Наконец, вдоволь поприветствовав сыновей Лота, толпа зашевелилась, выражая явное желание разойтись. И тогда Моргана в последний раз благословила людей и отпустила по домам.

Люди сновали мимо, а я по-прежнему в изнеможении лежала на земле, в ужасе от того, что могло произойти. Почти тут же ко мне подошел Грифлет и, слабую, пошатывающуюся, поднял меня на ноги.

– Говорил ведь тебе не присасываться так к бурдюку с вином, – гудел он, закидывая мою руку к себе на плечо. – Ну что ты за человек – напиться во время святого обряда! Ну, если бы ты не был моим братом…

Я свесила голову и позволила себя волочить, то и дело пошатываясь, как будто была измождена физически так же сильно, как и духовно. Когда мы взяли из конюшни лошадей, Грифлет настоял, чтобы мы направились прямо в монастырь Бригиты.

– Господи помилуй! Что ты с собой наделала? – воскликнула, увидев меня, моя молочная сестра. – Королева ты или нет, но от тебя никому никакого проку, когда ты в таком состоянии. – Она сноровисто меня раздела и уложила в кровать, а Грифлету сказала, что нечего и думать отправляться в путь до следующего утра.

Я откинулась на подушки гостевой кровати, благодарная за заботу женщине, ближе которой у меня, кроме матери, никого не было. Сколько раз она приходила мне на помощь в детстве, перевязывая ссадины, а потом, после изнасилования, поддерживала во мне жизнь. Бригита всегда знала, что делать, и делала все хорошо.

Я устроилась в кровати, молочная сестра села рядом, и я рассказала ей о своем приключении, умолчав лишь о том, что Мордред был сыном короля Артура.

Когда я кончила, Бригита нахмурилась:

– Моргана всегда тебя недолюбливала, особенно после того, как ты вышла замуж за Артура. Как ее, наверное, бесило, что собственная мать больше благоволит к тебе, чем к своим дочерям. О, – продолжала она, когда я попыталась ее перебить, – я знаю, долгие годы они жили отчужденно, и не твоя это вина. Но подумай, если бы не Артур, муж Морганы мог бы стать верховным королем, этого вполне достаточно, чтобы желать тебе зла.

Ирландка взглянула на меня и покачала головой.

– Кажется, ты никогда не престанешь испытывать судьбу, которую дали тебе боги.

Я скривила какое-то подобие улыбки, а сама подумала, уж не забыла ли сестра, что ей, как христианке, не пристало верить в древних богов. Завиток ярко-рыжих волос выбился у нее из-под покрова. Я протянула руку и заправила его обратно.

– Ты всегда в любом темном закоулке видишь домовых или чертенят.

– Будь что будет, – ответила она и поспешно перекрестилась. – Но мы обе знаем, как хитроумна Моргана. Обещай мне, если придется трудно или почувствуешь опасность, ты приедешь ко мне, где бы я ни была.

– Конечно, – заверила я молочную сестру, нисколько не веря, что такое может случиться. – Но если и ты пообещаешь мне то же самое. Если потребуется, мы тоже можем предоставить тебе убежище.

Итак, мы заключили соглашение и, когда на следующее утро я уже была готова к отъезду, скрепили его теплым объятием.

– Не забудь передать привет Артуру, когда он вернется, – наставляла она меня, когда я вскочила в седло. – Знаешь, я каждый день молюсь о его благополучии.

Я улыбнулась ее веснушчатому лицу и зеленым глазам и подумала, насколько я счастлива, что имею такую близкую подругу. И по дороге сама немного помолилась Христу – в конце концов, ведь не могло же повредить Артуру, если просить о его благополучном возвращении знакомых и незнакомых богов.

14

ДАЛЬНИЕ КОРОЛИ

– Как ты и говорила, у него волосы до пят, – Артур помолчал и бросил на меня один из своих хитрых взглядов.

– Не может быть… – пораженная, я покачала головой, а он разразился хохотом.

– Ну, может быть, и не такие длинные. Но ты была права, когда сказала, что Кловис проходимец. Тиран, убийца, предатель и проныра. К тому же любит пошутить!

