Но от всего этого возникает усталость, отравление, негативный фон. Как Тора ни старалась зачищать негативные эмоции, возникающие от погружения в кровавую историю человечества, результат был небезупречен. Необходимо поговорить с Менгесом и разобраться – зачем все это. Чертовски не хочется копаться в диком кровавом прошлом.
Тора вскочила на ноги и решительно направилась на полянку, где Менгес, Керт и Брайс уже второй час что-то обсуждали, то горячо споря, то затихая и задумываясь.
От опытного взгляда почти невозможно что-либо утаить. Человек, посвятивший многие годы различению собственных восприятий, практике замены нежелаемых восприятий желаемыми, невольно приобретает способность замечать их проявления в других людях по самым, казалось бы, ничтожным признакам. Когда-то раньше писатели-фантасты рассуждали о том – как усложнится жизнь, когда и если люди научатся читать мысли. Им было невдомек, что чтения мыслей и не требуется – достаточно искренности в различении и исследовании собственных восприятий, чтобы все само ложилось на ладонь. Опыт формирования обоснованных предположений, их последующей проверки с помощью анализа ответов на вопросы, поступков других людей, давали возможность настроить свое различение до любой степени совершенства. Когда дракончики вышли на арену бойни столетней давности, чтобы оказать содействие детям, сражающимся за освобождение от тысячелетнего рабства, то одним из основных направлений приложения их усилий состояло в том, чтобы научить детей быть искренними, различать свои восприятия, занять позицию категорической, безусловной неприемлемости негативных эмоций. Именно их успех на этом фронте и обусловил то, что дети получили возможность фактически без помех «читать мысли» взрослых, распознавать их замыслы, обман и коварство, как бы хитро они ни были замаскированы. А беспощадная война, объявленная детьми против негативных эмоций, привела к их невиданному ранее в истории единству, предельно эффективному сотрудничеству, поразительной способности понимать другу друга, причем зачастую в буквальном смысле без слов. Так что нет ничего удивительного в том, что, лишь взглянув на приближающуюся Тору, Менгес улыбнулся и развернулся к ней, понимая, что настало время для разъяснений.
- У нас много нового. – Менгес начал первым, жестом усадив Тору рядом с собой. – Что-то назревает, но потребуется время хотя бы для того, чтобы систематизировать получаемую информацию. Твои бывшие коллеги из институтов также работают над систематизацией поступаемой информации, и мы, таким образом, будем получать еще и их сводные данные в дополнение к общему потоку публикаций. А этот поток увеличивается с каждым днем. Зверинец принял решение о ежедневном совещании, и я предлагаю тебе не пропускать их. Совещания сейчас проходят в 16-00 по среднеевропейскому времени, так что строй свои планы соответственно. «Ресурсы», конечно, тоже хорошо бы смотреть ежедневно.
- Я все же рискну. – Керт с явным нетерпением ждал, пока Менгес договорит, и воспользовался первой же паузой, чтобы продолжить разговор, прерванный появлением Торы.
- Рискнуть можно, проблемы нет. – Судя по интонации Менгеса, он понял безуспешность попыток прямого противопоставления своей позиции желаниям Керта, и пошел в обход – согласиться, после чего, обсуждая детали, совместно прийти либо к серьезным коррективам, либо к отказу от задуманного в целом. – Хорошо, мы окажем поддержку группе Тардена.
- Как, ты согласен? – Керт явно не раскусил маневра.
Прямой вопрос, в свою очередь, застал Менгеса врасплох, и едва заметная заминка тотчас выдала его с головой.
- Ага, политик чертов, - Керт рассмеялся и запустил в Менгеса шишкой. – Я смотрю, ты из своих погружений не только информацию для отчетов выносишь. Смотри – не подцепи что-нибудь посерьезнее, чем хитрости ведения споров.
- Как же… Волкодавы тут же хвост прищемят… но на самом деле… да, согласен, цена ошибки велика – начнешь с невинных хитростей, кончишь неискренностью. Грань слишком тонкая, и мне совсем не хочется приближаться к ней. Согласен. Отказываюсь от таких приемчиков – они не стоят того.
- Волкодавы – это кто? – Тора толкнула плечом Брайса.
