— Ты не переживай, первая любовь сродни панике, потом все утрясется, — попытался подбодрить друга.

— О чем ты, Пит? Он мальчик, я мужчина. Это в принципе не может утрястись, как в принципе не могло произойти.

Пит скривился, сообразив тупиковость ситуации, минуту думал, вспоминая каждую минуту последних двух суток и в упор посмотрел на принца:

— А тебе не кажется это странным, Рич? Немой мальчишка, под завязку загруженный новейшим оружием, которого при всей субтильности никак не назовешь беззащитным, но… именно такое он и производит впечатление. Мальчишка и трое мужчин, каждый из которых по-своему не равнодушен к нему…Ты, Крис… я. Нам о посадке думать нужно, мы на войну летим, а нас словно заклинило… Трое не могут быть ненормальными.

— Давай оставим эту тему. Нам действительно нужно думать совершенно о другом.

— А Сэнди? Что ему нужно во владениях твоего братца?

— Спроси.

— Ага, а он ответит, — хмыкнул Пит.

Ричард пожал плечами. Разговаривать не было ни сил, ни желания, а уж думать о том, что ждет мальчика на проклятой системе, тем более. Дикая, удушающая тоска от неизбежности и непоправимости происходящего овладела всей его сутью, и он не знал, куда от нее деться. Одна мысль о том, что с Сэнди может что-нибудь случиться, превращала его в киселеобразное существо, способное, как сентиментальная гимназисточка, лишь стенать и рыдать над безвременно почившим попугаем. Это до неимоверности раздражало принца, и он пытался вычеркнуть последние два дня из памяти, а заодно и нечаянного виновника этих постыдных, унижающих его чувств и эмоций, заставлял себя думать о том, что их ждет на Мидоне, о будущем, что им придется строить, сломав прошлое. Но впервые за много лет сердце и душа конфликтовали с разумом, не желая слушать его и подчиняться.

"Он нуждается в защите и помощи, в твоем покровительстве и руководстве", — говорило сердце.

"Он слишком раним и чувствителен для парня", — говорила душа.

"Просто юн и бесшабашен", — отвечал разум.

"Он — девушка".

"С таким взглядом? Такими манерами? Безрассудный, самоуверенный авантюрист!"

"Ребенок. Одинокий, затравленный…"

"Да с чего он затравленный? Кто его заставляет ввязываться в авантюры? Зачем он везет с собой оружие? Новейшее, профессиональное!"

"А кто тебя заставлял охотиться за убийцами Мэла? Идти в горы, никого не предупредив, без снаряжения, без оружия?.."

"Это другое… Зачем он летит на Мидон? Зачем?!"

Ричард отодвинул бокал и встал:

— Пройдусь, — бросил другу и вышел в коридор с единственным, но твердым желанием развеять образ мальчика и смыть все мысли о нем.

В казино он немного преуспел в этом, призвав на помощь веселую пассажирку. Но буквально через час звонкий смех девушки и ее недвусмысленные взгляды начали раздражать его сильнее громкоголосых посетителей. Он незаметно исчез, перейдя в менее шумный зал в другом коридоре, и усидел в нем меньше, чем в предыдущем. К полуночи ему основательно надоело издевательство над собой, и он решительно направился в кондитерский с целью приобретения всяческих деликатесов. Девушки любят сладкое… впрочем, не меньше, чем мужчины. Но как еще узнать, кто такой Сэнди. Обнять его и впиться в сладкие манящие губы? И справедливо получить по лицу, а потом долго отплевываться в случае ошибки? Увести его в мегас? Если парень, потянется к каталогу оружия, если девушка — к каталогу ювелирных изделий и эксклюзивных нарядов.

Она не верила своим глазам: двухъярусный торт «Буше», пирожное, очень дорогие конфеты, засахаренные фрукты и слоеные булочки с ягодной начинкой. Лет восемь назад он бы ее не удивил, но сейчас она словно впервые все это видела, и решимость ничего не пробовать начала таять, как крем на торте.

— У нас праздник? Не против, не против, — плотоядно проурчал Пит, подсаживаясь к столу и с вожделением потирая ладони. Сэнди с ужасом проследила, как его ручища сгребла воздушное пирожное и сунула в рот. Мазок крема на губах и довольный блеск в глазах, — прелестно.