Артур довольно потянулся. Судно едва успело пересечь Канал, как подули свирепые осенние ветра, заставляя мужчин во весь опор скакать из Дувра в Камелот, в то время как погода все больше портилась. Они появились в зале как раз перед ужином, и теперь после ночного отдыха мы, не вылезая из постели, обменивались новостями.

Я взглянула на Артура, радуясь, что его поездка оказалась такой успешной. Он вернулся счастливый, как мальчишка, с полной корзиной рыбы и с кучей всяческих фактов, суждений и идей.

– Эти франки начинали как кучка кочевников – одно из варварских племен, превратившихся в союзников Рима и нашедших убежище на границе империи. Взамен они отбивали набеги готов. Но когда враг был изгнан за Пиренеи, Кловис тем или иным способом избавился от вождей-союзников и теперь объявил себя королем довольно приличной территории.

– И император его не остановил?

– К тому времени Теодорик завладел Италией, и ближе Константинополя не оказалось никого, кто бы мог его обуздать. А когда Кловис принял католичество, византийский император сделал его почетным консулом. – Артур грустно пожал плечами. – Паломид говорил, что старый Анастасий был очень разборчив и хотел иметь лишь «истинных» христианских союзников.

– М-м-м, – я сморщила лицо, стараясь разобраться в борьбе ветвей внутри христианства. Но это мне было не под силу, как не под силу определить различие между одним вином и другим: многие такое занятие находят интересным, но у меня к нему нет ни таланта, ни склонности.

– На самом деле он принял очень хитроумное решение, – мой муж все еще рассуждал о Кловисе. – С тех пор как рухнул Рим, его место, когда заходит речь о власти, заняли католические епископы – предлагают защиту, разрешают споры, организуют помощь в случае голода или чумы. Население в Галлии в течение многих поколений было римско-христианским, и вполне естественно, что в поисках защиты люди оглядываются на церковь. Для Кловиса, на которого смотрели как на завоевателя, обращение в католичество было мудрым шагом – он сразу оказался на стороне своих подданных и заручился поддержкой единственной общественной организации.

– Но это же лицемерие, если он искренне не верит.

– Ну… – Артур пригладил кончики усов. – Зато безусловно помогло объединить страну.

Объединение Британии было мечтой Артура еще до того, как мы с ним познакомились. Я резко приподнялась и посмотрела на него.

– Ты ведь не предполагаешь из тех же соображений поменять веру?

– Не сам… Но все больше и больше людей, Гвен, обращаются к Христу, а если этого хочет мой народ, в какой-то мере я обязан поддержать его желание.

Бессознательно я сотворила знак против зла, пораженная мыслью, что ради политической выгоды муж может сменить богов. Артур заметил мой жест и ухмыльнулся:

– Ну, ну, не взъерошивай свои языческие перья. Я по-прежнему считаю, что мы поступаем мудро, не объявляя ни одну из религий главной. Но так же, как мы уважаем почитателей старых богов, мы должны уважать и христиан.

Успокоенная, я улеглась снова, а Артур, повернувшись ко мне спиной, свесил ноги с кровати.

– Славное времечко провел я в Бретани, – заметил он как-то слишком небрежно. – Встретился там с сыном Уриена.

– Увейном? – Без сомнения, путешествие оказалось просто замечательным.

– Его самого, девочка. – Внезапно потеряв дар речи, верховный король рассматривал свои ладони. Чувствовалось, что в нем происходит какая-то внутренняя борьба. Потом он признался: – Не только встретился, но даже извинился за то, что его прогнал – наверное, незаслуженно – после того, как Моргана покушалась на мою жизнь. Парень возмужал и… великодушно меня простил.

– Ах, любимый, я так рада… – Порывистым движением я обвила его сзади за шею. – Это был честный поступок… Я горжусь тобой.

– Еще бы тебе не гордиться, – проворчал он и, разомкнув мне руки, поднялся с кровати. В его голосе явно сквозило облегчение от того, что испытание оказалось позади. – И им тоже можешь гордиться. Мальчик, которого ты приучала работать в конюшне и ухаживать за лошадьми, стал знаменитым ветеринаром. Чего только о нем не рассказывают! Говорят, что однажды он вынул колючку из лапы льва, и тот теперь ходит за ним, как собачонка.