— А что надо делать? — откровенно спросил Цмип.

Слад осекся и некоторое время напряженно молчал. Потом он встал, извлек откуда-то еще один красный брусок-сосуд и резко выпил влаги. Затем он снова сел, переплел свои пальцы, посмотрел рямо в глаза Цмипу и негромко сказал:

— Убть Членса.

— Что?!.. — изумился Цмип.

— Тише! — строго приказал Слад. — Это — не шутка. Ты впервые слышишь это имя, его никто не знает, кроме предъявленных и… казуаров, наверное, но они уже забыли, да им и все равно, их все это устраивает, хотя… Если бы казуары перешли на нашу сторону! — вдруг он вскричал почти маниакально.

— Кого убить? — переспросил Цмип. — Член… са… Так? Кто это?

— Тише! — вновь приказал Слад, моментально овладев собой. — Да, ты правильно это произнес. Членса. Член-са. Это — Его истинное имя.

— А кто он?

— А ты еще не понял?

— Откуда же?

жжжна, ты же разучился читать мысли!.. Звеязд!..

— Не совсем, — тихо сказал Цмип. — Это — Богж?

— Да! Конечно! Богж, или ж Бог, кому как нравится… Тебе же казуар рассказывал!.. Короче, Творец всей этой поебени… Извини. я снова перешел на этрусский.

— Все верно, — сказал Цмип. — Богж… Предъявленные, явленные и неявленные… Но я тогда подумал, что это все — казуарский бред. Так его зовут "Членс"?

— Ну да! — обрадовался Слад. — Только никому ни слова…

— За кого ты меня принимаешь! — оскорбился Цмип. — Слушай, почему это мне сейчас кажется, что я состою из воздушных приятных пылинок, а ты сверкаешь предо мной, словно какой-то святой волшебный закат?

— Это влага начала действовать. Но это ерунда. Нам надо убить Членса!

— Зачем? — тут же вырвалось у Цмипа.

— Жжжна! Думай, прежде чем что-то произносить! Ты не догадываешься?

— Нет.

— Ну… какое твое самое большое желание?

— Быть таким же запредельно обычным, как жочемук, таким же тупым, как Яж, таким же сильным, как я… Я… Стоп, а кто ж тогда я? Значит, я…

Бездонная печаль нахлынула на Цмипа. Звезд, звеязд, Цмипкс, Цмипк, Цмип… Жжжна! Кто же он. в самом деле, кто же я, есть ли оно вообще? И если есть. то кто…

— Я хочу быть собой, — абсолютно уверенно сказал Цмип. — Я не хочу этой всей воздушности, изменчивости, фальшивой легкости, мерзкого постоянного восторга, утомительной вечной благодати… Я хочу быть собой — четким, однозначным и конкретным; бытьсобой, или не быть вообще… Но… Я не знаю теперь, есть ли я вообще, кто я, существую ли я, или же… все это просто слова, игрушки какого-нибудь другого забавляющегося всем этим типа…

— Членса, — уточнил Слад.

— Значит, Членса… Но я — есть? Или же меня нет? Или как-то по-другому? Ответь мне! Я — Цмип? Или Цмипкс? Или Цмипк? Или кто-то еще? Я должен знать! Почему ты не сделал меня жочемуком!! Я бы любил Яж, сеял бы хворь, мечтал бы о пупушке, не верилбы в казуаров… и в этого Членса…

— Членс — един! И Он — один! — загремел Слад.

— Но я-то есть?…

— Ты? Ты — неявленный, ты — бред Членса, его глюк, его… прикол, если будет угодно. Я не могу тебе рассказать, кем ты был, ты просто удивишься и не поверишь. Да это и не важно. Важно, что твое желание — единственное настоящее требование любого живого существа, но оно не выполнимо, пока всем управляет и заведует Членс.

— но он же все создал! — воскликнул Цмип. — как же можно его убить? Кто мы такие, чтобы убить… Творца, Богжа?

— Я не могу, — согласился Слад, — я на виду, но тебя, как неявленного, Он может и упустить их виду. Ведт ему сейчас тоже, в общем, на все плевать!

— Как это? — изумился Цмип.

— Сейчас объясню. Я, вообще-то, и должен был тебе с самого начала это объяснить… Тебе про это рассказывал казуар, но ты тогда еще не знал остального, не помнил меня…

— Я и сейчас тебя не помню!