- Ты с ними еще познакомишься. Это наша страховка, наша дезинфекция. Прошлое человечества – все равно что город, объятый чумой. Есть риск подцепить серьезную заразу, когда интегрируешь оттуда восприятия. Несмотря на то, что нам совершенно чужды те мощные и всепоглощающие омрачения, которые тогда испытывали люди, и обратное расслоение никогда не вызывает проблем, тем не менее существует эффект индукции - ведь мы далеко не непрерывно испытываем яркие ОзВ, и у меня, к примеру, бывает порой по часу-два в день, когда интенсивность озаренного фона снижается ниже пяти.
- Вообще-то, во время критического ослабления озаренного фона погружения запрещены, - раздался из-за спины Торы хитрожопо-игривый голос незаметно подкравшейся Арчи. В нескольких метрах за ее спиной присела на травку Пурна, такая пупсовая непальская девушка с аккуратными глазками и губками, в коротких шортиках, подчеркивающих припухшесть ляжек.
- Ну да…, - согласился не слишком охотно Брайс, - … запрещены…, так что волкодавы – что-то вроде активного зеркала – «смотришься» в них и получаешь в ответ «отражение»… что касается меня, - Брайс не выдержал и снова ввязался в разговор, положив лапу на коленку Торы так, словно хотел придержать тем самым ее дальнейшие расспросы, - да, что касается меня, то мне эта идея нравится. Нравится! Я не новичок, я все понимаю, это риск, это то, это сё – но мы не в институте. Мы на переднем крае. Мы именно потому тут, что иначе не можем и не хотим.
- Быть на переднем крае – не значит ломиться сквозь стены…
- Нет, Менгес, стены тут ни при чем. Ты только что отказался от мелкого политиканства, откажись и от аргументирования с помощью аналогий, особенно столь очевидно тенденциозных. Мы говорим не о стенах, мы говорим о конкретной вещи. Давай говорить о том, что у нас есть, а у нас есть следующее… погоди, Керт, я хочу сказать. У нас есть что? У нас есть – первое – Нортон со своей группой, которые частенько нам всем как репейник под хвост. Я думаю… да нет, я просто уверен, что все они были в курсе уже давно, возможно с самого начала. Атмосфера у коммандос существенно отличается от той, которую можно обнаружить в любой другой команде, это понятно. Ему можно, конечно, попенять за это… что знал, но помалкивал, но что это сейчас изменит? Да и понять его можно – слишком часто его пытаются придержать за попу, а перспективы в самом деле… необычные, мимо такого не то, что вольные разведчики, я сам бы не прошел. Итак – первое – это ребята, которые от своего не отступят. Мы руководствуемся радостными желаниями, наиболее интенсивным вектором предвкушения, и прошедшее столетие убедительно доказало вопреки всем страхам и обанкротившимся ценностям, что это – настоящая опора. Второе – наработанный ими опыт. Сделано немало…
- Так, - Тора решительно схватила Брайса между ног, - сейчас кто-то останется без яиц. Я, конечно, не бог весть какая важная персона, но яйца я тебе поприжму, если не пойму – о чем речь.
- Колонизация.
- Чего? Кем? Говори яснее.
- Хорошо, - Менгес встал, отряхнул попу от сосновых иголок. – Обсудим потом. Вы тут поговорите, а я хочу пойти к ручью, поваляться в нем, полапать его струи, потискать морды камней. Встретимся на зверинце.
Спустя минуту Пурна с Торой остались одни на полянке.
- Хочешь, сходим к водопаду? – предложила Пурна. – Отсюда его не видно, но он недалеко – всего минут пятнадцать. Там есть небольшая пещерка. Несколько лет назад сошел селевой поток, и обнажился вход в нее – если бы это произошло лет на двести раньше, от пещерки остались бы только обшарпанные стены, так что, - Пурна улыбнулась, - нам повезло, что она осталась нетронутой.
- Сталактиты и сталагмиты?
- Не только. Пошли, увидишь, тебе нравится пялится на морды камней?
Тора шла позади и пялилась на попку, спинку, ляжки, икры Пурны. Мускулистые и нежно-припухлые одновременно. Несмотря на то, что Тора ежедневно в сумме час-полтора получала наслаждение от физических упражнений, она явно была менее подвижна и вынослива. На более или менее пологих участках ей удавалось держаться «в кильватере», но там, где склон шел круто вверх, Пурна взлетала просто с нечеловеческой легкостью и скоростью.