— Угу, будь так добр, прекрати быть видимым для глаз смертных, — попросил незнакомец, вставая на одно колено и склоняясь над неподвижным человеком, уткнувшимся лицом в рыжий песок. — Посмотрим-посмотрим… — он с легким усилием перевернул тело на спину. — А, старый знакомый!

— Ты о ком? — спросил воздух.

Волкоголовый раскрыл плащ на груди лежащего и указал на кровавую розу:

— Видишь у него любовный амулет Шессы? А вот, — он вытащил из кармана его камзола большую пуговицу, — простое, как сама мудрость…

— Ананта!

— Два амулета у одного смертного! Старушка-Шесса направила волонтера в Дуэ. Не очень разумно поступать так с живыми, не находишь, Упу?

— Очень неразумно поступать так с живыми, Анп. Однако взгляни на эту отметину упрямцев!

Анп коснулся пальцами ямки на подбородке незнакомца и обреченно вздохнул:

— Ох уж эти мне вездесущие смертные! Во всем должен быть порядок: во вселенных, в материальном, в тонком, а главное — в головах! Сколько я говорю об этом — и вечно меня вынуждают поступаться принципами!

— И то верно, не ты ли испытываешь трепетные чувства к их величествам Ананте и Шессе с мгновения их прихода в мир?

Волкоголовый что-то буркнул в ответ, вынул из-под плаща небольшой кожаный мешочек и, развязав узел, капнул какой-то бесцветной жидкостью на сухие губы лежащего воина. То же самое он проделал и с белым конем.

Айнор очнулся. Веки его будто кто-то раздвинул через силу, и глаза болели.

Неподалеку в песке сидел человек. Телохранитель вспомнил, что видел его на вороте Ам-Маа во время путешествия в Фиптис. Силясь подняться, бедняга-Эфэ возился и всхрапывал.

— Я немного теряюсь, — заговорил волкоголовый, — что мне должно сказать сейчас, в твоем случае, смертный? Добро пожаловать в Царство Мертвых? Но какое, к Зету, это царство?! Да и ты пока живой. Что же Шесса не соизволила нырнуть с тобой и объяснить? Сиди — гадай! Как будто мне больше нечем заняться, клянусь пресветлым Узиром!

— Анп? — вспомнил Айнор, неуклюже привставая на локте.

— Идти сможешь?

— Не знаю.

— Ладно, не заполняй голову чепухой! — Анп оглушительно свистнул, и на горизонте появилось марево, через какие-то мгновения долетевшее до них; из миража выскользнул тонконогий вороной скакун. Ограненным бриллиантом сверкала и переливалась его черная шкура, а из ноздрей вырывалось пламя. — Полезай на своего коня.

— А я как? — спросил воздух человеческим голосом.

Айнор схватился за меч, но Анп со смехом всплеснул руками:

— Поспеши, смертный! Теперь время имеет власть: мы на пороге Дуэ!

И два коня стрелами полетели в рыжую пустыню. За ними, поругиваясь, мчал едва приметный смерчик.

Пейзаж не менялся, пустыня была нескончаемой.

— И все же — кто ты, Анп?

— Я уж и не знаю, — вздохнул тот. — Не удивлюсь, если однажды меня назовут продавцом систров…

— Ты не продавец систров, ты живодер! — взмолился за их спинами песчаный смерчик. — При первой же оказии, старый мошенник, я подам на тебя жалобу!

— Кто это? — снова встрепенулся Айнор.

— Один очень болтливый дух. При жизни он был шелудивым псом, однако под моим чутким руковод…

Кони дернулись, визжа от ужаса, ибо позади раздался утробный рев хищника.

— Тпру! Стой, Эфэ, стой!

Айнор натянул поводья. Анп улетел далеко вперед, и ему пришлось возвращаться.

— В чем дело? — с любопытством осведомился он.

— Я не знаю, кто ты. Я не знаю, что за тварь преследует нас. Я знаю лишь одно: мне нужно выполнить приказ, о котором ты знать не можешь. Почему я должен доверять тебе?!

— А.

Анп зевнул и спешился. Айнор наблюдал за ним, не снимая руки со своих ножен, готовый выхватить меч в любое мгновение.

— Ну что ж, я рад, что тебе не нужен проводник. Ты, конечно же, сам знаешь, куда ехать и сколько дрянных тварей и коварных ловушек вышлет тебе навстречу Дыхание Дуэ…

— Ты проводник?

— Нет, он продавец систров.

