— Ну, — оборвал раздумья Рауль. — Мы идём, ты решилась?

Он потянул Ириску за руки и увлёк по центральному проспекту в сторону далёкого Кунгура, до которого и на автобусе ехать два часа.

Ириска сжалась и замерла. Настойчивые пальцы Рауля исчезли.

— Погоди, — жалобно протянула девочка. — Я не могу так просто взять и уйти.

Рауль горько улыбнулся. В глазах засквозило понимание. "Я знал, — говорил взгляд, пропитанный печалью. — Я знал, что никто не может так просто отбросить прежнюю жизнь".

Под печальным взглядом Рауля было до ужаса неуютно. Надо срочно забыть о несостоявшейся Барселоне. Надо срочно забыть даже о телевышке. Тогда печаль уйдёт. Надо радоваться тому, что есть.

— Давай, просто погуляем по городу, — скромно предложила она.

Они свернули с проспекта и начали кружить извилистыми улочками. Пятиэтажки расступались. Тропинки уводили в лога и овраги. На склонах ютились домишки. Окна-глаза весело вспыхивали навстречу, словно не дома вырастали из тьмы, а гонцы, оставившие Переулки, дабы позвать счастливчиков в свои таинственные просторы.

Ириска прижалась к Раулю тесно-тесно. "Тёплый", — с наслаждением думала она. Рауль не отстранялся. Напротив его рука мягко обхватила талию. Ириска чуть вздрогнула, но прикосновение было ласковым, нежным. "Хорошо, что я надела красивую юбку", — мелькнула довольная мысль. А в груди расплывался сладостный туман. Вздумай сейчас Рауль увести её в сторону Кунгура, она бы не сопротивлялась. Мир радостно подрагивал, как дрожало беспокойное Ирискино сердечко, нырнувшее в счастье, которого у неё никогда ещё не было.

— Ты можешь мне показать что-нибудь удивительное-удивительное? — робко спросила девочка, опасаясь прогнать беспредельное блаженство.

— Могу, — голос Рауля звенел торжеством. — Я даже хочу показать тебе это.

— Только если недалеко и ненадолго, — на всякий случай предупредила Ириска, очнувшаяся от сладкого забытья.

— То, что я хочу показать, — тревожно сказал Рауль, — тебе может ОЧЕНЬ не понравиться.

— Мне понравится всё, что ты покажешь, — воскликнула Ириска, вспоминая волшебную обстановку сумеречного кафе. — Всё, понимаешь, всё!

— Хорошо, — отчеканил Рауль. — ТЫ СКАЗАЛА.

Тут он свернул в тёмный переулок. Ириске ничего не оставалось, как следовать за ним.

Путь оказался недалёким. Каких-то два поворота вывели их на замусоренный пустырь. Рядом чернела дырами выщербленных кирпичей одинокая древняя стена. Облака пробежали чуть дальше, и пустырь осветился мутным светом стареющей Луны. Прямо перед Ириской холмиком темнела кучка какого-то хлама. Рауль указывал именно туда.

Присмотревшись, Ириска с омерзением поняла, что это не тряпки и не обломки деревянных ящиков. Неестественно вывернув переломанные лапы, перед девочкой лежал кот с разорванным брюхом. Пустые глазницы смотрели сквозь Ириску. Шерсть свалялась склизкими иголками. В тёмной дыре раны что-то противно отблёскивало. Зрелище казалось настолько отвратным, что Ириска отступила два шага.

— И что? — с хмурым разочарованием спросила она. — Мы пришли сюда, чтобы полюбоваться мёртвым котом, которого кто-то зарезал неделю назад?

— И вовсе не неделю, — ушёл от ответа Рауль. — И не кто-то, — его улыбка хищно оскалилась. — Этого кота убил я, понятно тебе, девочка?

В душном вагоне было не протолкнуться. Видимо, у драмтеатра закончилась нефорская тусовка, и её участники шумно разъезжались по впискам для продолжения праздника. Многочисленные разговоры сливались в монотонный гул, от которого раскалывалась голова.

Кто-то толстый и сопящий отдавил Ириске ногу и даже не подумал извиниться.

"Если бы у меня был старший брат, — подумалось девочке. — Или даже два".

Братья тут же нарисовались. Массивные и неустрашимые, как боксёры Кличко. Они разом вдохнули, и толпа опасливо сжалась. Ириска благосклонно улыбнулась и набрала полные лёгкие свежего воздуха. По освободившемуся коридору, трубя бравурные марши, шествовали весёлые нотки. Братья подмигнули, будто намекали, что теперь так будет всегда.