— Это не важно. Короче, Членс сотворил всю эту поебень, выражаясь по-этрусски, создал предъявленных — это мы — констрикторы — и явленных — казуаров. И все было более-менее нормально и даже хорошо. Он сам так всегда говорил тогда. Но потом… Видимо, ему стало скучно, впрочем, кто я такой, чтобы влезать в нутро Членса? Хотя, мы и так у него все внутри. Короче, он сотворил Соль — вещество, которое ему как будто дает то, что он сам не может представить и, соответственно, сотворить. Я уж не знаю, что это такое…

— Мы — звезды — стремимся к Соли! В Чистый Свет! — самодовлльно воскликнул Цмип.

— Конечно, — улыбнулся Слад. — Еще бы! И Членс стал употреблять эту Соль, а все последнее время полностью не… как бы это сказать… не вылезает из этого Соляного состояния. А "сон Богжа рождает всяческих жочемуков" — так, что ли, тебе сказал казуар?

Да, — удивленно кивнул Цмип. — Ты знаешь…

— Стоп! — приказал Слад. — Я не закончил. Слушай меня внимательно.

— Я почти не могу… Ты весь переливаешься коричневой изморосью…

— Это все влага! Не обращай внимания! Еще не хватало, чтобы ты ею передознулся… Такая безобиднейшая штучка… Короче, Членс полностью перешел на эту свою Соль, и тут же возник Соляной мир, который мы назвали неявленным, поскольку он создался как бы помимо воли Членса, а просто, как следствие Соли. Дай ему протрезветь — и все эти жочемуки дурацкие и звезды исчезнут

— Так чего же он не протрезвеет? — резонно спросил Цмип. — Впрочем, тогда и я исчезну, и жочемуки… и Яж! Не хочу! Мне с тобой не по пути!

— Да не хочет он трезветь! — в отчаянии вскричал Слад. — Не хочет! Ему ведь тоже, наверное, наблюдать то, что берется из него, но как бы сам собой…

— Ну и пусть берется, — сказал Цмип. — Сделай меня жочемуком, и мне больше ничего не надо.

— Ну вот, а еще говорил: хочу быть собой!..

— А это — не я? Жжжна! Ты прав… Но тогда меня вообще нет!

— Конечно, нет! — убежденно воскликнул Слад. — А ты еще не понял? Ты — просто Солной бред, маразм, случайный нарост на былой строгости и величии мироздания! Но у тебя есть шанс возникнуть!

— Как? — спросил Цмип, окончательно запутавшись, и ощущая лишь бесконечное нарастание сверх-приятной мягкости самого себя.

— Убить Членса.

— И что тогда будет?

Слад сокрушенно замолчал.

— Если б я знал… Хотя, я примерно представляю… Но нет, это невозможно представить.

— А ты его видел? Хотя бы раз?

— Кого?

— Членса!

Слад горько захохотал.

— Ты — мелкий, неявленный дурачок! Ну как можно увидеть, услышать Богжа, Творца?… Членса?… Он же и есть все, и он во всем, и вовне, и внутри, и снаружи, и за…

— Перестань молоть эту чушь! — рассерженно оборвал его Цмип. — Ты же предъявленный, как ты мне многократно заявлял. Ты же должен общаться с Членсом!

— Общался когда-то… В светлые времена… Когда вас всех еще не было. не было этой дурацкой Соли… Да и то. что я говорю? Какое общение… Это же Членс! Не понимаешь? Члее-еенс!! Ты сам в себе должен понять, когда он к тебе обращается, и когда

твое слово доходит до Него… Если доходит… Ты и сам точно также с Ним общался! Если общался.

— Но как же ты тогда собираешься его убить? — спросил Цмип. — Где ты его найдешь? Как ты его обнаружишь? Как ты поймешь, что это — Он?!

— У меня есть некоторые идеи, — уже спокойно ответил Слад. — Я потом тебе их изложу. А теперь тебе надо слегка отдохнуть. Все-таки я переборщил с влагой!

Приятная мягкость, заполнившая Цмипа, теперь словно уносила его в какое-то блаженное небытие, сводящее все на нет и постепенно поглощпющее своей высшей, невыносимой предестью мысли, ощущения, формы, брусок сосуда, весь этот белый куб и сидящего напротив Слада.

— Я… — начал Цмип.

— Главное, не сопротивляйся, — перебил его Слад. — Это не смертельно. И ничего слишком страшного. Будет немного приятно, а потом пройдет.

— Нем-но-гооо… Ничего… се-ее-беее… Беее… Бееее…

И тут, когда уже нарочитая вездесущая прекрасность готова была окончательно потопить Цмипа в безмерном океане радужного всеобщего забвения и любви, он вдург собрался с последними силами и задал свой финальный вопрос этому Светику-Сладу, превратившемуся сейчас в единый жаркий шар жуткой, как суть тайн, энергии: