24. А чтобы наибольшее испытать огорчение, пусть какие-нибудь муравьи, вроде индийских, вырыв из сокровищниц богачей их денежки, унесли ночью в народную казну. И одежды по небрежности смотрителей пусть будут уничтожены и в решето превращены любезными мышами, чтобы нельзя было отличить одежду от рыбацкой сети. И отроки у богачей цветущие и кудрявые, которых они Гиацинтами, Ахиллами и Нарциссами величают, пусть, протягивая им кубок, вдруг станут лысыми, пусть исчезнут их кудри и борода вырастет острая, как у тех клинобородых, что выступают в комедиях, а на висках щетина появится не в меру густая и очень колючая, середина же вся гладкой и голой останется.

Такие-то пожелания и еще того больше мы выскажем богачам, если они не решат, оставив свое чрезмерное себялюбие, на общую пользу употребить свое богатство и уделить нам из него хоть малую часть.

Письмо второе

ПРИВЕТ ОТ КРОНА МНЕ, ВЫСОКОЧТИМОМУ

25. Что ты за взор болтаешь, милейший, излагая мне в своем письме нынешнее положение и предлагая произвести передел благ. Это, скорее, дело другого, ныне правящего миром. Дивлюсь я, право, если ты один из всех людей не знаешь, что я, хоть и был в старину царем, уже давно перестал им быть, между сыновьями разделив царство. Теперь Зевс более других подобными делами занимается. Наша же власть не идет дальше игры в кости, веселого шума, песен и пьянства — да и то на срок не более семи дней. Так что в более важных случаях по вопросам, тобой затронутым, — о том, чтобы уничтожить неравенство и всем одинаково быть либо бедняками, либо богатыми, — пусть уже Зевс ведет переговоры с вами. Если же в чем-нибудь праздничном кто-нибудь обижен будет или получит лишнее — в этом случае, пожалуй, мне принадлежит решение. И я отправляю письмо богатым о пирушках, о мере золота и об одеждах, — чтобы и вам они что-нибудь посылали к празднику. Ибо справедливо и достойно богачам так поступать, как вы говорите, если нет у них никакого разумного возражения.

26. А в целом да будет вам, беднякам, ведомо, что вы в заблуждении пребываете и неправильно судите о богатых. Вы уверены, что богачи всячески блаженствуют и одни только этакую сладкую ведут жизнь, поскольку возможно им и обедать роскошно, и напиваться сладким вином, и с отроками цветущими и с женами иметь общение, и одеждами мягкими облекаться. А о том и знать не знаете, каково это все на самом деле. Ибо такая жизнь заботы возбуждает немалые и приходится богатым ночи не спать из боязни, как бы управляющий не оказался бездеятельным или не украл чего-нибудь тайком, как бы вино не прокисло, как бы в хлебе не завелись черви, а грабитель не похитил кубки, как бы народ не поверил клеветникам, распускающим слухи, будто он, богач, стремится к тирании. И все это лишь ничтожная часть того, что их огорчает. Да, если бы вы поняли, сколько у богача страхов и забот, вы решили бы, что богатства следует избегать всячески.

27. В самом деле: если бы так прекрасно жилось богачам и царям, — что же ты думаешь, неужели я такой неистовый безумец, чтобы отказаться от всего и уступить другим, а самому сидеть частным человеком и терпеть подчиненное положение. Нет, зная многочисленные бедствия, которые неизбежно сопутствуют богачам и властителям, я отказался от власти — и хорошо сделал.

28. Вот и то, о чем ты ныне так жалобно взывал ко мне — что одни-де свининой и пирогами наполняют желудки, а вы, бедняки — кресс-салат, дикий лук и чеснок грызете ради праздника, — пораздумай-ка, каково это все в действительности. В настоящее время каждый из богачей чувствует себя приятно и нисколько, может быть, не обременительно; но некоторое время спустя обратной стороной поворачивается дело. Когда на другой день вы встанете, то ни головной боли не будет у вас, как у тех после пьянства, ни тяжелой перегарной отрыжки от чрезмерного пресыщения. А богачи и этих благ отведывают и большую часть ночи, пропутавшись с мальчиками, либо с женщинами, либо еще как-нибудь, по указке своей козлиной похоти, — глядишь, и нажили без труда кто истощение, кто чахотку, кто водянку — от избытка наслаждения. А кого из них ты мог бы, не задумываясь, указать, кто бы не был весь желтым, не выглядел совсем как труп? Кто из них до старости дошел на собственных ногах, а не доставлен четырьмя рабами на носилках, весь в золоте снаружи и в лохмотьях изнутри, словно наряды актеров, сшитые из самых дешевых лоскутков? А вы, правда, редких рыб не пробуете и не кушаете, но неужели вы не видите, что зато ни подагра, ни чахотка вам тоже неведомы, или разве уже приключится что-нибудь по какой-либо иной причине. Впрочем, и для богачей не представляет приятности изо дня в день вкушать яства до полного пресыщения — напротив, ты увидишь иной раз, что богачи с такой же жадностью тянутся за простыми овощами или луковицей, с какой ты смотришь на их зайцев и жареную свинину.