— Заткнись, Упу! Да, я проводник, мой недалекий смертный друг. Таково мое предназначение. Таким меня создали жители Дуэ.

— Так ты тоже хогмор?! — изумился Айнор.

— Отчасти.

— Он мутант, — подсказал невидимый Упу.

Из пальцев Анпа вырвался огонь; обратившись целым выводком пламенных скорпионов, заклинание помчало вслед заскулившему смерчику.

— Как же ты мне надоел, Упу! Представь себе, смертный, и так — вечно!

— Вечно? Разве у того, кто имеет начало, не будет конца?!

— Ты умен и задаешь верные вопросы. Но — нет. Так получилось, что мне суждено подчиняться внутреннему закону, который не подвластен моим смертным создателям. А внутренний закон гласит, что я был, есть и буду всегда. Чем не вечный двигатель? Умрете вы все, схлопнется пространство — а я всего лишь перейду в иную вселенную и со следующим ударом пульса мироздания начну все сначала! — Анп картинно воздел руки к небу, постоял так, наслаждаясь воплями искусанного Упу, и засмеялся. — Нет никакого конца и никакого начала мироздания, живой! Есть только вечный змей Ороборо и бесчисленное количество взаимопроникающих миров.

Айнор потряс головой и тоже слез с коня.

— Вы бессмертны и всесильны, вы, хогморы. Так зачем вам посылать смертного на выполнение того, что у вас займет не дольше мгновения?

Анп наконец взмахнул рукой, уничтожая замучившую волка стаю скорпионов.

— Мы сильны вами, живой. Не понимаешь? В одном из миров Дуэ сказано, что не боги обжигали горшки — и это лучший ответ на твой вопрос.

— Что это значит?

— Это значит, что все войны и шедевры, все глупости и подвиги, все дурное и благое деется только вашими руками, а наше вмешательство — только красивая метафо… Гм… прости, это я с тобой не подумавши… Словом, красивая такая сказочка это наше вмешательство. Глупости делают все — и хогморы, и чудовища Дуэ, и смертные, и неразумные твари.

— Что ты считаешь глупостями хогморов? — нахмурился Айнор.

— Первородные до ужаса азартны. Все они — словно само воплощение Великой Игры. И моя подруга Баст — лишь бледное отражение истинного игрока-хогмора, не говоря уже обо мне, мрачном и уединившемся. Но мы заболтались, а я предложил бы следовать дальше…

Айнор упрямо поглядел в его желтые волчьи глаза. Анп снова засмеялся:

— Не стоит тратить время, живой. Я рассказал тебе многое и расскажу еще по пути, коли уж старушка-Шесса избрала тебя своим паладином…

— Ну конечно! — проскулил за их спинами изжаленный Упу. — Чего бы тебе не рассказать, если по выходе отсюда он забудет все напрочь!

Анп сделал вид, будто ничего не услышал.

Неведомо, сколько прошло времени — пустыня не менялась в своей бесприютности, и только проводнику были заметны перемены ее на пути.

— Здесь мы сделаем крюк, — сказал он Айнору, забирая вправо. — Иначе нам предстоит малоприятная встреча.

Айнор, изрядно заскучавший от муторной дороги, привстал в стременах:

— С кем же?

— А, так! — Анп небрежно махнул тонкой жилистой рукою. — С порождениями фантазии одного профессора и сонма его подражателей. Они наводнили Дуэ столь безнадежно, что им отвели здесь, поблизости, кочующий участок. Сюда свезли их всех под мою расписку. Правда, это не мешает тварям иногда прорываться в чей-нибудь воспаленный разум. Тогда приходится снова их ловить и сажать… Беда в том, что никто, даже я, точно не знает, где их яма. Если вдруг она попадется на твоем пути, я официально предупреждаю: не корми их ничем и ничего не бросай вниз!

— А что будет, если их покормить или что-то бросить? — поворачивая Эфэ вслед за Анпом, полюбопытствовал Айнор.

— Ну что, что… Это с любой идеей. Если, понятное дело, ее подкармливать.

— Так что?

— Она теряет совесть и стремится захватить всё.

Котлован вырос у них на дороге, когда Анп думал, что опасность они уже миновали. Кони всхрапнули и начали съезжать под уклон, которого еще мгновение назад не было. Пустыня превратилась в конус, центр которого заняла пропасть, а текучий песок увлекал вниз, препятствуя лошадям, силящимся выбраться наверх. Сухим водопадом тучи песка сыпались в бездну.