И тут же исчезли. А с ними и свежий воздух. И правда, откуда здесь возьмётся свежий воздух? Только плотно сжатые разгорячённые тела, между которыми и мышь не проскочит.

Но сквозь запах чужого пота живительным ручейком пробивался знакомый аромат "Secret Service". Рауль стоял рядом. Когда толпа особенно напирала и отрывала Ириску от поручня, она цеплялась за его локоть. Вот только легче от этого почему-то не становилось.

Чёрные глаза смотрели за окно, где пробегали дома. Ириска не могла понять, о чём сейчас думает Рауль. Но точно не о ней. А Ириска думала о том, что Рауль сказал ей на пустыре.

"Ты можешь идти", — прозвучало тогда.

Без упрашивания, без уговоров. Полная свобода действий.

"Зачем?" — спросила она.

"Здесь не объяснишь. Придётся ехать ко мне".

"Уже поздно".

"Я не предлагал сегодня. Завтра тоже будет вечер. Хорошо, что завтра. У тебя будет время подумать".

"Ты всегда будешь убивать кошек?"

"Я буду убивать кошек, пока будет нужно".

"Кому нужно?"

"Мне, тебе, всему человечеству".

"Мне не нужно убивать кошек!"

"Совершенно верно. Поэтому их приходится убивать мне. Кто-то должен этим заниматься".

"Тебе нравится убивать?"

"Тебе нравится ходить в школу?"

"Это не ответ!"

"Другого у меня пока нет".

Это было вчера, а сегодня Ириска ехала за ответом, прижавшись к Раулю. Впервые ехала к нему на квартиру. И никак не могла понять, а стоит ли вообще туда ехать?

Вагон содрогнулся и швырнул Ириску в людской водоворот. Она затрепыхалась среди потных тел, как рыба в сетях. Рауль не зевал: подцепил её за руку и выволок к себе.

Рядом растрёпанным воробьём сидела кондукторша. Молчаливая, злая, с красными пятнами на щеках и заплаканными глазами. Только что её обматерили с ног до головы. Глядя на огромную толпу нефоров, женщина отчётливо понимала, что ни копейки из них выбить не удастся. И ничего не поделать. Такая вот она, суровая реальность. Надо сидеть и терпеть, лишний раз не нарываясь. "Никогда не стану кондуктором, — зареклась Ириска, — Никогда! Что угодно, хоть бутылки принимать, хоть дворником, но только не кондуктором".

Миленькая девочка с кукольным личиком неласково пихнула Рауля в бок:

— Щас вылазишь?

— Нет, — Рауль лениво скользнул по лицу нефорской принцессы.

— Ну и па-ашёл на хрен!

— О! — возрадовался Рауль, но Ириска за видимым весельем услышала металлические нотки. — Поехали вместе! Не заскучаем, у меня там весьма завлекательно.

Вроде радостно сказал, но в то же время презрительно. Лицо девочки враждебно исказилось, и она втиснулась в толпу своих.

"Первым бить будет этот, — Ириска отметила дылду в кепке и перевела взгляд на здоровяка с засаленной банданой. — И вон тот". Рауль, напротив, был абсолютно спокоен. "Неужели думает, что выпендрёж прокатит? — Ирискин испуг перерос в ожидание приключения. — Хочешь реализовать право на подвиг? Гляди, чтобы не пришлось заплатить слишком дорого".

Дылда на выступление Рауля не среагировал. Зато вперёд выдвинулась атаманша. Это под её руководством народ демонстративно пользовался бесплатным проездом. Это она умело вывела кондукторшу из игры. Это она насмешливо смотрела на немногочисленных взрослых, и те поспешно отворачивались. Бояться ей было нечего. На данный момент вагон превратился в её государство, а пассажиры в робких и послушных подданных.

— А ты чего такой косявый? — вступила она.

— Не люблю тех, кто не платит, — глаза Рауля сузились, превратились в щёлочки, в амбразуру ДОТа передовых рубежей.

— Тебе поплохеет, если мы не заплатим? — атаманша улыбалась, показывая, что всё пока под контролем.

Фигуркой её господь не наградил. Полноватое тело распирало вытертые джинсы. Круглое лицо украшали аж две пары тёмных очков. Одни козырьком топорщились на лбу. Вторые надёжно прикрывали глаза.