— Дай ты им, Егорушка, перед дорогой отпуск каждому, дня на три. Пусть домой съездят. Все ли местные вы, ребятки, или есть кто издалека?

Почти все оказались донцами, только двое из других регионов — один с Кубани, другой из Волгограда.

— Добре. Значит, времени вам хватит. Как приедете домой, пойдете на кладбище. Семь могил надо родственных обойти, бабушек, дедушек, дядьев, теток… любых кровных родственников, даже самых дальних. У каждого из них благословения спросите, попрощаетесь, да попросите их помощи, чтобы сохранили вас в дальней стороне. Еще с этих могил наберите земли немножко, щепотку в общей сложности. Я вам каждому воску дам кусочек, в этот кусок закатаете землю могильную, в мешочек холщовый зашьете и на груди вместе с медальоном солдатским наденете. Носить его надо, не снимая ни днем, ни ночью, пока обратно в Ростов не вернетесь. Сейчас я батюшке станичному позвоню, завтра на рассвете в церковь отправимся, он за вас молебен отслужит Михаилу-архистратигу. А еще я вам дам молитву к ангелу-хранителю, ее наизусть выучить надо и читать утром и вечером.

На вечерней заре все вновь собрались за столом. Алексей Петрович принес из своих закромов кусок душистого воска; Домна Федоровна энергично мяла его руками, вполголоса читая молитвы Христу, Богородице, Михаилу Архангелу, Георгию Победоносцу и Николаю Чудотворцу. Бойцы почтительно молчали; меня удивляло то, что молодые, здоровые, повидавшие виды мужчины, так серьезно относятся к вопросам веры и религии. Но, внимательно вглядевшись в лицо каждого из них, я поняла: они слишком часто видят смерть, и знают, если и есть сила, способная их защитить, то сила эта — не человеческая.

Домна Федоровна кончила читать, разделила кусок на двенадцать равных частей и раздала каждому. Затем продиктовала охранительную молитву:

В половину пятого утра мы были уже на ногах. Я вышла проводить ребят за ворота; грузовичок погудел на прощанье и скрылся в степи. Домой с молебна вернулся только Георгий; оформив увольнительные бойцам, он позвонил в часть и договорился и о своем отпуске. Весь день хозяйке было не до меня. До полудня мать с сыном ходили на кладбище, навещали родные могилки, после обеда знахарка, как всегда, принимала посетителей.

Таким образом, утро у меня было совершенно свободным, я решила потратить это время с пользой и продумала вопросы, которые задам ворожее при первой же возможности. Эта возможность представилась вечером, когда сыновья с отцом отправились в станицу погостить у друзей, а Домна Федоровна, как всегда, уселась писать «истории болезней». Быстро покончив с записями (людей сегодня приходило немного, и все с какой-то ерундой), она первая спросила меня:

— Ну, Дашутка, рассказывай, что наблюдала, что соображала? Или от внимания мужского голова сомлела, не думалось ни о чем?

Я смутилась.

— Нет, не сомлела… Точнее, не совсем сомлела. Хотя, признаться честно, в такой компании чувствуешь себя очень особенно.

— Еще бы не особенно! Энергия мужская на женщину всегда хорошо влияет. Если, конечно, эта энергия не несет в себе злости и агрессии. А ребята у Егорки хорошие, светлые. И силы в них много. Вот ты и зарядилась, ишь как светишься — лампу зажигать не надо!

— Выходит, я их… подвампирила?

— Ух ты, какими словами бросаешься! Нет, милая, ты их не «вампирила». И вообще, забывай-ка это понятие. Люди друг друга вампирить не могут, если кто от кого заряжается или сил набирается, то опять же тут природа действует, вроде закона сообщающихся сосудов: где мало было, туда добавилось, где было много, оттуда излишки ушли. Тот, кто отдает, в накладе никогда не останется: энергии в природе много, отдал — тут же тебе воздастся. Так что нет вампиризма, а есть энергообмен. Вот и здесь: мальчики тебе свою, мужскую силу отдали, а ты им женскую, ласковую, благословляющую. Вон как на тебя смотрели! В горах будут тебя вспоминать по ночам и светло им от этого станет, как от молитвы.

— Тут я с вами не соглашусь, Домна Федоровна. Вампиры есть, я сама с ними сталкивалась! Бывают такие люди злобные и завистливые — поговоришь с ними, потом чувствуешь себя как лимон выжатый.