29. Я не стану говорить, сколько у богачей еще разных горестей: сын беспутный, или жена, в раба влюбленная, или любовник, поддерживающий связь больше по необходимости, чем ради удовольствия, и, вообще, много есть такого, чего вы как раз не знаете, а смотрите только на их золото да пурпур. Когда случается увидеть богачей, выезжающих на белой упряжке, вы раскрываете рты от изумления и склоняетесь перед ними. А вот если бы вы глядели на них свысока, презирали их, не оглядывались на серебряную повозку, не засматривались во время беседы на украшающий их палец смарагд и, случайно коснувшись плаща, не удивлялись его мягкости, но оставили бы богачей один на один с их богатством, — поверьте, они сами бы пришли к вам и просили с ними откушать, чтобы выставить вам напоказ свои ложа, столы и посуду, ибо во всем этом нет никакой пользы, если обладание происходит без свидетелей.

30. И, конечно, не трудно обнаружить, что большинство вещей богачи ради вас приобретают, не для того, чтобы самим ими пользоваться, а для того, чтобы вы удивлялись им.

Все это я говорю вам в утешение, зная и ту, и другую жизнь. И следует вам справлять мой праздник, держа в памяти, что немного спустя всем придется уйти из жизни: и богачам, оставив свое богатство, и вам, оставив свою бедность. Но, тем не менее, я, согласно обещанию, отправляю богачам письмо и убежден, что они не пренебрегут написанным мною.

Письмо третье

ПРИВЕТ БОГАЧАМ ОТ КРОНА

31. Бедняки недавно прислали мне письмо, в котором жаловались, что вы не уделяете им ничего из вашего имущества, и, в общем, просили меня общими для всех сделать блага жизни, чтобы каждый бедняк имел в них свою долю: справедливо, по их словам, установить полное равенство и уничтожить такое положение, когда один получает удовольствий больше, чем нужно, а другой совсем ничего не получает. Я со своей стороны ответил им, что эти вопросы лучше разберет Зевс. Относительно же настоящего праздника и тех обид, которым они, по их мнению, должны на нем подвергнуться, — я видел, что тут мне принадлежит решение, и обещал написать вам. Требования, которые выставляют бедняки, по-моему, умеренны. "Как, — заявляют они, — замерзая на холоде, голодом одержимые, мы можем при этом праздновать". А потому, если я хочу, чтобы и бедняки участвовали в празднике, они предлагают мне заставить вас выдать им из одежды, у вас имеющейся, ту, что окажется лишней и будет погрубее, чем для себя приготовленная, равно и несколько зерен золота уделить. Если вы это сделаете, говорят они, то и бедняки со своей стороны не будут дальше оспаривать у вас ваше добро судом Зевса. В противном случае они грозят, что потребуют передела в первый же день, когда Зевс будет разбирать дела. Таковы условия бедняков, не слишком-то для вас тяжелые по сравнению с огромными состояниями, которыми вы обладаете, успешно ведя свои дела.

32. Зевс! Чуть не забыл: и относительно обедов, — хотелось бы им обедать с вами и об этом они настоятельно просили упомянуть в этом письме, так как ныне-де вы одни роскошествуете, заперев свои двери, а если иногда и подумаете угостить кого-нибудь из бедняков, то больше неприятностей, чем радости оказывается в этом обеде, и чуть не все совершающееся превращается для них в оскорбление: например, им не дают пить вино, одинаковое с другими гостями, как будто они, о заступник Геракл, люди несвободные. И осуждения они достойны за то, что не решаются среди обеда встать и уйти, оставив вас со всем вашим пиршеством. Но уж хоть бы вволю напиться, а то, по их словам, и того не бывает, ибо у ваших виночерпиев, как у спутников Одиссея, воском заткнуты уши. Остальное настолько позорно, что я даже не решаюсь говорить о нем, взять хотя бы их жалобы на способ, каким делится мясо, и на слуг, которые подле вас стоят, пока вы переполнитесь снедью, и пробегают мимо них, и много еще других подобных проявлений мелочности, которые совершенно не пристали людям благородным. Куда радостней и дружнее пирушка, на которой царит равенство. Затем и зовется «равнодавцем» предводитель ваших попоек, чтобы все получали поровну.