от посёлка к посёлку связные приведут героя к самой сути его предназначения. Несколько раз прозвучат ключевые для понимания происходящего фразы: "Реальность — это цепь случайностей", "Вселенная не имеет центра и краёв", и совсем уж сакраментальное — "Если ты считаешь себя лучше других, сходи на кладбище. Там ты поймёшь, что такое жизнь". Между делом негр будет практиковать тай-чи, ходить в музей постмодернистского искусства, долго и неподвижно сидеть в гостиничных номерах с видом человека, знающего о жизни куда больше, чем все мы. Задание будет выполнено. В финале негр сменит костюм на спортивные шмотки и уйдёт в никуда.

Новое творение Джима Джармуша очень похоже на испанский сапожок. Чем ближе чернокожий герой к цели своего путешествия, тем теснее сжимается мир вокруг ни в чём не виноватого зрителя. Не сбежать с сеанса через пятнадцать минут после начала не даёт разве что потрясающая камера Кристофера Дойла — единственное, что хоть как-то оправдывает бессмысленный бред воспалённого сознания бывшего ученика Николаса Рэя. А ведь голливудский мэтр пытался учить Джима писать сценарии, объяснял панкующему молодому человеку, что в фильме должен быть сюжет. Парень решил не следовать советам старших и погнался за собственным стилем. Поначалу всё получалось. Затем стремительно покатилось в тартарары. Но если еще предыдущая картина Джармуша "Сломанные цветы" благодаря внутреннему надрыву игры Билла Мюррея и правильной простоте вызывали стойкую симпатию, то "Пределы контроля" наглядно объяснили — на данный момент о серьёзном отношении к Джармушу можно просто забыть. И этот человек, представьте себе, смотрел в своё время в Синематеке индийские и китайские фильмы! Куда ушли те времена?

Безусловно, найдутся и те, кто в наивном детском восторге, памятуя о том, что Джармуш — режиссёр для интеллектуалов, станут искать в этой назойливой и беспросветно скучной метафоре скрытые смыслы. Но их там нет. Ложная многозначительность, свойственная подростковому сознанию, а не мироощущению зрелого режиссёра, в данном контексте бронебойна, как песни Манагера. "Пределы контроля" — это всё тот же джармушевский "Мертвец", только в несколько раз хуже. И без Джонни Деппа, что хуже вдвойне.

И если у какого-нибудь Дэвида Линча банальнейшая из всех фраз, придуманных человечеством, — "Бриллианты — лучшие друзья девушек" заиграла бы спектром новых, инфернальных прочтений, у Джармуша её умудряются произнести с умным видом целых два (!) раза. Грамотный продюсер настоял бы ввести в этих фрагментах бледный призрак Мерилин Монро, тянущийся нервной рукой к спичечному коробку со сверкающими камушками, но перед теми, кто рулил процессом в "Пределах контроля", стояли совсем иные задачи.

Что это? Кризис большого художника, или кино для себя, вещь в себе, за которую еще можно и получить какие-то деньги? Ведь давно уже Джармуша нельзя назвать "независимым". Он и сам открещивается от подобных определений. И если бы профессия кинооборзевателя не требовала хотя бы попытки вникнуть в мотив внутренних переживаний, пусть даже слегка съехавшего с катушек автора, то все оттенки и нюансы духовного трипа серьёзного негра следовало сразу же забыть как страшный сон. Пусть читатель не сочтёт за неполиткорректный ход то, что автор этой статьи называет героя простым и понятным словом "негр". В титрах немногословный персонаж Исаака де Банколе обозначен как "Одинокий мужчина". Человек без имени. Но если бы речь шла о другом герое куда более важных и нужных фильмов, снятых на соседней с Испанией земле, мы бы сказали Джармушу большое человеческое спасибо.

Чем ближе мир приближается к своему закономерному концу (ваше слово, товарищ Эммерих!), тем страшнее и безысходнее становится смотреть современное кино. А "новый" Джармуш в очередной раз доказал, что в настоящей реальности всё давно вышло из-под контроля. И здесь придётся в кои-то веки согласиться с американской критикессой Паулиной Кейл, однажды обозвавшей джармушевский стиль "убийственной апатией". В данном случае мы посмотрели "Пределы контроля". Другими словами, последовали совету режиссёра и сходили на кладбище. И очень хорошо уяснили себе, что такое жизнь.

Наталия Стяжкина ПРИ РЕКАХ ВАВИЛОНА

"При реках Вавилона, там сидели мы и плакали, когда вспоминали о Сионе…"

В уходящем году, когда деревья только-только стали покрываться легкой позолотой, не стало удивительного человека, насельника Свято-Троице-Сергиевой Лавры, заслуженного профессора Московских Духовных Академии и Семинарии, легендарного регента и композитора архимандрита Матфея (Мормыля). О нем скорбели все, кто знал его. А его знали, по крайней мере, слышали — все, кто хоть раз был на службе в Лавре. Ушел воистину прекрасный человек. И с ним ушла еще одна веха великой эпохи. Не только эпохи в истории церковной музыки, а драгоценной эпохи торжества человеческого духа, стояния в вере, беззаветного искреннего служения Русской Церкви и Отчизне. (Какими нелепыми, несуразно громкими кажутся эти слова: "стояние", "служение", "великая эпоха", "торжество человеческого духа" рядом с тобой, отче, таким живым в нашей памяти, вовсе не монументальным. Только оттого, что ты — в истории, и история уже в тебе — только от этого не решаемся мы опускать сих истинных словесных атрибутов эпохальной героики.)

Ты, дорогой наш батюшка, научил нас своей судьбой, своей жизнью — жаркой Любовью к Богу и людям, увидеть, распознать свою бесконечно сложную и бесконечно прекрасную эпоху. Узнать и полюбить тех, кто был рядом с тобой, кто взрастил и воспитал тебя. Понять ту породу, ту стать — достойную и смиренную, что сделала тебя настоящим монахом и великим регентом.

Где же те, достойные и смиренные, пребывают? Кто они?

Конечно, первые — род: семья. Родившись в 37-м, ты уже не застал обоих дедушек, погибших за веру. Во время войны был мальчиком, видел и запомнил слезы и молитвы овдовевшей матери и бабушки, потерявшей, кроме мужа, ещё четырёх сыновей. Это они, безграмотные казачки — первые! научили тебя любить и понимать Церковь и богослужение, уметь слушать музыку, быть милостивым и внимательным к людям.