— Ты про другое говоришь совсем. Дурной глаз и черное слово не вампиризм вовсе, а атака энергетическая… впрочем, об этом после у нас с тобой разговор пойдет. А сейчас говори, какие за сегодня вопросы подготовила.

Я в очередной раз удивилась ее всеведению.

— А вопросы такие. Во первых, про могилы родственные, землю с них и воск. А во-вторых, что это за магия такая, что способна на ход судьбы влиять и от смерти на войне хранить?

— Сперва я тебе на второй вопрос отвечу. Видишь ли, Дашутка, что бы там ни говорили, а судьба человеческая — не программа компьютерная, что один раз в него заложена и до самой смерти не меняется. Есть, конечно, определенная направленность, предрасположенность, но все равно у каждого человека существует несколько возможных вариантов, как жизнь прожить и какой смертью в какой срок умереть. Так вот, в судьбе человеческой есть семь смертей напрасных. Они на жизненном пути, что ямы на дороге: заметишь — обойдешь, не заметишь, оступишься, и поминай, как звали. А смерть на войне — напрасней некуда. Особливо на такой войне, где враг не лицом к лицу бьется, а в спину ударить норовит. Потому уберечься от такой смерти и можно, и нужно.

Целительница помолчала, и, глянув мне прямо в глаза, продолжила:

— И еще, доня, человек не живет сам по себе. Я тебе давеча говорила про то, что все во Вселенной взаимосвязано. Человек — часть Вселенной, словно клеточка в организме. Клеточка сама без организма существовать не сможет, если ее, конечно, искусственно не поддерживать в лабораторных условиях в питательной среде. Вот сейчас такая жизнь и пошла… лабораторная. Вопрос только, кто эту лабораторию устроил и какие эксперименты творит… Ну да оставим это на время. Если человек не сам по себе живет, то как же? Предки наши древние весь космос окружающий видели как древо мировое, на котором люди, словно листики появляются и опадают. Малый космос, ближний круг человека — древо родовое. Корни его — это предки, в мир иной ушедшие, ствол, ветки — люди взрослые, к деторождению способные, листики зеленые — дети малые. Дерево само, их всех объединяющее — родство кровное. Чтобы древо жило и росло, что, прежде всего, делать надобно? О корнях заботиться, потому что дерево корнями питается, из земли силу тянет. Отруби ствол от корней — засохнет дерево. Потому, если хочешь, чтобы жизнь твоя была крепкой и долгой, надо о тех заботиться, кто прежде тебя жил. Могилки навещать, в церкви поминать, благословения испрашивать и за семейный стол приглашать (вот для чего на поминках ставят рюмку с водкой и хлебом накрывают; не все знают только, что это за каждым обедом делать нужно). Так что человек один — только часть огромного древа. Вслушайся в само слово «человек», оно значит ведь «чело вечности», то есть ее лицо, видимая часть… А то, что скрыто, и есть род его, основа жизни. Потому и люди сейчас такие потерянные, все ищут чего-то, мечутся, словно почва у них из-под ног уходит. Разумеется, будет уходить — клетка без организма не живет! Даже в искусственно созданных условиях… Отсутствие нормального взаимодействия с другими клетками всегда дает перекос какой-то, болезнь, мутацию, сдвиг психический. Отчего, ты думаешь, вся среда информационная сейчас извращениями и садизмом переполнена? От того, что живут люди как та клетка в среде искусственной, не понимая, откуда взялись они и куда уйдут, в конце концов. А предки умершие — самая мощная сила на свете, она от всякой погани хранит. Ты только не воображай себе какую-то мистику, что кто-то с того света к тебе приходит и невидимой броней защищает. Суть не в том. Когда о корнях ты своих заботишься, в тебе генетическая информация просыпается, тысячелетиями копившаяся в роде твоем, инстинкт выживания, помноженный на тысячи жизненных опытов. Тебя словно что-то вести начинает, беду отвлекает, на правильную дорожку выводит. Ну, и конечно, личные твои качества улучшаются, жизнеспособность в сотни раз вырастает! А если речь идет о таких тренированных ребятах, как Егорушкины бойцы, так они вообще практически неуязвимыми становятся. Их ведь Георгий сам, лично тренировал, годами на белый шум натаскивал.