— Обжора, — фыркнул блондин и взял булочку, — не знаю, Рич, что тебе взбрело в голову, но этого бегемотика лучше держать от стола подальше.

Ричард молчал, в упор глядя на Сэнди. Тот же с растерянностью и благоговением взирал на жующего атлета, но как только почувствовал немигающий взгляд Ричарда, смутился и поспешно полез в карман за очками.

— Это чтобы калории не считать? — озадачился Пит.

— Чтобы твою жадную до сладкого физиономию не видеть, — парировал за парня Крис.

В тот вечер Сэнди так и не отведал сладкого, а попав в мегас по настойчивой просьбе Ричарда о помощи, выбрал его несуществующей подружке шикарное платье с ручной отделкой, затратив на это не больше трех минут. Остальные тридцать он тщательно изучал каталоги холодного и стрелкового оружия. Принц уныло послонялся по помещению, с надеждой поглядывая на парня, который, по его мнению, с подобным увлечением и вниманием должен просматривать каталог ювелирных украшений, дамского белья и аксессуаров, а не проспекты с Кодровскими клинками, мини-арбалетами, тренировочными рапирами.

В итоге Ричарду пришлось констатировать, что он принял желание за реальность, что естественно усугубило его мучения.

"Я не голубой", — то ли внушал, то напоминал он себе всю ночь, прислушиваясь к ровному дыханию мальчика, но сердце не слушало, оно стонало и плакало в предчувствии близкой разлуки.

Три дня бесплодных метаний пролетели безжалостно быстро. В последнюю ночь перед посадкой Ричард никак не мог уснуть, близость парня и его недосягаемость сводили с ума. Он не мог представить себе, что завтра не услышит его дыхание, не увидит его глаза, не уловит его эмоций и переживаний. Ему хотелось подойти к кровати и просидеть рядом со спящим мальчиком всю ночь, а еще лучше всю жизнь. Почувствовать его близость и тепло, слушать биение сердца в полумраке, видеть как во сне вздрагивают его ресницы, нежные губы, как у ребенка, чуть приоткрываются, обнажая ровные белые зубы, как жизнь пульсирует в шейной артерии, как волосы непослушно ложатся на лоб.

Ричард решительно встал с постели и ушел в душевую, подальше от соблазна, подальше от парня, а если получится, то и от себя самого. Он засунул голову под струю холодной воды над раковиной и с минуту простоял, смывая жар сердца, потом ладонями стряхнув воду с лица и волос, уставился в зеркало и нахмурился. За спиной, нахохлившись, засунув руки в карманы брюк, стоял бледный, как приведение, Крис и смотрел на него больными глазами.

— Не спится? — разжал он губы. Принц хмуро кивнул и, взяв одноразовое полотенце, вытер волосы и руки. — И мне не спится. Тревожно на душе и муторно. Не нравится он мне, не верю я в случайности, — выпалил Войстер неожиданно, — что-то не так с ним, Рич, не прост он. Как бы на неприятности не нарваться.

— Он не опасен, — посмотрел принц в зеркало на друга. — Уверен? Нет… просто «айсберг» начал таять, — помрачнел тот, и Рич замер, — конечно, он красив, умен, неординарен и способен на многое, такие — редкость. Может быть, поэтому мне и тревожно? Но как все складывается? Пит вон — "Сэнди такой парень"! Ты… словно влюбился. Нет, я понимаю, женщин такого рода природа не создает, в этом вся трагедия. Но… не для тебя это Рич, ты же понимаешь, вы не можете быть… вместе.

— Я просто беспокоюсь за него: одиночная туристическая поездка в ад… Мидон легко проглотит его. Ты не хуже меня знаешь, что происходит во владениях Паула. И такой красивый мальчишка просто подарок для работорговцев. Ты, пожалуйста, после посадки обязательно пошли людей за парнем, пусть присмотрят.

— Уже распорядился, — Крис присел на корточки, прислонившись к стене, и спросил, — тебе не страшно?

— Нет. Тревожно и… горько, — ответил тот, присаживаясь рядом, — многие из наших погибнут, и хотелось бы верить, что не зря.

— Давно надо было подослать к Паулу наемников.

— Ты же знаешь, я не буду играть по его правилам. — Да знаю, только не представляю, как ты править собираешься со своей совестью и честью. Подобные проявления несовместимы с власть имущими. Съедят. Людям не поможешь, и сам сгинешь со своим глупым благородством.